Политические направления национализма: демократия, фашизм, коммунизм.
Черты национализма:
· Основан на требовании, что правительства и управляемые должны обладать культурной идентичностью;
· Культурный национализм стремиться сохранить или восстановить национальное наследие;
· Развитие современных систем массовых коммуникаций облегчает распространение объединяющей национальной идеологии;
· Национальные идеологии привлекательны для подчиненных классов, обеспечивая для них некоторую защиту от эксплуатации;
· В XXI веке национализм ассоциируется с экономическим развитием стран третьего мира и с борьбой за региональное равенство в обществах.
Истоки национализма в России:
Россия складывалась в многонациональную страну под давлением различных обстоятельств. Объединение народов проходило как добровольно, так и принудительно.
В тех случаях, когда присоединение достигалось посредством принуждения, оно чаще всего диктовалось настоятельными потребностями обеспечения безопасности этих рубежей на представлявших постоянную угрозу направлениях.
В отличие от практики других стран Запада и Востока, присоединенные к России народы не подвергались унизительной дискриминации в системе управления.
Для них она чаще всего имела не прямое, а косвенное предназначение, без посягательства на основные нормы их общественного быта, при соблюдении уважительного отношения к их обычаям и религиозным приверженностям.
Внутренняя самостоятельность многонациональных сообществ и внешние российские административные ограничения указывают на то, что в государственную систему России было заложено не подавление, а именно политический компромисс.
Россия, формально провозглашенная федерацией в 1918 г., прошла сложный и противоречивый путь развития. Как известно, большинство федераций в мире создавалось путем объединения народов или территорий в единое сложносоставное государство. Образование таких государств происходило в направлении снизу вверх, путем передачи региональными органами власти части принадлежащих им прав федеральным органам государственной власти на основе разграничения полномочий между ними. В связи с этим в подавляющем большинстве даже многонациональных федеративных государств, не говоря уже о мононациональных, в основу их был положен территориальный принцип управления, имеющий целью приближение органа власти к населению и управляемой территории.
Российская Федерация формировалась иначе. Это обусловлено рядом объективных и субъективных причин. Уже к концу первой мировой войны царизм начал утрачивать контроль над частью окраинных территорий, которые ранее в условиях авторитарного политического режима жестко управлялись из центра. Смена формы правления (переход от монархии к буржуазной республике) еще более ослабила единство и территориальную целостность страны.
В "наследство" большевикам досталось территориально раздробленная страна с разваленным механизмом государственной власти. Очевидно, что у них оставался один выход - провозгласить федерацию национального типа, положив в основу ее создания принцип автономизации. То есть, федерация создавалась не по традиционному типу объединения нескольких частей в одно целое, а, наоборот, путем передачи центральной властью части полномочий на места.
Естественно, что центральная власть стремилась либо превратить эту процедуру в формальный акт, либо сохранить возможность контролировать и вмешиваться в осуществление власти органами субъектов федерации.
Россия в советское время представляла собой сложное образование, объединяющее народы различных языковых групп, культур и конфессий. Этническим ядром страны являются русские, составляющие более 80% ее народонаселения.
Однако, это не позволяет отнести страну к типу моноэтнических государств, поскольку территория России является исторической родиной многих народов, сохранивших свою культурную самобытность.
Этнополитический процесс в стране протекает по-разному в зависимости от специфики сложившихся социокультурных и социально-экономических регионов страны.
Можно выделить четыре региона активного проявления этнополитического процесса:
- российский север (территория расселения финно-угорских народов),
-южно-сибирский район (зона политической активности якутов, тувинцев, бурят),
-татаро-башкирский район, северокавказский.
4. Социально-культурные основания национализма в национальных государствах
Национализм в Восточной Европе 1990-2000-х гг. стал той идеологией немалой части населения и борющихся за власть политических сил, которая заполнила вакуум, образовавшийся после краха коммунизма и разочарования в результатах провозглашенных либерально-демократических реформ. По замыслам реформаторов вакуум должен был быть заполнен либерально-демократическими ценностями. Однако этого не произошло - не было необходимых социально-экономических и политических условий, лишь некие предпосылки, как оказалось, перечеркнутые ложным пониманием степени зрелости собственных обществ и ложными надеждами на эффективность одномоментной модернизации по примеру развитых государств.
Эта объективная ситуация неизмеримо усугубилась неготовностью политических и экономических элит в странах региона к выполнению задач, диктуемых не групповыми, корпоративными, личными, а общественными и государственными интересами. Что могло духовно и политически активировать ту часть населения, которая видела, что пути назад (к государственному социализму) нет, а путь вперед (к капиталистическому благоденствию) прослеживается плохо? Отчасти религия, но главным же образом национализм, предлагающий рассматривать общество, его группы и ячейки не как поля социального единения и разъединения, а как общенациональную конгрегацию. Как не столько социальный, сколько этнонациональный организм, у которого есть свои вековые и неменяющиеся ценности.
Этот традиционалистский стержень, связывающий десятилетия и века, также сближает национализм и популизм, хотя популизм извечен, а национализм относительно молод.
Используя теоретические разработки национализма в мировой науке, сравнивая исторические стадии возникновения и развития этого явления в Восточной Европе и других странах, важно подчеркнуть несколько основных моментов.
Во-первых, все посткоммунистические страны Восточной Европы исторически либо входили в состав многонациональных империй под властью других этносов, либо находились в вассальной зависимости от них. Накопив богатый и героический опыт борьбы за независимость в прошлом, они не имели сколько-нибудь длительного времени для своего национально-государственного строительства. Период между двумя мировыми войнами XX в. был коротким и к тому же омраченным непримиримыми глобальными противоречиями между коммунизмом и капитализмом, а также европейским противостоянием нарождающегося фашизма, западных демократий и Советского Союза. На этом отрезке времени речь шла не столько о поиске оптимальных путей создания национальных государств, сколько о выборе внешнеполитического патрона или лавировании между крупнейшими державами.
Во-вторых, развитие Восточной Европы всегда было обременено острейшими внутренними этноконфессиональными конфликтами, проникающими в жизненную ткань даже этнически близких народов (знаменитый «спор славян между собой»). Такая ситуация была особенно характерна для Юго-Восточной Европы, накануне первой мировой войны он вылился в две балканские войны 1912-1913 гг., которые свели между собой практически все народы полуострова, ранее сталкивавшиеся с единой угрозой турецкого господства.
В-третьих, общая принадлежность к «социалистическому лагерю» после Второй мировой войны стимулировала не формирование наций, а конструирование неких интернациональных общностей, ведомых гиперинтернациональным образованием - СССР. Внешне при этом этнонациональные противоречия исчезали, но в действительности не разрешались окончательно (несмотря на несомненные успехи политики компартий в выравнивании уровней экономического и культурного развития разных народов), а загонялись вглубь - что подтвердилось распадом СССР, Чехословакии и Югославии.
С началом посткоммунистической трансформации, в конце 1980-х - начале 1990-х годов, латентные и тлеющие этнонациональные противоречия были скрыты под пеленой политического «освобождения» от коммунистического прошлого. Неудовлетворенность ходом и результатами посткоммунистической трансформации заставили конфликты разгореться с новой силой. Проявление их в новых условиях было в любом случае неизбежно, но масштаб и накал страстей могли быть меньшими.
Взаимосвязь решения национальных и социальных проблем не была адекватно осознана новой властью, новыми политическими элитами ни в одной из стран Восточной Европы, включая Россию. Партии включали в свои программы трафаретные и нередко тождественные декларации приверженности демократии, гражданскому обществу, социальной справедливости, законности, равенству прав, но при этом ориентировались на определенные социальные и этнические слои электората, распознававшие в программах акценты и ключевые слова, а главное - чутко внемлющие публичным выступлениям политиков, которые умело выстраивали партийные приоритеты. Организаций и сил, подобных право- и левоцентристским партиям Западной Европы, стремящимся предложить избирателям различающиеся по приоритетам, но в основе неконфронтационные, консенсусные общенациональные проекты, в Восточной Европе не было.
Не было таких сил, которые могли бы удовлетворительно решить сложнейшие проблемы демократического «транзита» - перехода от прежней системы к новой, для которой мало создать институциональный остов, а необходимо снабдить его «начинкой»: непротиворечивыми идеями, четко проработанными законами и нормами, кадрами, управленческим искусством и т.д., причем в интересах огромных масс населения, а не десяти процентов избранных.