Традиционное общество, по Гоулднеру, позволяло иметь людям только ограниченный и фиксированный набор высказываний и утверждений, уже известных и легитимированных инстанцией Прошлого (Old) и того, Что-уже-Было (What–Has–Been). Более того, сами способы обоснования высказываний тоже были ограничены, — типичным было обращение к авторитету социальной позиции говорящего [12]. Радикальная трансформация традиционного общества влечет за собой появление новых типов высказываний и новых способов их обоснования, новых интерпретаций социальной жизни и проектов ее изменения. При переходе от традиционных обществ к современным (индустриальным, техногенным) необходимо было осмыслить открывшиеся перспективы, «переварить» тот объем свободы, который появился в результате отказа от привычных схем легитимации социального порядка, рациональными средствами наметить и объяснить план дальнейших действий. «Общественные теории были попыткой восстановить предсказуемость и тем самым стабильность общественной жизни через обнаружение “объективных закономерностей общественных процессов”» [8, 50], а идеологии касались организации общественной жизни и защиты публичных, рационально обоснованных проектов перестройки общества, опираясь на очевидность (evidence) и разум: «Идеология поэтому знаменует возникновение нового способа политического дискурса; дискурса, который призывал к действию, но не оправдывал его за счет привлечения авторитета или традиции или только эмоциональной риторикой. Это был дискурс, основанный на идее обоснования политического действия средствами секуляризированной и рациональной теории… Идеология отделяет себя от мифологического или религиозного сознания; она оправдывает предлагаемый курс действий логикой и очевидностью, к которым привязаны ее взгляды на социальный мир, а не путем привлечения веры, традиции или авторитета говорящего» [11, 30].
Позиция Гоулднера представляется достаточно сильной и интересной. Фактически идеология и социальные науки оказываются на одном историческом поле, отделенном от традиционных дискурсов временной границей. Становление индустриального общества Нового времени радикально меняет парадигму обоснования социальных проектов. Идеология как секуляризованный политический дискурс (и понимание идеологии в качестве секуляризованного политического дискурса) — продукт и механизм согласования хронотопических перспектив людей в такомтипеобщества, как общество индустриальное.
Идеология как схема и структура
Как работает идеологический механизм? Классическим в философском словаре слово «схема» становится, пожалуй, со времен «Критики чистого разума» И. Канта. Главный вопрос «Критики…» «Как возможны синтетические суждения априори?» требует прояснения самих принципов работы рассудка, обнаружения чистых форм человеческого мышления. Собственно человеческое знание есть совокупность суждений, последние могут быть разделены на две группы: суждения эмпирические (основаны на опыте, а потому случайны) и априорные (могут быть извлечены из опыта, но основаны на чем-то другом, необходимом), а также суждения аналитические (предикат содержится в субъекте, и такие суждения не дают прироста новому знанию) и синтетические (предикат приписан субъекту извне, это новое знание). Вопрос о синтетических суждениях априори — вопрос о том, может ли такое приписывание быть необходимым.
Кант занимает трансцендентальную позицию (мир определяем по отношению к субъекту и разум исследуется самим разумом) и обнаруживает априорные формы чувственности и рассудка соответственно. Пространство и время упорядочивают внешний и внутренний опыт (мы видим окружающий мир определенным образом (пространство как априорная форма чувственности), а также фиксируем изменения в нем и в нашем внутреннем мире (время)). Рассудок теперь уже обрабатывает восприятия, но для того, чтобы «судить», нужны «правила», под которые подводятся «частные случаи» — конкретные восприятия. Кант идет «от обратного», восстанавливая работу рассудка по его «продуктам» — суждениям. Последние делятся на четыре группы, за каждой из которых скрыта своя априорная форма — понятие или категория, однако априорный инструментарий рассудка на этом не заканчивается. Продуктивная способность воображения позволяет «выбирать» человеку те или иные наглядные представления. Но главным звеном в работе рассудка выступает схема как средство выхолащивания эмпирического содержания опыта, как способ соединить понятия (всегда общее, форма) с наглядным представлением (всегда част-ное содержание). Схема — это опосредующее звено между абстрактным статичным (у Канта) понятием и случайной динамичной эмпирией.
В каком смысле идеология может быть рассмотрена как схема и структура?
1. Сам принцип действия механизма идеологии представляет собой схему. «Точка пристежки», идеал, ценность, символическое «слепое пятно» стыкуется с «наглядными представлениями» — конкретными поступками, людьми, странами. Когда мы мыслим « идеологически », мы выхолащиваем, просеиваем, «судим», подводим «эмпирический» материал под идеологическую ценность, которая, как понятие — априория у Канта, уже «задана». Расисту нет дела до тонкостей душевных порывов человека с другим цветом кожи, ярому противнику демократии нет дела до мотивов человека, говорящего как демократ: идеологическое восприятие делает частично невоспринимаемым то, что воспринимается, — запускается механизм обобщения. Идеология — мощнейшее средство типизации социального мира, более того, это способ осуществить типизацию необходимым , согласованным образом.
Как это происходит?
2. Если рассматривать социальность как воспроизводящийся во времени процесс практик, то идеология предстает схемой, определяющей «системные» характеристики определенного региона социального бытия. Действуя « идеологически », мы воспроизводим определенные структуры, отношения, практики, наконец, условия (в том числе и временные) для последующих отношений и практик 2 . Подобно тому как понятия у Канта обеспечивали возможность общезначимых (истинных) суждений, идеология обеспечивает возможность общества в самом широком смысле слова.
Очевидно также, что любая схема а) выражает, б) ориентирует, с) имеет код. Обычная схема эвакуации при пожаре в утрированном виде «представляет» здание, этаж или комнату и дает алгоритм действий. С другой стороны, для прочтения схем «нужно уметь читать», иметь способность наглядно представлять. Для того чтобы социальное пространство не исчезло , его необходимо воспроизводить . Для того чтобы действие оставалось социальным , оно должно быть типизировано . Типизация социального пространства идеологией в качестве «обратной связи» со стороны пространства имеет код как условие последующих действий. Идеология как схема всегда «адресована», контекстуально ориентирована. Ролан Барт, размышлявший по поводу фотографии «Афроамериканец в форме под флагом Франции» или вида баскского домика, отдает себе отчет, что есть те, кто увидит в этих фотографиях не «имперскость Франции» и не «баскскость» соответственно, а просто темнокожего человека под странным флагом или домик с непривычно яркой черепичной крышей [1]. Сбой в?идеологической коммуникации имеет следствием разрушение хронотопа (никто не воспроизводит «имперскость» и, следовательно, определенный жизненный уклад со своей пространственно-временной метрикой). Идеологическое поле подразумевает «код», и функционально включение идеологических схем означает удачное «подключение» сознания индивида к региону социальности. Но, в отличие от априорных форм, о которых пишет Кант, идеологические схемы не предзаданы человеческой природой и не существуют вне фактов, которые упорядочивают. Идеология работает как структурирующая структура, определяет и определяется человеческим взаимодействием. Далее, идеология может быть рассмотрена и как система (элементов); нормативная нагруженность последних отличает составные части идеологии от элементов схемы «эвакуация при пожаре». Для иллюстрации этого тезиса я остановлюсь на концепции Мартина Селиджера [13].
По мнению Селиджера, понятие «идеология» применимо ко всем системам убеждений, независимо от того, будут ли эти системы руководить действиями, направленными на изменение, сохранение или разрушение социальной (в случае Селиджера — политической) реальности. «В качестве того, что управляет и влияет на политическое действие, идеология должна определяться лишь в отношении к системам политических убеждений безотносительно к тому, будут ли они революционными, реформистскими или консервативными при взгляде со стороны» [13, 91–92]. Идеологии, по Селиджеру, это ориентированные на действие совокупности убеждений, организованные в качестве систем. Составляющими любой идеологии будут следующие элементы:
— Описание (description);
— Анализ (analysis);
— Моральные предписания (moral prescriptions);
— Технические предписания (technical prescriptions);
— Инструментарий (implements);
— Отрицания (rejections).
Селиджер считает, что только теоретически мы можем разложить идеологию на составные части. В реальности идеологии смешивают воедино анализ ситуации и описание действительности с моральным предписанием, основанным на ценностях; смешение фактического положения дел с моральным императивом, дополненное «техническим» вычислением эффективности, придает, согласно Селиджеру, идеологии привлекательность в качестве руководства к?политическому действию. Инструменты идеологии представлены правилами, которые суть способы и пути выполнения «моральных обязательств» или «адаптации их к требованиям обстоятельств». Отрицание или «отклонение» (rejection) позволяет любой идеологии позиционировать себя в качестве противоположной другим (идеологиям), а потому уже внутренне содержит, по Селиджеру, отказ от определенных принципов и идеалов.