Маршалл относился ко всему этому с такой страстью, которую не все его ученики разделяли. Предварительные занятия математикой были для него детской игрой. Он хотел войти в огромную лабораторию мирового общества, услышать его грохот, различить отдельные его звуки, говорить языком деловых людей и вместе с тем взирать на все глазами высокоинтеллектуального, беспристрастного ученого. Итак, он «решил, — как он сам писал, — ближе ознакомиться с практическим бизнесом и с жизнью трудящихся классов».
Таким образом, Маршалл, начав с создания новых методов графического анализа, закончил тем, что сам в существенной мере их отверг, чтобы поставить их на надлежащее место. Когда на свет появились «Принципы...», диаграммы и графики были низведены в сноски или в лучшем случае отправлены «в загон», в рамки краткого «Приложения». Еще в 1872 г., в рецензии на «Политическую экономию» Джевонса, он писал:
«Мы обязаны рядом ценных положений многим исследованиям, в которых изощренные математики, английские и из континентальной Европы, применили свой излюбленный метод анализа экономических проблем. Но все важное в их аргументах и выводах можно, за редким исключением, изложить обыкновенным языком... Представленная нам книга оказалась бы лучше, если бы в ней была опущена математика, но сохранены графики».
В 1881 г., в рецензии на труд Эджуорта «Математическая физика», которую он начал словами: «Эта книга демонстрирует ясные признаки таланта автора и сулит наступление грандиозных достижений», Маршалл затем добавил: «Интересно будет, в частности, посмотреть, как ему удастся не допустить, чтобы математика не отвлекла его в сторону и не помешала разглядеть реальные проблемы экономической науки». Наконец, в 1890 г. в предисловии к «Принципам...» [«Ход рассуждения в книге не связан с ними, и их можно было бы опустить, но, как показывает опыт, графики дают более четкое представление о многих важных положениях, чем можно получить без них. Существует много проблем чистой теории, которые всякий научившийся применять графики не станет излагать, пользуясь другими средствами» (т. 1).].Маршалл сначала подчеркивает свое предпочтение графиков, а не алгебры, затем признает ограниченную пользу первых и сводит последнюю лишь к удобному инструменту для личного пользования [«Главная цель применения чистой математики в экономических вопросах, очевидно, заключается в том, чтобы с ее помощью исследователь мог быстро, кратко и точно записывать свои мысли для самого себя... Представляется сомнительным, чтобы кто-либо уделял много времени чтению обширных переводов экономических доктрин на язык математики, сделанных не им самим» (Т.1).].
В своих возражениях против чрезмерной склонности к применению указанных методов, а также (менее убедительный довод) из опасения отпугнуть «деловых людей» от чтения его книги Маршалл, очевидно, зашел слишком далеко. В конце концов, если «существует много проблем чистой теории, которые всякий научившийся применять графики не станет излагать, пользуясь другими средствами», то такие графики должны, несомненно, входить в состав каждого повышенного курса экономической науки [Сам Маршалл всегда широко использовал их в своих лекциях.] и они должны быть доступны студентам в наиболее полной и четкой форме.
Хотя нежелание Маршалла печатать результаты своих ранних исследований объясняется преимущественно глубиной его проникновения в истинный характер своего предмета исследования в его высших и наиболее полезных разделах, а также нежеланием отступать от собственных идеалов, которые он представлял миру, тем не менее достойно большого сожаления, что книга «Теория внешней торговли и смежные проблемы, относящиеся к доктрине laissez faire» не увидела свет в 1877 г., пусть и в незавершенном виде. В конце концов, он сначала решился завершить именно это исследование, поскольку в данном случае «главные факты, относящиеся к названной теме, могут быть почерпнуты в публикуемых документах»; а эти факты вместе с теми, которые он собрал из первых рук во время своего визита в Соединенные Штаты и которые касаются практического функционирования политики протекционизма в новой стране, могли быть вполне достаточными для монографии. Объяснение отчасти кроется в том факте, что, когда его здоровье оказалось подорванным, он полагал, что ему осталось жить лишь несколько лет и что эти годы следует посвятить разработке его фундаментальных идей по проблемам стоимости и распределения».
Еще более достойна нашего сожаления отсрочка Маршаллом публикации его «Теории денег» до достижения им престарелого возраста, когда ушедшее время лишило его идеи свежести, а их изложение — остроты и силы убеждения. В этом труде, как ни в каком другом разделе экономической науки, особенно отчетливо выступают оригинальность идей и приоритет открытий Маршалла; здесь, как ни в каком другом труде, видна глубина интуиции и знаний Маршалла, продемонстрированная в большей степени, чем у его современников.
В данном случае перед нами полусамостоятельный раздел предмета экономической науки, который идеально подходит для изложения в специальной монографии. Однако, не считая того, что нашло воплощение в его показаниях Королевским комиссиям и в случайных статьях, ни один элемент его концепций не был своевременно доведен до широкой публики в его собственном изложении и в его собственной манере. Поскольку «деньги» являлись с начала 70-х годов и впредь излюбленной темой его лекций, главные идеи Маршалла становились известными студентам именно таким простейшим путем; в результате в Кембридже возникла традиция устного изложения экономических концепций — лекции Маршалла, а затем, после его ухода на пенсию, лекции проф. Пигу; эти устные выступления весьма отличались от того и (на мой взгляд) весьма превосходили все то, что можно было до недавнего времени прочитать в публикуемых книгах. Здесь уместно попытаться дать краткую сводку главных положений вклада Маршалла в теорию денег.
До возникновения спора о биметаллизме Маршалл ничего не напечатал по проблеме денег, и даже позже он довольно долго выжидал, прежде чем вмешаться в этот спор [В «Экономике промышленности» (1879 ) не ставилась цель охватить и этот раздел экономической науки, там содержится лишь краткое упоминание о нем. Однако ссылки в этой книге на экономические циклы имеют важное значение.]. Первый серьезный вклад Маршалла в разработку теории денег содержался в его ответах на вопросник, напечатанный в 1886 г. Королевской комиссией по кризису в торговле и промышленности. Затем последовала его статья в журнале «Контемпорери ревью» за март 1887 г. под названием «Меры по регулированию колебаний общего уровня цен»; несколько позднее появились его обширные показания в Комиссии по золоту и серебру в 1887 и 1888 гг. В 1889г. были обнародованы его показания в Комитете по денежной системе Индии. Но в систематизированном виде теории Маршалла не были обобщены до публикации в 1923г. его книги «Деньги, кредит и торговля». К этому времени почти все его главные идеи нашли отражение в работах других авторов. Ему минуло 8 0 лет; его сил теперь хватало лишь на то, чтобы свести воедино прежние фрагменты; их весьма упрощенная обработка, в которой он избегал трудностей и сложностей, представляет собой лишь слабый отсвет того, что он мог бы дать читателям двадцать или (еще лучше) тридцать лет назад. Между тем ранняя дошедшая до нас рукопись Маршалла, написанная примерно в 1871 г., касается анализа количественной теории денег. Здесь перед нами впечатляющий пример непрерывных размышлений Маршалла в период с 1867 по 1877 г., в которые целиком укладывается содержание гл. IV, кн. I, его труда «Деньги, кредит и торговля», причем изложенное с гораздо большей глубиной и иллюстративностью, чем это ему удалось сделать пятьдесят лет спустя. Я не располагаю сведениями о том, когда именно он пришел к заключениям, легшим в основу его статьи в «Контемпорери ревью» или его показаний в Комиссии по золоту и серебру. Но ряд абзацев, посвященных в книге «Экономика промышленности» вопросу о торговых кризисах, которые он широко цитировал в своих ответах комиссии, свидетельствуют, что он придерживался тех же взглядов в 1879 г. Привожу здесь самые важные и характерные из оригинальных вкладов Маршалла в этот раздел экономической науки.