Чтобы хоть как-то обеспечить сбыт своей некачественной продукции, по целому ряду ассортиментных позиций российские компании, ориентированные на внутренний конечный спрос, начинают сознательно занижать цены относительно импортных аналогов, а также следовать в ценообразовании за инфляцией в потребительской сфере. Зачастую этого удается достичь лишь за счет продажи в убыток. На протяжении последних трех лет удельный вес убыточных промышленных предприятий, по данным Госкомстата, не опускался ниже 34%, а доля плановой убыточности продукции в суммарных затратах, по данным Российского экономического барометра (РЭБ), устойчиво превышала 25%.
Основной социально объяснимый результат реформ состоит в том, что ресурсы, потоки доходов, созданные плановой экономикой и экономическая власть перешли во владение значительной части социально-паразитических и даже криминальных слоев общества. В причинной связи с этим процессом находится структурно эшелонированная коррупция в структурах государственной власти и управления. Это важнейший социальный аспект негативного формирования модели российской экономики. Борьба с коррупцией в виде точечных ударов по «оборотням в погонах» не дает системных результатов.
По мнению К.А. Хубиева необходим существенный пересмотр итогов перераспределения собственности и экономической власти, как основы коррупции[3]. Некоторой существенной попыткой в данном направлении является материал, подготовленный Счетной палатой – анализ итогов приватизации и предложение возместить разницу между номинальной и реальной ценой приватизированного имущества. Но даже эта попытка не находит пока поддержки в органах законодательной власти. Эффективная модель рыночной экономики может сложиться только на основе прогрессивной социальной структуры общества, когда ресурсы и экономическая власть будут распределены в пользу созидательных слоев общества с вытеснением социально паразитирующих слоев общества. «Жестким ядром» социальной экономики должны быть созидатели и инноваторы. Предприниматели должны владеть потоками доходов, ими созданными.
В книге «Благосостояние для всех» Л. Эрхард пишет о том, что в процессе послевоенного устройства экономики Германии профсоюзы и предприниматели состязались друг с другом в повышении заработной платы трудящимся. Нам представляется, что эта состязательность, возможно, явилась главным фактором определения оптимальной доли социальных слоев общества в национальном доходе и построения социальной экономики. В России на предпринимателей такие надежды возлагать не приходится. Профсоюзы абстрактно выступают за повышение заработной платы, но даже не ставят вопроса о доле в национальном доходе. Более того, их представители участвуют в принятии законов, которые не улучшают положение работников. В негосударственном секторе практически отсутствуют профсоюзы. В этих условиях роль государства в формировании социальной экономики оказывается решающей. Тем более, что социальный характер государства отражен в Основном законе.
Подавляющую долю ВВП в индустриально развитых странах производят предприятия с корпоративной формой организации. Для переходной экономики России эффективное функционирование данной формы имеет решающее значение. Практика становления корпораций (акционерных обществ) в России существенно отличается от мировой.
Отличительными признаками системы корпоративного управления в России в настоящее время являются следующие[4]:
· относительно высокая по сравнению с мировой практикой доля менеджеров на крупных предприятиях;
· довольно низкая доля банков и других финансовых институциональных инвесторов;
· фактически отсутствует такая национальная группа институциональных инвесторов, как пенсионные, акционерные фонды, являющиеся важнейшими субъектами рынка в развитых странах с рыночной экономикой;
· неразвитый рынок ценных бумаг обеспечивает низкую ликвидность акций большинства предприятий и невозможность привлечения инвестиций из сферы малого бизнеса;
· с другой стороны, отсутствие развитого рынка ценных бумаг снижает актуальность обеспечения для предприятий достойной репутации на рынке и прозрачности информации;
· во многих случаях отношения с кредиторами или акционерами более важны для руководителей предприятия, чем отношения с собственниками;
Важнейшей особенностью остается «непрозрачность» отношений собственности: характер приватизации и пост-приватизационного периода привели к тому, что фактически невозможно провести четкую границу между реальным и номинальным собственником. В российских условиях противоречия в сфере корпоративных отношений традиционно наиболее остры. В результате массовой приватизации в России сложилась своеобразная структура капитала акционерных обществ, основанная на распределении мелких пакетов акций среди большого круга мелких акционеров, а также на наличии «эксклюзивных» отношений между крупными акционерами и менеджментом таких обществ. Поэтому достаточно часто возникают парадоксальные ситуации, когда крупные акционеры российских эмитентов заинтересованы не столько в повышении прибыльности бизнеса компании, сколько в сохранении своих специфических отношений с предприятиями (например, контроле за финансовыми потоками или экспортно-импортными операциями).
С другой стороны, потребность в усилении контроля над российскими эмитентами заставляет крупных акционеров осуществлять активный процесс консолидации пакетов акций, проводимый зачастую методами, ущемляющими права мелких акционеров. Так, широко используемым способом избавления от мелких акционеров по-прежнему является увеличение доли крупных акционеров за счет размывания долей других акционеров.
В этой связи основным принципом государственной политики на рынке ценных бумаг должно стать повышение регулирующей роли государства, которая должна обеспечить:
· защиту инвесторов от рисков фондового рынка;
· создание условий для привлечения капитала в страну;
· установление стабильных правил, по которым будет функционировать рынок;
· исполнение указанных правил всеми участниками рынка ценных бумаг.
Следующей после корпораций ступенью анализа структуры собственности социальной рыночной экономики является индивидуальная и партнерская собственность. Им соответствуют уровни хозяйственной организации, получившие название среднего и малого бизнеса. Безуспешность многолетних попыток развить данный спектр экономики как основу формирования массового среднего класса (жесткого ядра социальной рыночной экономики) объясняется бессистемностью усилий, направленных в заданном русле. Малый и средний бизнес направлен на обслуживание большинства населения, охватывая, в основном, сферу услуг. Для того, чтобы он был развит, требуется определенный уровень доходов абсолютного большинства населения, включая пенсионеров. Уровень их доходов должен позволить прибегать к услугам малых фирм в сфере обслуживания, питания, торговли и т.д. Кроме того, представители малого и среднего бизнеса взаимно пользуются услугами. Если уровень доходов большинства населения не позволяет прибегать к специализированным услугам, то большинству приходится ограничиваться собственным самообслуживанием на примитивном уровне. Ошибочность и безуспешность многократных попыток «создать средний класс» по мнению Н. Райской и Я. Сергиенко состоит в том, что проблема решалась не с того конца[5]. Можно ввести какие угодно льготы по созданию, регистрации и налоговым льготам для малых и средних фирм. Но если узок круг потребителей их продукции, то вырасти искусственно они не смогут. Если же вырастут доходы большинства населения и существенно расширится его платежеспособная база, то естественно-экономическим путем вырастет количество малых и средних фирм как организационная форма индивидуальной и партнерской форм собственности.
Свою нишу в социальной рыночной экономике должны занять кооперативная собственность, показавшая высокую эффективность в разных странах (Испания, Израиль). В России для существования и развития этой формы имеются глубокие исторические корни.
В государственное русло следует направить хотя бы часть доходов, извлекаемых в сфере теневой экономики. Это усилит государство и ослабит его экономически негативных оппонентов. Государство должно овладеть потоками доходов, основу которых составит монопольная прибыль и природная рента (табак, алкоголь, сырьевые ресурсы).
В переходный период, когда несовершенный рыночный механизм еще не только не обеспечивает саморегулирование воспроизводственных процессов, но не способен даже стабилизировать ситуацию и предотвратить дальнейший развал аграрной экономики, необходимым является соблюдение принципа сочетания индикативности (рекомендательности) и директивности. Однако наиболее эффективными средствами воздействия на сельское предпринимательство являются методы экономической поддержки, когда вместо призывов или предписаний частному сектору для наиболее перспективных групп предпринимателей государством создаются условия получения большей прибыли (в основном за счет бюджетных средств).
Важно отметить, что государство при соответствующей направленности ее экономической политики может быть активным, эффективным и состоятельным участником и субъектом новой экономики.
Российская экономика относится к экономической модели переходного периода или трансформационной модели. Если даже не брать во внимание политические аспекты трансформационного перехода, то уникальность экономических факторов развития России преломляет общемировые тенденции формирования рыночной модели в российский вариант не из-за особенностей «русской души», а хотя бы из-за масштабов и климатических условий ее территории. Независимо от эффективности транспортной системы и характера энергообеспечения экономики и населения издержки на эти составляющие часто резко отличаются от подобных затрат в других странах. Все это лишь количественные параметры, которые не влияют на суть модели. Однако и эти обстоятельства не только модифицируют инфраструктурную составляющую российской модели, но и в значительной мере формируют пути включения экономики страны в мировое рыночное хозяйство. При этом не следует забывать, что и развитые страны, и мировая экономика в целом не застыли, а двигаются вперед, в известном смысле находясь в состоянии перехода к современной стадии рыночного развития. Поэтому и Россия должна ориентироваться не на промежуточную, середины прошлого века, а на формирующуюся в XXI веке стадию рыночного развития мирового сообщества.