Булгакову же мировоззрение экономистов материалистической ориентации представлялось обедненным, поскольку спасение мира они видят в материальном богатстве и удовлетворении растущих потребностей, а не в моральном прогрессе человечества[25].
Господство человека над природой Булгаков понимает не как удовлетворение материальных потребностей экономического человека, а как акт любви к ближнему и приближения Царства Божьего.
Экономизм, который столь резко критиковал Булгаков, и поныне пронизывает все сферы жизни на Западе и часто выступает как заменитель религии. Помимо политической неустойчивости и экономических кризисов, с которыми сталкиваются промышленно развитые страны, либеральное общество переживает и моральный кризис.
«Экономический человек» («homo economicus»), если понимать его чисто материалистически, не может служить основой трансформации общества. Вместе с тем использование религиозной концепции Булгакова противоречит светскому характеру современного общества. Может быть, прозвучавший призыв Селборна к обновлению истинных принципов гражданского общества, и прежде всего принципа долга, можно рассматривать как своего рода светский эквивалент концепции общественной трансформации Булгакова. В обоих случаях речь идет о преодолении дезинтеграции человеческого общества, о том, что индивид должен быть не просто пассивным реципиентом, но и деятелем, или, говоря словами Вебера, не просто сосудом, но и инструментом Божьим, который может согласовывать индивидуальные и групповые права и обязанности с общим благом.
От традиционного экономического к экономико-социологическому подходу.
Говоря о предпосылках, касающихся поведения хозяйствующих субъектов на рынке, экономическая социология исходит из того, что их мотивация не исчерпывается узко понимаемым экономическим интересом. Существуют весьма действенные механизмы побуждения к действию в виде социальных норм и сил принуждения. Устремления хозяйственных агентов не сводятся к денежному доходу, включая статусные мотивы, заинтересованность в содержании хозяйственной деятельности, в общении с другими людьми и др[26]. Причем, они не ранжируются единым универсальным образом: мотивы более высокого порядка зачастую способны вытеснять утилитаристские и сугубо эгоистические мотивы.
Экономико-социологический человек не принимает решения «с чистого листа», он опирается на собственный прошлый опыт, который приводит не только к накоплению знания и информации, способствующих более эффективной калькуляции, но порождает инерцию выбора, воспитывает традиции и привычки, способствуют инкорпорированию навыков, заставляя, словами П. Бурдье, «любить то, что мы имеем» (что собственно и является определением «вкуса»)[27]. А поскольку опыт человека, включая логическое знание и практические навыки, формируется неоднородной средой, этот опыт устойчиво дифференцирован, и настолько же устойчиво различаются предпочтения хозяйственных агентов, воплощаясь в так называемом габитусе.
Субъекты хозяйствования рациональны, но большинством экономистов признано, что их рациональность ограничена – в силу неопределенности среды, дефицита интеллектуальных способностей и материальных ресурсов (поиск информации сопряжен с издержками). Человек зачастую не утруждает себя поисками наилучшего варианта, экономит на издержках поиска, останавливаясь на чем-то более или менее приемлемом или знакомом, что тоже было показано самими экономистами. Также возможность рационального действия в условиях рынка ограничена и с объективной точки зрения. Даже если человек с завидным упорством стремится к максимизации полезности или прибыли, он все равно не обладает полной информацией, и процесс хозяйственной деятельности становится для него скорее процессом обучения, освоения рассеянного, неполного и противоречивого знания, нежели применения готовых стратегических схем.
Наиболее важно то, что экономико-социологический человек принципиально не автономен от влияния других людей. Его действия характеризуются своей укорененностью в социальных связях, включая социальные структуры (сети, группы) и институты (правила поведения), властные и культурные отношения[28]. Учитывая прошлый опыт, анализ социальных отношений открывает путь к историко-генетическим обоснованиям, поскольку формирование социальных отношений требует длительности, а их понимание предполагает, соответственно, проведение ретроспективного анализа.
Подчеркивается, что любая, в том числе и рыночная, форма обмена не сводится к физическому перемещению благ, но представляет собой социальную связь. Совершая свой выбор, экономико-социологический человек воспроизводит эти социальные связи либо путем непосредственного сетевого взаимодействия с другими агентами (причем, учитывая не только результаты выбора других агентов, но обсуждая с ними свой предполагаемый выбор), либо испытывая конституирующее влияние надперсональных образований (организаций, институтов, культурных образцов и сценариев). Важно и то, что социальные отношения не только ограничивают действия, но и всячески их стимулируют, в том числе, путем экономии усилий, сводя бесчисленное множество вариантов выбора к более достижимому для человека набору приемлемых способов действия. Также, речь идет не просто о действии внешних стимулов – социальные отношения пропитывают само содержание личных предпочтений, которые в результате предстают как социальные конструкты. А поскольку такое формирующее воздействие устойчиво дифференцировано, то и сами предпочтения уже никак не могут оставаться универсальными[29].
Большое значение для экономико-социологического человека в отношениях с контрагентами имеет их идентичность. И принятие решений в сильной степени зависит от статусных позиций контрагента – его места в рыночной иерархии и социальных характеристик. Так, с большей вероятностью заключают сделки с личными знакомыми, с представителями своей группы (образовательной, этнической), с известными людьми, с теми, кто обладает солидной репутацией.
При принятии решений о возможном возобновлении контрактных отношений для экономико-социологического человека важен опыт предыдущего взаимодействия. Для него постоянные партнеры, в случае успеха прежних попыток, имеют приоритет перед новыми партнерами. Он отдает предпочтение укорененным, а не случайным связям, длительным, а не разовым отношениям.
Так в чем же заключается суть экономико-социологического человека? Во-первых, «экономико-социологический человек» – не просто информированный, но и познающий; не просто следующий нормам, а социализирующийся; не субординированный, а борющийся[30]. Это человек, который способен стать актором, рефлексирующим собственные действия. Он уже не просто занимает отведенные ему структурные позиции, проигрывает заранее предписанные роли, подчиняется установленным нормам, становится объектом чьих-то санкций. Действуя в рамках различных ограничений, человек сам выстраивает свой мир и вырабатывает значения происходящего, демонстрирует способность к самостоятельному действию, а во многих случаях и к рефлексии по поводу этого действия.
Во-вторых, человек, превращаясь в актора, с точки зрения экономической социологии, способен не только выбирать разные способы использования дефецитных ресурсов, но и способен переключаться (спонтанно или в результате волевых усилий), переходя от логики экономически ориентированного к логике социально ориентированного действия и наоборот[31].
В-третьих, экономическая социология предполагает, что помимо активного выбора и возможности переключения режимов действия и оценивания человек способен поступать вопреки – в том числе вопреки очевидной рациональности или устоявшимся нормам.
В-четвертых, человек способен к дифференцированным действиям.
Заключение
Социологический подход к хозяйственной мотивации сталкивается с рядом неизбежных трудностей. Наряду с идеальным (ценностным) уровнем мотивации, связанным с более глубокими и устойчивыми предпочтениями, существует ее практический уровень, который выражается в требованиях, предъявляемых людьми в конкретной ситуации. Мотивация как внутреннее побуждение человека не тождественна его мотитвации-суждению – вербальному объяснению собственных поступков. Человек может не осознавать свои побуждения и быть не искренним. К тому же он склонен к психологическому самооправданию и последующей рационализации совершенных действий, к защите собственной позиции и стремлению произвести более благоприятное впечатление.
Рассмотрев разные подходы к понятию хозяйственной мотивации, поведения экономического субъекта в процессе хозяйственной деятельности, следует сделать вывод о том, что каждая наука рассматривает эти элементы по-разному.
Психологи больше исходят из самой личности, ее внутренних потребностей и мотивов, т. е. рассматривает личностный аспект мотивированности хозяйствующего субъекта.
Согласно экономической науке, хозяйствующий субъект ориентирован на получение выгоды и положительного результата от своей экономической деятельности, при этом минимизировать издержки.
Социологи расценивают хозяйствующий субъект в экономической деятельности как актора социального взаимодействия, его поведения с другими хозяйствующими субъектами.
Позиция эконом-социологов намного шире, т. к. они объединяют позиции экономистов и социологов. Эконом-социологи рассматривают хозяйствующего субъекта как актора, который координирует свои действия, способен выбирать различные способы использования ресурсов, способен переходить от экономической логики к социальной и наоборот.