Следователь может оказать помощь в определении длительности времени и в том случае, если оно происходит путем сравнения. В таком случае следователь помогает вспомнить соответствующие события с известными допрашиваемому по длительности времени, которые могут быть объектами сравнения. Однако здесь нужно проявлять большую осторожность, чтобы не внушить соответствующий ответ допрашиваемому. Если следователь задает вопрос так, что из него свидетелю видно его мнение, то это оказывает отрицательное влияние на свободное течение его мыслей и может отрицательно повлиять на правдивость показаний допрашиваемого. Особенно внушающее действие оказывает такого рода вопрос, который содержит только один вариант сравнения, или если есть и несколько вариантов, но из них приемлем только один, а остальные явно не подходят для сравнения. Объектами для сравнения лучше всего выбирать длительность действий, хорошо знакомых допрашиваемому. Например, домохозяйке, не могущей определить длительность какого-то, имеющего для следствия значения разговора, можно задать вопрос о том, хватило бы времени разговора, чтобы сварить яйцо или испечь торт и т. д.
Представители буржуазной криминалистической психологии большое внимание уделяют вопросу о влиянии внимания на восприятие времени. Они, как и буржуазные психологи вообще, не могли прийти к единой точке зрения по этому вопросу. Одни считали, что сосредоточение внимания на течении времени ухудшает его восприятие, другие утверждали обратное; одни считали, что внимание ведет к переоценке, а другие — к недооценке длительности времени44. Такое расхождение есть следствие неправильной методики экспериментов и недифференцированного подхода к испытаниям.
Правильно поставленные эксперименты советского ученого Д. Г. Элькина привели к выводу, что сосредоточенность внимания является важной предпосылкой точности восприятия у лиц, обычная деятельность которых требует тонкой дифференциации времени, как, например, у фотографа, выдерживающего определенную экспозицию, у физкультурника, от которого требуется определенный темп движения, но только в рамках интервалов времени, соответствующих их обычной деятельности. В остальных случаях к сосредоточенности внимания на течении времени присоединяется состояние ожидания, что приводит обычно к ошибкам в сторону его переоценки. Это и нужно учитывать при оценке показания о длительности какого-то времени, если во время восприятия внимание допрашиваемого было сосредоточено именно на течении этого времени, когда он ждал наступления конца какого-то промежутка или хотел совершить какое-то действие в рамках соответствующего интервала времени.
Еще большее практическое значение для следователя имеет знание закономерностей влияния эмоций на точность восприятия времени. Совершение преступления обычно вызывает у преступника возбуждение, у потерпевшего боль, у свидетеля возмущение и негодование — словом, мало кто безразлично наблюдает за преступными действиями. Отрицательные эмоции «растягивают» временные промежутки: чем неприятнее пережитое, тем более медленным представляется его течение, тем более длительным кажется оно в воспоминании, и наоборот, чем приятнее пережитое, тем более стремительным кажется его течение, тем более коротким его длительность45. В экспериментах Шеваревой простое обтирание лица холодным платком в жаркое время года повышало точность оценки небольших интервалов времени46, а в экспериментах Элькина 95% испытуемых недооценивали время, потраченное на чтение рассказа Горького, и 90% переоценивали объективно такое же время, но затраченное на чтение словаря.
Следователь может воспользоваться этими сведениями, определяя тактику допроса и при оценке его результатов. С одной стороны, он должен выяснить те эмоциональные факторы, которые могли повлиять на восприятие времени допрашиваемым, с другой — должен учесть эти факторы при оценке показаний. Показания потерпевших о длительности совершения преступления в преобладающем большинстве носят характер переоценки. Такой же характер носят и показания свидетелей, с негодованием наблюдавших за преступными действиями. Более адекватные данные содержатся в ответах на вопросы, относящиеся не к самому факту совершения преступления, а направленные на выяснение других интересующих следствие факторов.
С восприятием времени тесно связано и нередко является предметом допроса восприятие скорости. Часто задают вопросы о скорости на допросах при расследовании дел о транспортных происшествиях и авариях на производстве. Причем подозреваемому или обвиняемому такие вопросы задаются обычно относительно показаний спидометра, а другим — относительно непосредственного восприятия скорости.
Если предмет движется очень медленно, мы не в силах заметить движение. Минимальная воспринимаемая скорость равна 1—2 угловым градусам в сек., причем она тоже только тогда воспринимается, когда перемещающийся предмет находится на фоне других неподвижных предметов.
Вопросы о восприятии таких минимальных скоростей могут возникать при расследовании дел о несчастных случаях на производстве, где медленное и незаметное перемещение (скольжение) некоторых деталей или целых машин может привести к внезапному нарушению равновесия и к аварии.
Очень большие скорости тоже не воспринимаются. Точка, движущаяся с очень большой скоростью, кажется линией, спицы быстро вращающихся колес не воспринимаются. Максимальная воспринимаемая скорость в зависимости от яркости движущегося предмета составляет 1,4—3,5 углового градуса в 0,01 сек. Экспериментальным путем и соответствующим перерасчетом всегда можно вычислить скорость в км/час, если в этом есть необходимость, на основе таких показаний, в которых говорится о скорости движения каких-то деталей, форма которых не была уже воспринимаема. Отметим, что скорость летящей пули всегда превышает воспринимаемую глазом скорость и поэтому показание о якобы виденном направлении полета пули всегда неправдоподобно.
В практике допроса в ряде случаев возникают вопросы, связанные с воспринимаемыми скоростями. Показания допрашиваемых о скоростях, как правило, чрезвычайно неопределенны и неточны. По упомянутому ранее делу о столкновении поезда с автобусом, например, одни свидетели показали, что автобус ехал «очень медленно», другие утверждали, что «со скоростью медленно идущего человека», а третьи говорили, что «с быстротой в 5—10 км в час». Еще менее определенной кажется скорость, превышающая обычную, привычную. В литературе обычно указывают, что водители, работники транспорта хорошо определяют скорость движения транспортных средств. Практика показала, что такие лица действительно лучше определяют скорость, чем люди, не работающие на транспорте, но они, привыкшие оценивать скорость, сидя в движущемся транспортном средстве, оказываясь свидетелями и воспринимая скорость не в самом транспортном средстве, а вне его, стоя или передвигаясь пешком, часто ошибаются. Обычно более правильно водители оценивают скорость тех транспортных средств, которые перегнали их машину или которые они обогнали сами.
Предметом допроса часто является восприятие речи. Оно не сводится только к слуховому ощущению звуков. В речи воспринимаются содержащиеся в ней мысли. Вот почему не воспринимается, например, речь на незнакомом воспринимающему языке. Если допрашиваемый не знает хотя бы несколько слов этой речи, он не может ее воспринять, и даже если знаком с некоторыми словами, но не владеет грамматикой, то воспринимает ее неполно. Иногда допрашиваемый дает показание о том, что слышанный им разговор происходил на определенном языке. Вероятность достоверности такого показания тоже тем больше, чем больше он знает этот язык. Но большего, чем такое показание о речи, непонятной по содержанию, от допрашиваемого ожидать нельзя.
Не воспринимается, например, воровское арго лицом, не понимающим его, не воспринимается также доклад о высшей математике лицом, не знакомым с этой наукой. И тщетными окажутся, как правило, попытки следователя просить припомнить «хотя бы одно слово из слышанной речи». Показание о том, что допрашиваемый слышал непонятную ему речь и при этом уловил и запомнил некоторые непонятные ему слова и даже фразы, неправдоподобно и даже, может быть, является специально подготовленным с целью ввести следствие в заблуждение.
Восприятие и понимание речи взаимосвязаны, не могут существовать друг без друга, составляют единый процесс. В речи воспринимаются физические звуки, но они в ней представлены в определенной системе, соответствующей словарному фонду и грамматике данного языка, и представляют определенное языковое значение. В восприятии речи большое значение имеет восприятие интонации. Воспринимая интонации речи, мы слышим, во-первых, повышение и понижение высоты основного тона речи, во-вторых, расчленение фразы на смысловые куски при помощи ударения и пауз и, в-третьих, выражение просьбы, упрека, изумления, угрозы в тембре речи47. В самых общих чертах можно воспринять интонацию и в том случае, если содержание речи не воспринимается, а также интонацию речи на незнакомом языке. Так, бывают свидетельские показания, в которых, например, говорится: «Я слышал, что в соседней квартире ссорились мужчина и женщина, причем мужчина как будто угрожал ей, а она как бы умоляла его». Такому показанию следует придавать значение даже в случае, если свидетель не понял ни одного слова из разговора, происходящего в соседней комнате, и на вопрос следователя в отношении содержания слышанного разговора ничего не может ответить. Интонация речи еще лучше воспринимается тогда, когда к слуховым ощущениям присоединяются зрительные. У говорящего человека речь сопровождается мимикой и выразительными движениями — пантомимой. Поэтому более вероятной является достоверность показания лица об интонации слышанной речи, если он имел возможность и зрительно наблюдать за событиями.