Именно здесь - в инвестиционных возможностях и маневрировании капиталом - содержатся потенциальные преимущества бизнес-групп, которые пока остались за рамками доклада экспертов ВБ и лишь в какой-то мере анализируются в последних российских исследованиях. Так, в работах коллектива под руководством А. Дынкина(7) была показана тенденция к увеличению доли обрабатывающих производств в деятельности групп, сконцентрированных на экспорте и переработке сырья. Например, у "Базового элемента" , опирающегося на алюминиевый и лесобумажный бизнесы, растет доля машиностроения - до 22% в выручке группы и до 54% в занятости (2002 г.). У группы "Интеррос" за счет развития энергомашиностроительного холдинга "Силовые машины" доля машиностроительных производств в выручке повысилась с 5% (1998 г.) до 8% (2002 г.).
Однако угроза "чеболизации" , о которой пишут многие отечественные и зарубежные критики российского капитализма, пока преувеличивается. Перелив капитала внутри групп носит спорадический немасштабный характер и в большей степени напоминает диверсификацию активов собственников бизнес-групп (включая и вывод активов), чем системный подход к диверсификации развития самих финансово-промышленных конгломератов. Скорее пока можно наблюдать лишь усиление тенденции к консолидации бизнес-групп, а также избавление от непрофильных, неперспективных активов, что является естественным способом повышения эффективности группы в целом(8).
Рассуждая об угрозах монополизации российских рынков национальными ФПГ, эксперты Всемирного банка как-то забывают о том, что в отличие от ситуации 1991 г. в России в 2001 г. сложилась открытая экономика. И степень этой открытости вряд ли сильно повысится даже после вступления страны в ВТО. Это, в свою очередь, означает, что крупнейшие отечественные компании, даже контролируя 70-80% продаж в России, как правило, ничего не смогут навязать своим потребителям, поскольку, по меркам глобального рынка, они являются весьма средними фирмами.
Приняв на вооружение стандартные рекомендации Всемирного банка, мы можем так и не дать шанса нашим компаниям повзрослеть и превратиться в серьезных конкурентов на мировом рынке. Конечно, из этого не следует, что надо любой ценой выращивать так называемых "национальных чемпионов" и прежде всего за счет сохранения отсталости большей части бизнеса. Необходимо не столько усиление антимонопольной составляющей экономической политики (не говоря уже о радикальных рецептах разделения крупных компаний), сколько стимулирование созидательной конкуренции, а также слияний и кооперации фирм, тем более что уровень концентрации производства, по признанию самих специалистов Всемирного банка, у нас невысок.
Если использовать спортивные аналогии, конкурентоспособная национальная экономика опирается как на ряд "национальных чемпионов" в определенных рыночных нишах, так и на высокий средний уровень предприятий, из числа которых могут рекрутироваться новые "чемпионы". Государство в этом "чемпионате" не только выступает как рефери, устанавливающий правила и следящий за их соблюдением, но и играет роль тренера, индивидуально работающего с перспективными спортсменами, коль скоро рынок частных тренеров не развит. Во всяком случае, нельзя поддерживать спортивную форму только за счет заниженного валютного курса, тем самым искусственно удерживая страну в "легкой весовой категории" , или экспериментов по реформированию государственной административной системы (правил судейства и состава самих судей).
Конкурентоспособность российского бизнеса в ближайшие годы будет действительно зависеть и от динамики курса национальной валюты, и тем более от успеха административной, правовой и судебной реформ. Именно вследствие низкого уровня правопорядка, особенно в части неписаного права, оценка России в международных рейтингах конкурентоспособности сегодня занижена на 10-15 позиций. Однако в итоге побеждают не рефери, а спортсмены и их тренеры. Российская экономика остро нуждается именно в "тренерских услугах" , которые могли бы оказывать как государственные, так и частные институты развития, поддерживающие новые перспективные компании и виды бизнеса. При этом любая "тренировка" и тем более подготовка "чемпионов" стоит немалых денег, что требует реальных затрат со стороны бюджета, прежде всего в части кредитования и стимулирования экспорта, масштабы которого должны быть увеличены в несколько раз, финансирования расходов на НИОКР, пионерные фундаментальные исследования и подготовку квалифицированных кадров.
Без развития крупного бизнеса, в том числе российских бизнес-групп, мы не сможем занять заметные позиции на мировом рынке. Отечественные компании по размеру в разы уступают своим конкурентам. "АвтоВАЗ" с оборотами в 2 млрд. долл. в 100 раз меньше своего партнера "Дженерал моторз" , "Силовые машины" с оборотом в 350 млн. долл. уступают "Дженерал электрик" в 290 раз. В данной связи приходит на ум справедливое высказывание Я. Паппэ: "Россия - это большая страна, но маленькая экономика". Из него, кстати, логически вытекает, что во многих случаях масштабы российского рынка будут просто недостаточными для эффективных национальных компаний, а измерение степени концентрации внутреннего рынка подчас уже просто не имеет смысла.
В качестве дополнительных аргументов в дискуссии об эффективности крупнейших бизнес-групп можно выделить еще два момента.
Во-первых, как отмечают авторы доклада, ведущие бизнес-группы обычно включают более крупные производственные предприятия. Все эти заводы создавались в советский период и изначально были ориентированы на совершенно иные, "плановые" критерии эффективности(9). При этом чем крупнее были масштабы конкретного предприятия, тем большие абсолютные и относительные издержки требовались для его реструктуризации и адаптации к рыночным условиям.
Во-вторых, эффективность консолидации собственности и контроля и интеграционных процессов в российском бизнесе может оцениваться с позиций не только текущей прибыли или темпов роста выпуска продукции, но и обеспечения защиты прав собственности. Несовершенство правовых институтов и усиливающаяся "бюрократическая консолидация" ведомств логически приводят к сохранению избирательного применения законодательства и к постепенному переходу от модели "приватизации государства" со стороны бизнеса (state capture) к ничуть не более эффективной модели неформального "подчинения бизнеса" государству(10). Эти тенденции могут стимулировать крупный бизнес, не находящий для себя защиты в правовом "поле" , к дальнейшему углублению горизонтальной концентрации и вертикальной интеграции с построением гигантских многоотраслевых холдингов-конгломератов, возможно, не оптимальных с традиционной точки зрения, но зато способных по своему влиянию на экономику "уравновешивать" отдельные консолидированные ведомства. Особенностью такой экономики становится сужение пространства для конкуренции на внутреннем рынке, что проявляется в том числе и в стагнации малого и среднего бизнеса. Однако вряд ли адекватным "лекарством" от этого будет ужесточение стандартной антимонопольной политики.
И наконец, тезис о "захвате государства" и негативном влиянии федеральных ФПГ на экономическое развитие регионов. Как следует из текста доклада, эксперты Всемирного банка в данном случае опирались на оценки структуры собственности и контроля, относящиеся к лету 2003 г., на данные о продажах, численности работников и активах за 2001 г. (уточненные затем по отчетности 2002 г.), а также на усредненные данные о льготах, предоставленных региональными властями в 1996-2000 гг. В докладе отмечается (с. 24), что получателями льгот была 301 компания из выборки Всемирного банка, однако не все они располагали полным набором данных для анализа, поэтому регрессии, как правило, строились для меньшего числа предприятий. Сознавая условность подобных данных, авторы доклада специально подчеркивают, что "к полученным результатам нужно относиться с осторожностью" (там же). Однако, к сожалению, из краткой версии доклада, распространенной в апреле в СМИ, эта важная оговорка исчезла, что придало иной вес далеко не бесспорным выводам исследования Всемирного банка.
По нашему мнению, в методическом плане перенесение на нынешнюю структуру собственности льгот, выделявшихся в 1996-2000 гг., едва ли корректно. Очевидно, существует временной лаг между предоставлением льготы и эффектом от ее получения, который должен учитываться в анализе. Однако за прошедший период радикально изменились политические условия и весьма существенно - структура собственности.
В содержательном плане наша точка зрения заключается в том, что в ближайшей перспективе новые очаги экономического роста, новые кластеры развития могут возникнуть на основе взаимодействия национальных бизнес-групп и "продвинутых" региональных лидеров. На политической арене они сейчас находятся в сопоставимых "весовых категориях" и скорее, чем другие "игроки" , будут склонны к конструктивному диалогу. Тем не менее мы хотели бы поддержать инициативу Всемирного банка по собственно исследованию данной проблемы (включая эффективность механизмов и инструментов региональной промышленной политики), поскольку для ее анализа экспертное сообщество пока не располагает достаточным эмпирическим материалом.
Большая страна и маленькая экономика
"Малое прекрасно" - этот лозунг может быть вынесен в качестве эпиграфа к большинству докладов Всемирного банка. В неразвитости малого бизнеса и засилье крупного "олигархического" капитала международные специалисты и отечественные критики российского "дикого" капитализма видят основную Причину всех бед российской экономики и главное препятствие на пути ее устойчивого и цивилизованного развития. В докладе Всемирного банка представлены новые аргументы в поддержку этой позиции.