Мировой опыт действительно показывает, что наиболее революционные, новаторские инновации осуществляются малым и средним бизнесом. Однако они становятся движущей силой экономики тогда, когда их внедрением начинает заниматься крупный бизнес, который концентрирует в своих руках и преобладающую долю частных расходов на НИОКР. В российских условиях на фоне скудного государственного финансирования науки крупный капитал, в том числе "олигархический" , начинает увеличивать расходы на НИОКР и обновление технологий. Государство должно не пугать бизнес "деконцентрацией" , а поощрять как крупный, так и средний капитал реализовывать долгосрочные инвестиции и инновации и помогать снижать их риски.
На наш взгляд, в последние годы именно крупный бизнес был основным двигателем динамичного роста российской экономики. У этой заслуги есть и оборотная сторона, так как в ней отражается зависимость роста экономики от увеличения экспорта сырья и топлива, контролируемого крупным и сверхкрупным капиталом.Наращивание экспорта нефти в последние годы на 16-19% в год стало ведущим фактором роста ВВП. Несмотря на успешное развитие среднего бизнеса, его вклад в экономический рост уменьшился по сравнению с 1999-2001 гг., когда обрабатывающие отрасли лидировали по темпам роста. Вместе с тем независимо от перспектив дальнейшего роста или стагнации экспорта нефти и сырья картина экономического развития неизбежно будет меняться. Обеспечение устойчивых темпов роста на уровне 5-6% в год (или тем более удвоение ВВП за десятилетие), как и решение задач модернизации экономики и резкого повышения национальной конкурентоспособности, невозможно без диверсификации, повышения удельного веса обрабатывающих, высокотехнологичных, науко- и информационноемких производств и услуг.
Если сейчас экспорт продукции обрабатывающей промышленности едва достигает 12 млрд. долл. в год, то к 2010 г. его необходимо не только удвоить, но и утроить, если мы хотим остаться "игроками" на мировых рынках высоких технологий. При этом перспективы роста экспорта в сырьевом секторе, особенно в производстве лесохимической продукции, также довольно благоприятны при условии значительной реорганизации и консолидации бизнеса.
Названные структурные сдвиги открывают новое "окно возможностей" для бизнеса "второго эшелона". Точнее, они сами могут быть реализованы лишь при ускоренном развитии среднего бизнеса. Российской экономике крайне не хватает крупных национальных компаний, способных успешно конкурировать на мировом рынке. И если мы хотим, чтобы отечественная экономика из маленькой превратилась в большую, нужно думать не о разделении существующих "олигархических империй" , а о создании условий для появления десятков подобных бизнес-групп с оборотами в 100-300-500 млн. долл. в год, которые могли бы ежегодно удваивать, утраивать свои размеры. Необходимо обеспечить возможности для превращения компаний нынешнего "второго эшелона" в фирмы нового "первого эшелона" бизнеса, опирающегося не на приватизацию госсобственности, а на успех в конкурентной борьбе. Этого нельзя добиться простым снижением налогов и дебюрократизацией, хотя и то, и другое необходимо. Ускорение роста и формирование нового слоя как крупного, так и среднего бизнеса не будут успешными без новой промышленной политики, учитывающей опыт внедрения институтов развития в странах с похожей на Россию институциональной структурой, таких, как Чили, Бразилия, Мексика, Израиль, Южная Корея.
Именно в расширении круга крупных национальных компаний кроется главный резерв экономического роста и повышения конкурентоспособности, который может стимулировать мощное развитие сектора средних и малых предприятий. Только на основе появления новых больших компаний и укрупнения всей экономики, на наш взгляд, может снизиться концентрация экономической власти, вызывающая ныне озабоченность у Всемирного банка и некоторых российских политиков.
Противопоставление крупного, сверхкрупного и малого бизнеса с точки зрения эффективности и вклада в экономический рост - не только экономический, но и социальный вопрос. Сверхкрупный "олигархический" бизнес всегда политически уязвим даже при самом цивилизованном поведении, примеров которого в России немного. Преодоление бедности, формирование широкого среднего слоя населения в послевоенной истории европейского социального государства или американского общества благосостояния всегда были связаны с ограничением прибылей и власти сверхкрупного капитала и перераспределением доходов в пользу менее обеспеченных. Россия вряд ли может быть исключением, если она серьезно намерена приступить к решению этих проблем. Однако западный мир достиг нынешнего уровня богатства именно посредством концентрации капитала и формирования гигантских компаний мирового класса, а не только благодаря конкуренции, как бы ее ни превозносили на современном этапе глобализации.
Развитое общество и экономику нельзя создать в условиях всеобщей бедности, но они не могут возникнуть и при слабой национальной элите, расколотой на административно-силовой блок, воинствующих представителей среднего бизнеса и сервильный крупный бизнес, ориентированный на экспорт капитала. Формирование новой ответственной элиты страны и ее внутренняя консолидация для решения задач модернизации экономики и обеспечения социальной справедливости - задача еще более трудная, чем преодоление бедности. Хочется надеяться, что научные споры о роли и месте крупного бизнеса в развитии российской экономики помогут этой консолидации, а не будут независимо от воли и намерений их участников приводить к образованию новых "разделительных полос" в обществе.
***
Примечания:
1 В статье мы используем также анализ степени концентрации конкретных рынков, представленный в четвертой главе доклада Всемирного банка. Мы будем ссылаться на эти данные по апрельской полной русской версии доклада, размещенной на сайте www.worldbank.org. При ссылках на пятую главу мы используем уточненный текст, публикуемый в данном номере журнала "Вопросы экономики".
2 См.: Яковлев А. Статистическая оценка уровня монополизации производства. - Вестник статистики, 1990, N 10; Чернышева Я., Яковлев А. Монополизм поневоле. - Наука и жизнь, 1990, N 11.
3 Brown A., Ickes В., Ryterman R. Russian Federation - The Myth of Monopoly: A New View of Industrial Structure in Russia. World Bank Policy Research Working Paper, WPS No 1331, 1994.
4 Сокращение этого перечня с 23 до 22 групп связано с тем, что в уточненной версии "Ренова" и Access Industries рассматриваются как одна бизнес-группа.
5 В первоначальной версии обороты группы оценивались в 130 млрд. руб., теперь повышены до 137 млрд. руб. Вместе с тем диапазоны объемов реальных операций холдингов могут быть уточнены путем не только точечной работы экспертов, стремящихся восстановить полный состав аффилированных лиц (что является почти неразрешимой задачей), но и сопоставления оборотов холдингов (по данным балансов) с оценками оборотов секторов, которые они контролируют и где они обеспечивают подавляющую долю экспорта.
6 По данным ФСГС, доля промышленности в ВВП составляет 27%, а по оценкам Всемирного банка, учитывающим дополнительные доходы нефтегазового сектора, скрытые на транспорте и в торговле, - около 50%.
7 См. изложение результатов этого исследования в: Дынкин А. Крупный бизнес: наше наследие. - Ведомости, 2004, 20 января, с. А4; Дынкин А. Крупный бизнес: стратегические проблемы. - Ведомости, 2004, 27 января, с. А4.
8 Этот процесс хорошо описан в: Бендукизде К. Концепция реструктуризации и ее воплощение на предприятиях ОМЗ. - Российский журнал менеджмента, 2003, N 1.
9 Логика и последствия связанных с этим структурных деформаций были показаны еще в работах Ю. Яременко (см.: Яременко Ю. Теория и методология исследования многоуровневой экономики. М.: Наука, 1997, главы I-III), а в теоретическом плане обобщены Я. Корнай (Корнай Я. Дефицит. М.: Наука, 1990).
10 Подробнее см.: Яковлев А. Взаимодействие групп интересов и их влияние на экономические реформы в современной России. - Мир России, 2003, N 4