В том случае если такой подход применить ко всем экономическим явлениям и процессам,то предметом экономической науки будут не просто связи и отношения между людьми в процессе производства, обмена, распределения и потребления товаров и услуг (или действия людей в данных сферах), а экономические законы, которые управляют этими процессами. Ведь экономический закон как раз и является отражением внутренне необходимых, устойчивых причинно-следственных связей между различными экономическими явлениями и процессами. Это, собственно, и определяет главное отличие политической экономии от «экономикс», заключающееся в том, что политическая экономия, а следовательно, в значительной степени и современная экономическая наука больше внимания уделяют выяснению сущности экономических законов, в то же время «экономикс» некоторые наиболее фундаментальные понятия экономической науки рассматривает на уровне поверхностных, внешних взаимозависимостей.
Так, в центре логической системы «экономикс» находится категория цены, которая определяется не затратами труда, а полезностью вещи (что, в свою очередь, определяется оценкой потребителем полезности товара или услуги, точнее, полезности последнего экземпляра, который удовлетворяет наименее значимую потребность) и соотношением спроса и предложения. В политической экономии в центре логической системы - категория стоимости (ценности), которая определяется затратами общественно необходимого труда и лежит в основе цены товара.
Некоторые отечественные экономисты ограничивают значение марксистской теории стоимости лишь периодом преобладания физического труда и заявляют о росте маржинализма на этапе усиления роли и значения умственного труда в так называемом постиндустриальном обществе. Такой подход свидетельствует о непонимании теории стоимости. Ведь в теории К. Маркса содержится понятие простого и сложного труда, в его определении рабочей силы речь идет о совокупности физических и умственных способностей человека. Если согласиться с тем, что теория стоимости устарела, то возникает вопрос: чем ее можно заменить? Ведь К. Маркс в третьем томе «Капитала» анализирует роль рынка в формировании стоимости, в частности, учитывает влияние спроса и предложения на отклонение цены от стоимости.
Что касается маржинализма, то в нем есть определенные положительные стороны, прежде всего в теории микроэкономики, однако в целом эта теория противоречит практике ценообразования. Известный американский экономист и историк Б. Селигмен по этому поводу отмечает: «Обычно используемая техника установления цен состоит в том, что к определенной величине средних затрат прибавляется умеренная, или традиционная, наценка. Правильно это или нет, но предприниматель поступает именно так..., откровенно признает, что он ничего не знает о своих предельных затратах». Одновременно теория затрат производства хотя в значительной мере и совпадает с марксистской теорией стоимости, но основывается прежде всего на теории трех факторов производства, являющейся одной из догм «экономикс», которая уводит в сторону от раскрытия острых социальных проблем. «Что может сделать предельная полезность с гигантскими корпорациями, военно-промышленным комплексом, империализмом, жизнью в гетто? — спрашивает влиятельный американским экономист Р. Хейлброинер. — Не является ли время, потраченное на ее изучение, простым отвлечением от таких острых проблем экономической жизни?»
Как известно, теория предельной полезности, математическое моделирование на протяжении нескольких столетий оказались не в состоянии измерить полезность, найти количественный показатель полезности. Поэтому итальянский экономист В. Парето предложил относительный показатель, согласно которому один набор товаров является для потребителя лучшим, чем другой. Осознавая невозможность измерения полезности, Р. Коуз назвал ее выдуманной сущностью, которая играет ту же роль, что и эфир в физике.
Еще одно отличие «экономикс» от политической экономии состоит в том, что «экономикс» значительно больше внимания уделяет выяснению отношений между людьми и вещами, чем политэкономия. Как известно, производственные отношения между людьми всегда связаны с вещами, с производством и присвоением материальных благ и услуг. В таких двойственных отношениях отражаются определенные стороны диалектического взаимодействия производительных сил и производственных отношений. В отличие от этого «экономикс» рассматривает индивидуалистическое отношение человека и вещи. Последнее, с политэкономической точки зрения, характеризует лишь одну из сторон юридической собственности, или собственности в юридическом аспекте.
Размежевание двух наук зависит также от общих черт и отличий между экономическими и производственными отношениями. Первые являются более емкими, поскольку, кроме производственных отношений (как ядра экономических отношении, их комплексной сущности, представленной в законах, которые управляют производством, обменом, распределением и потреблением материальных благ и услуг в человеческом обществе), включают также технико-экономические (отношения специализации, кооперирования, комбинирования производства, его концентрации и др.) и организационно-экономические отношения (последние изучаются такими отдельными экономическими дисциплинами, как менеджмент, маркетинг). Так, в процессе труда человек использует станки, машины, различное оборудование, сырье, следовательно, при этом проявляется технико-экономическое отношение человека к вещам. Экономическая наука в большей мере изучает такое отношение, т. е. то, как непосредственный производитель использует технику, экономит электроэнергию, сырье и т. п. Она больше оперирует такими технико-экономическими показателями, как фондовооруженность, энерговооруженность труда, эффективность использования средств и предметов труда (как на рабочем месте, так и на предприятии, в отрасли, народном хозяйстве), степень износа средств производства, значительное внимание уделяет определению форм хозяйствования и др.
Таким образом, предметом экономической науки являются не только производственные отношения, которые входят в состав экономических отношений и являются элементом экономической системы, но и технико-экономические отношения. Политическая экономия также уделяет внимание технико-экономическим отношениям, однако значительно меньше, чем экономическая наука, и дает им полит экономическую оценку.
Впервые в мировой экономической литературе на несовпадение экономических и производственных отношений указал Ф. Энгельс.. Позже определенным вклад в разработку этой проблемы внесли Г. Плеханов и В. И. Ленин. Последними в частности, выделял форму производства, которая в условиях капитализма формирует общественный характер капиталистического производства, и форму присвоения, которая характеризует форму экономической собственности в процессе ее развития, в динамике. Наиболее логично форму производства назвать технико-экономическими отношениями. В последующий период в советской экономической литературе, а в 90-е годы, прежде всего в трудах российских и украинских ученых велась постоянная дискуссия относительно общих черт и отличий между экономическими и производственными отношениями, их структурой. Например, некоторые ученые в составе экономических отношений выделяют еще и трудовые отношения.
Современная западная экономическая наука, как правило, игнорирует категорию «экономические отношения» и в первую очередь их ядро — производственные отношения, системную сущность которых раскрывают отношения экономической собственности. Последние она сводит к имущественным правам (так утверждает, например, лауреат Нобелевской премии американский экономист Р. Коуз) или рассматривает как волевое отношение человека к вещи. Такой подход помогает завуалировать гигантскую концентрацию собственности, в том числе доходов от нее, в руках правящей элиты, отнести к собственникам средств производства мелких акционеров, абстрагироваться от процесса усиления неравномерности при распределении богатства в США и некоторых других странах Запада, а также во многих постсоциалистических странах, в том числе в России и Украине.
Из содержания понятий «политическая экономия» и «экономическая теория» следует, что вторая наука, в отличие от первой, должна значительно меньше внимания уделять проблемам экономической политики (т. е. промышленной, научной, структурной, бюджетной и иным конкретным видам экономической политики). В этой связи необходимо отметить, что отдельные авторы дают ошибочное толкование соотношения двух наук и их содержания. Так, С. Дзюбик и О. Рывак пишут: «Экономическую теорию часто называют политической экономией. Однако за последние полстолетия немало экономистов стали утверждать, что следует стремиться к размежеванию экономической науки как таковой и политики. Политэкономия должна быть наукой, свободной от субъективных оценок». В приведенном высказывании политэкономия необоснованно отождествляется с политикой. Авторы при этом ссылаются на других ученых, что вряд ли делает их позицию более аргументированной.
Кроме того, это высказывание свидетельствует о непонимании авторами двух важных особенностей экономических отношений.
Первая состоит в том, что экономические отношения, в первую очередь производственные, воспроизводятся независимо от воли и сознания людей, т. е. являются объективными.
Второй особенностью экономических отношений, прежде всего отношений собственности, является то, что они проявляются как интересы, и в этом аспекте они субъективны. Более того, они могут быть познаны лишь с помощью сознательной деятельности, и исследователь не может в определенной мере не переносить своей социально-экономической позиции на научные выводы и обобщения, на факты реальной действительности. Наибольший субъективизм присущ характеристике такого элемента экономической системы, как отношения экономической собственности.