Р. Джурович считает, что «…наряду с возможным теоретическим разделением и расчленением лизинговой сделки можно по праву подчеркнуть то обстоятельство, что лизинг представляет собой единое хозяйственное долговое отношение, а тем самым и одно специфическое правовое отношение – договор современного международного права»[29].
Е.А. Павлодский также высказывает мнение, что «классический договор финансовой аренды связывает трех лиц: продавца (изготовителя) имущества, его приобретателя – арендодателя и арендатора»[30].
Далее он отмечает: «И хотя участники финансовой аренды связаны между собой не одним, а, как правило, двумя договорами, оба договора взаимосвязаны: арендатор не находится в договорных отношениях с продавцом имущества, однако наделен по отношению к нему рядом прав и обязанностей»[31].
А.А. Иванов отмечает, что лизинг следует трактовать как двустороннюю (а не многостороннюю) сделку, неразрывно связанную с договором купли-продажи. Участники многосторонних договоров не имеют ни одного права или обязанности, которые бы принадлежали одновременно каждому, что как раз и характеризует многостороннюю сделку[32].
В.С. Мартемьянов представляет лизинг следующим образом: когда лизингодатель берет на себя обязательства по предоставлению имущества, он может предоставлять его «не из своего парка непосредственно, а на основе заключаемых с изготовителями договоров об изготовлении и поставке таких предметов в адрес арендатора»[33]. Таким образом, возникает модель, схожая с возложением исполнения обязательства на третье лицо – ответственным за предоставление предмета лизинга остается лизингодатель.
В.В. Витрянский подверг критике положения о лизинге как о многосторонней сделке. По его мнению, «с точки зрения общей цели, общего регулирования указанных правоотношений, мы действительно можем говорить о ее равноценных участниках (субъектах), называя среди них, наряду с лизингодателем и лизингополучателем, и продавца лизингового имущества. Но когда дело касается рассуждений о правовой природе договора лизинга… речь может идти только об одном договоре, а именно: о договоре, заключенном между лизингодателем и лизингополучателем, по которому лизинговое имущество передается последнему во временное, срочное и возмездное пользование»[34].
Как известно, под многосторонним договором понимается соглашение сторон, направленное на возникновение, изменение или прекращение гражданского правоотношения, гражданских прав и обязанностей. В отличие от двухсторонних договоров, которые совершаются по соглашению двух сторон (количество лиц может быть больше) и порождают различные, но связанные отношением юридической тождественности последствия для каждой из них, многосторонние сделки возникают по соглашению нескольких (множественности) лиц и порождают для каждого одинаковые юридические последствия. Особенность многосторонней сделки выражается в том, что каждый ее участник является самостоятельной стороной и имеет самостоятельную правовую волю. В связи с этим считаем, что имеются основания рассматривать лизинг в качестве многосторонней сделки.
По одной из теорий (в основном во французской доктрине), лизинг рассматривается как договор в пользу третьего лица – изготовитель и лизинговая компания заключают договор в интересах пользователя. Если сравнить этот договор с договором лизинга, то мы можем убедиться, что пользователь действительно не участвует в договоре купли-продажи между первоначальным собственником оборудования – продавцом и лизинговой компанией, а лишь использует его результаты, отношения между лизингодателем и лизингополучателем оказываются за его пределами. В центре внимания этой правовой конструкции оказывается договор купли-продажи как таковой, а не сам договор лизинга, что приводит к одностороннему освещению отношений, складывающихся при лизинге, и юридически неточной понимании сущности этих отношений.
Некоторые исследователи отмечают сходство в распределении прав и обязанностей между сторонами в рассматриваемом договоре и при узуфрукте[35]. И в том и в другом случае вещь передается собственником другому лицу, к нему же переходят почти все права и обязанности, связанные с этой вещью.
Изучение и анализ рассмотренных концепций и сущности лизинговой сделки позволяет сделать вывод о правильности второго подхода к оценке юридической природы лизинга, базирующегося на том, что лизинговые отношения соответствуют принципиально новому типу отношений, что означает невозможность всесторонней регламентации ни одним из традиционных институтов гражданского права. Сторонниками второго подхода к оценке юридической природы договора лизинга являются такие авторы, как Е.В. Кабатова[36], Е.В. Павлодский[37]. Вместе с тем, как нам представляется, сам по себе вывод о самостоятельном характере договора лизинга не является завершением процесса исследования его юридической сущности. Настоящий вывод вызывает ряд серьезных вопросов: во-первых, анализ договора лизинга с точки зрения его соответствия сущностным чертам, присущим правовому институту; во-вторых, обоснование положения этого договора в системе обязательств; в-третьих, изучение и анализ его существенных условий и иных элементов.
Проведенный анализ позволяет сделать обоснованный вывод о том, что нормы, регулирующие договор лизинга, определяют его по существу как отдельный тип договора и объединяются в самостоятельное нормативно-юридическое образование – правовой институт, который представляет собой самостоятельный структурный элемент гражданского права как отрасли и в полной мере соответствует основным критериям понятия «правовой институт», сформулированным теорией права. Договор лизинга как самостоятельный правовой институт – это элемент системы права, представленный совокупностью правовых норм, регулирующих однородную группу общественных отношений[38]. Договору лизинга свойственны сущностные черты, характеризующие всякий правовой институт. Во-первых, однородность предмета правового регулирования – лизинговые отношения, т.е. его предназначенность для регулирования самостоятельной, относительно обособленной группы имущественных отношений. Во-вторых, юридическое единство правовых норм, образующих единый комплекс, создающий особый, присущий лишь данному виду договорных отношений режим правового регулирования. В-третьих, обособление образующих его норм в структурных частях закона. В настоящее время данный вопрос решен путем выделения норм, регулирующих договор лизинга в качестве отдельного параграфа главы, посвященной аренде. Однако рассмотрение договора лизинга в качестве самостоятельного типа договора связано и с решением вопроса о месте договора лизинга в системе гражданско-правовых обязательств. Исходя из вышеизложенного, представляется целесообразным и обоснованным обособление указанных норм в отдельную главу, содержащую нормы о договоре лизинга как одном из договоров, относящихся в качестве самостоятельной договорной конструкции к обязательствам по передаче имущества в пользование, оформляющих юридически особую группу отношений, в рамках которых хозяйственные или другие потребности их участников удовлетворяются за счет временного перехода к ним соответствующих материальных благ[39]. Очевидно, что лизингу присущи все основные черты указанных обязательств: лизинговыеотношения носят договорный характер, поскольку возникают на основании соглашения между его участниками; как большинство обязательств данной группы носит срочный характер; имеют особый предмет – индивидуально-определенные и не потребляемые вещи; лица, предоставляющие имущество, сохраняют право собственности на предмет обязательства. В-четвертых, полнота регулируемых отношений, т.е. обеспечение беспробельности правового обеспечения. Выделение лизинга как самостоятельного института обусловливает необходимость создания достаточно детальной нормативно-правовой базы для его регулирования. Вопрос этот в настоящее время решен отдельным нормативным актом – ФЗ «О лизинге». Следовательно, реализована основная функция настоящего правового института, состоящая в том, «чтобы в пределах своего участка общественных отношений данного вида… обеспечить цельное, относительно законченное регулирование»[40]. Вместе с тем в целях соблюдения юридической техники в § 6 главы 34 ПС РФ следует указать, что особенности отношений, складывающихся в случае заключения между сторонами договора лизинга, их права и обязанности определяются также ФЗ «О лизинге» (в настоящее время такая ссылка отсутствует). Подобное указание способствовало бы разрешению коллизии ряда норм, содержащихся в ГК РФ и ФЗ «О лизинге», что, в свою очередь, влияет на устойчивость договорных отношений сторон.
Таким образом, выделение договора лизинга в качестве самостоятельного правового института в системе гражданско-правовых обязательств основано на специфике опосредуемого этим договором материального отношения, и на особенностях юридических условий, объективно необходимых для образования данного договорного обязательства. В связи с этим убедительной выглядит позиция О.С. Иоффе: «…достаточно любой из двух названных предпосылок, чтобы соответствующие обязательства составили самостоятельный тип договора»[41].