Также и Ш.Огден (американский модернистский экзистенциальный богослов), рисуя убедительную картину глубокого религиозного индифферентизма в западном обществе, подчеркивает важность демифологизации и экзистенциальной интерпретации. Но также, выходя за пределы мыслительного круга Бультмана, он полагает, что экзистенциальное “ подлинное существование” может быть достижимо и без веры во Христа. Христос просто наиболее полно и ясно выражает заложенные в природе человека возможности. Таким образом Огден ставит под сомнение разрыв между Ветхим и Новым Заветом, религией и философией, разумом и верой и ставит вопрос об отношении христианства и различных философских систем и религий, в которых выражается та же экзистенциальная проблема.
Позиции Вагнера, Бури, Огдена последовательно критикуют Бультмана, но это уже не столько критика, сколько выход вовне его. Эти мыслители представляют собой весьма модернистское крыло христианского богословия. Эта степень радикализации проблематики не была известна Бультману и тут нечего возразить с его позиций. Мы же, не разделяя вполне этих радикальных позиций, признаем их место в ряде богословских реакций современного христианства на общественно-философские проблемы последних десятилетий.
На особом месте стоит критика Бультмана данная К.Ясперсом. Одна их полемика заслуживает тщательного рассмотрения. Вкратце, критика Ясперса двояка. Он упрекает Бультмана во все той же непоследовательности и перескакивании с позиций ученого на утверждения веры и подмене одного другим. Ясперс отвергает необходимость реинтерпретации мифа и отказа от мифологического языка.
Мифологическое мышление является не чем-то прошлым, но характеристикой человека в любую эпоху... Он сохранил следующие элементы: 1) Миф рассказывает историю и выражает интуитивные стремления, более, чем универсальные концепции... 2) Миф имеет дело со священными историями и видениями, с историями о богах, более, чем об эмпирических реалиях... 3) Миф является передатчиком значения, которое может быть выражено только языком мифа...
Таким образом, с позиций своего трехчастного экзистенциализма и очень глубокого философствования Ясперс критикует интуитивное представление Бультмана о мифе в его применении к Новому Завету и объективации трансцендентного. Но с другой стороны он требует рекеригматизации христианства, то есть его переоткрытия для каждого нового поколения, по причине того, что Христос — “ камень претыкания” , который нельзя ухватить с философского наскока.
Позиция Ясперса трудна для понимания, она очень многообразна. Его критика Бультмана становилась со временем менее напряженно, подконец они уже довольно мирно переписывались. Мы приведем здесь одно высказывание, которое может подытожить подход Ясперса, с его широчайшего философского горизонта, к программе Бультмана, который, несомненно, более технически относился к философии.
Философ, безусловно, не может указывать теологам и церквам, как им следует поступать. Философ может лишь надеяться на участие в разработке предпосылок. Он хотел бы помочь подготовить почву и сделать ощутимым пространство духовной ситуации, в котором должно расти то, что он создать не может.
V Мы провели достаточно подробный обзор критики основной программы демифологизации и экзистенциальной интерпретации Нового Завета Р.Бультмана. Суммируем теперь основные возражения на теорию демифологизации и приведем возможные ответы на них самого Бультмана.
— Может ли человек прийти к христианскому пониманию существования без обладания верой во Христа? — Ответ Бультмана дан в программном эссе. Экзистенциальное понимание существования является философским взглядом через который христианское понимание может быть прояснено, Новый Завет истолкован. Основное различие между Новым Заветом и экзистенциализмом в том, что “ Новый Завет и христианская вера знают и говорят о деянии Бога, впервые делающем самоотдачу, веру, любовь, подлинную жизнь человека” (курсив Р.Б.). Экзистенциализм же говорит что это существует, но неспособно освободить человека от отчаяния, которое возникает, когда он оказывается неспособным достичь этого — Является ли событие Христа и действие Бога в Нем мифологическим и, таким образом, законным предметом демифологизации? — Бультман ответил бы своим стремлением демифологизировать событие Христа, но настаивал бы на том, что оно является актуальным “ действием Бога” . Оно является комбинацией мифа и истории. Бультман не мог примирить утверждения ап.
Павла и ап. Иоанна о предсуществовании Христа с евангельскими легендами о непорочном рождении (Матфей, Лука). Мифологический язык не дает человеку понимать Иисусатолько в исторических терминах, но подчеркивает, что “ его происхождение берет начало в вечности и не связано с областью природно-человеческого” . “ ...значение жизни Иисуса определяется тем, что Бог через нее хочет сказать мне” .
— Как поступает теория демифологизации с идеей креста? — Хотя Бультман думает, что большая часть повествования Нового Завета о кресте мифологична, крест сам по себе он принимал как исторический непреходящий факт для веры. Бультман отверг все интерпретации креста в духе компенсационной теории искупления. Крест есть значимый факт истории, на нем, по вере, наши грехи распяты и мы стали новыми творениями, когда крест становится для нас реальным.
— Является ли воскресение мифологическим феноменом? — Воскресение и крест неразделимы в Новом Завете. Бультман полагал, что неприемлемо говорить о воскресении как об “ историческом событии” , которое может, каким-то образом, утвердить власть и значение креста. Бультман признавал его как утверждение веря в воскресение, что более важно, чем простое историческое событие, доказываемое пустой гробницей. Воскресение является эсхатологическим событием в котором человек может принять участие верой. Здесь не может быть доказательств. Вера не подтверждается историческими исследованиями. Воскресший Христос встречает нас в проповеди. Доказательства сделали бы веру ненужной. Возвещение воскресения является частью эсхатологического события искупления, а не частью его.
— Возможно ли какое бы то ни было действие Бога в программе демифологизации, в ее нынешнем виде? — Это важный вопрос. Богословие Бультмана делает серьезный упор на событие Христа в котором Бог искупительно действует. Мы упоминали критиков, которые стремились демифологизировать “ действие Бога” (Бури) и даже саму идею Бога (Вагнер); другие же подчеркивали необходимость сохранения мифологии для сохранения идеи Бога и Его действия (РК, Тиллике, Барт, с разных сторон).
Бультман возражал критикам, критикуя их понимание действие Бога как “ вмешательства” в естественно-исторические события, в смысле разрыва причинно-следственной связи. Бультман же понимает действие Бога как происходящее “ внутри” этих событий (глава “ Значение действия Бога” в книге “ Иисус Христос и мифология” ). Здесь налицо парадокс веры, привлекающий наше внимание, в котором одно событие может быть понято как действие Бога и, в то же время, иметь вполне интеллигибельное объяснение в естественных или исторических терминах.
— Не заместит ли программа демифологизации мифологического мировоззрения современным научным подходом, который может стать новым препятствием к пониманию послания? — Вероятность этого возможна. Но Бультман отмечает, что демифологизация не отвергает Писание, или христианское послание, а только прошедшее мировоззрение, призывает человека к личному решению. Он утверждает, что существующий мир также изменится, а программа демифологизации может помочь предохранить потерю послания вместе с превалирующим мировоззрением. Современный человек не приемлет прежней картины мира, но демифологизация трансцендентности Бога способна прояснить для него то, что Бог стоит посреди нас и освобождает нас для радикальной открытости будущему.
— Не превращает ли демифологизация веру в философию, или, как минимум, не подчиняет ли ее экзистенциальной философии? — Бультман возразил бы, что любой интерпретатор подходит к тексту с определенными предпосылками. Вспомним, что он говорил о необходимости ставить верные вопросы к тексту. Так Бультман сознательно благодарил Хайдеггера, что экзистенциальный анализ того позволял ему ставить верные вопросы. Однако, Бультман отвергал возможность философии производить веру и постоянно утверждал уникальность веры во Христа и силы Святого Духа, о чем никогда не стоит забывать. Бультман учил, что экзистенциальная философия конечна, ограничена. В вере же человек может познать Бога.
— Не сводит ли демифологизация Бога к субъективному феномену опыта человека? — Бультман действительно заявлял: “ Говорить о Боге значит говорить о себе...” , но “ несомненно, из этого не следует, что Бог не находится вне верующего” . Хотя мы познаем Бога только в личном отклике на Его обращение к нам, мы никогда не сможем говорить о Боге объективно, но только в терминах, в которых мы понимаем Его действие к нам и в нас” .
— Наконец, не разрушает ли демифологизация единократность события Христа? — Бультман, как христианин, согласился бы с тем, что Христос умер однажды и за всех. Его упор был бы здесь не столько на историческую событийность, а на событийность эсхатологическую. То, что Бог был во Христе, не есть предмет исторического доказательства. Это то событие, которое происходит всякий раз, когда проповедуется Слово. Он приходит сюда и теперь в Евангелии и это эсхатологическая единственность события. Уникальность не в том, что Бог вошел в этот злой мир в ту конкретную историческую эпоху, а в том, что он входит в наш (курсив Р.Б) злой век.
На этом мы окончим наш воображаемый диалог. Он был построен на известных вопросах или возражениях к программе демифологизации — экзистенциальной интерпретации. Ответы, излагающие точку зрения Р.Бультмана, приведены по его основным трудам, касающимся этой программы: эссе “ Новый Завет и мифология”, 1941 и работе “ Иисус Христос и мифология”, 1958.