Члены правящей партийной верхушки сплотились все против человека, по их мнению, имевшего немалые шансы возглавить партию, но не устраивавшего каждого из них, то есть вокруг Троцкого образовался, образно говоря, некий "обруч" воспринимающий "в штыки" его независимую позицию, в результате чего при обсуждении каких-либо вопросов на заседаниях ЦК он стал постоянно оказываться в меньшинстве (фактически в одиночестве). Члены "обруча" понимали , что для развенчания предреввоенсовета его нужно сначала "отделить" от Ленина, скомпрометировать в глазах партии, флюсообразно представить слабости и недостатки этого человека. К осени 1923 года, Ленин уже не мог вмешиваться в дела большевистского руководства, созрела крупная дискуссия, своим острием направленная против Троцкого. И в это напряженное, важное для него время Троцкий простудившись серьезно заболел, проболев весь остаток осени и всю зиму. Отсутствие Ленина и Троцкого развязало руки Сталину и его временным союзникам. Шаг за шагом осуществлялись меры, ограничивали авторитет и влияние Троцкого. Аппаратом ЦК (секретариатом Сталина) сторонники Троцкого незаметно заменялись другими, более лояльными и надежными для "обруча". В партийной прессе все чаще стало появляться имя генсека партии. Исподволь стали пересматривать политические биографии вождей и их вклад в победу революции. Шел целенаправленный процесс ослабления роли и места одного из главных героев революции и гражданской войны. Сталин оказался непревзойденным мастером закулисных интриг. Однако вес и авторитет Троцкого были пока столь велики что с ними нельзя было не считаться. Накал в борьбу также внесло письмо Троцкого адресованное членам ЦК и ЦКК РКП(б), подписанное им 8 октября 1923 года. Готовил его Троцкий целую неделю, рассчитывая предостеречь партию от надвигающихся сумерек революции-бюрократизма. Большое, на целых пятнадцать страниц машинописного текста, письмо содержало восемнадцать тезисов по многим вопросам государственной партийной и идейной жизни. "Обруч" сразу же использовал это письмо для новых обвинений Троцкого в фракционности и атаках на ЦК и Политбюро. В этом письме Троцкий с поразительной проницательностью, словно заглядывая на десятилетия вперед, говорит о том, что для других неведомо: "Создалась за год-полтора специфическая секретарская психология, главной чертой которой является убеждение, что секретарь способен решать все и всякие вопросы, без знакомством с существом дела. Мы наблюдаем сплошь и рядом, как товарищи, которые не проявили никаких организаторских, административных или иных качеств, пока стояли во главе советских учреждений, начинают властно решать хозяйственные, военные и иные вопросы, как только попадают на пост секретарей. Такая практика тем вреднее, что она рассеивает и убивает чувство ответственности." По сути своим резким аргументированным письмом Троцкий бросил первый вызов бюрократии ЦК. Отправив письмо в Политбюро через неделю Троцкий подготовил еще один аналогичный документ, который теперь поддержали 46 коммунистов. Рядом с подписью Троцкого стояли "автографы" многих других известных большевиков: Антонова-Овсеенко, Осинского, Преображенского, Пятакова, Сапронова и других. Главная идея письма та же: протест против узурпации "иерархией секретарей" власти в партии и государстве, против опасности усиливающееся бюрократизации общества. В конце октября 1923 г. состоялся объединенный пленум ЦК и ЦКК.
По предложению оргбюро и секретариата ЦК, которые находятся уже под решающим влиянием Генерального секретаря, пленум квалифицирует заявление Троцкого, как откровенно "фракционное". В заключительной день работы Пленума Троцкий и Сталин, пожалуй впервые обменялись публичными взаимными обвинениями (хотя и достаточно сдержанными). Но Сталин действовал более наступательно и потребовал "осудить Троцкого". Пленум взял сторону товарища Сталина и "предложил тов. Троцкому принять в дальнейшем более близкое и непосредственное участие в практической работе", по существу заявив, что если бы занимался Предреввонсовета "делом", некогда было бы вставать в оппозицию. Троцкий почувствовал, что его голос не был услышан. Всех устраивало превращение партии в жестко организованный орден. Перед бюрократией были открыты шлюзы. К стылым дням января, когда Ленина не стало, многое уже было предрешено. Троцкий оказался в глубокой изоляции, и его надежда на "союз" с Лениным рухнула роковым образом. Троцкий, будучи главой самого мощного ведомства - военного, не сделал серьезных попыток опереться на своих сторонников. Когда он попытается это сделать в последующие годы - будет уже поздно. Массированная атака аппарата была столь мощна, что в хоре критиков и хулителей окончательно затерялся голос Троцкого. И хотя в ЦК и лично Троцкому приходили письма и в оппозиционера, они не были многочисленны. "Тройка", и особенно Сталин, в результате этой баталии, снискали себе известность непреклонных сторонников ленинизма, защитников его учения, не остановившихся даже перед тем, чтобы решительно развенчать знаменитого вождя, оказавшегося отступником. Дискуссия этих месяцев ознаменовалась началом фальсификации истории русской революции. В ней уже начал всплывать Сталин, абсолютно неприметный статист в те исторические дни. Одновременно Сталин исподволь, но неуклонно добивался ухода с важных постов в Народном комиссариате по военным и морским делам сторонников Троцкого. За год-полтора были сменены многие командующие округами, армиями, управлениями. Вокруг Троцкого постепенно создавался вакуум. В этом Сталину и его окружению помог и сам Троцкий, явно ушедший от злободневных вопросов жизни страны и партии в литературную деятельность, частые отпуска по болезни, долгое молчание при обсуждении текущей политики. Его частые подтверждения правильности решений ЦК, недопустимости фракций, согласие с линией парт. руководства создали впечатление слабости, вины, неуверенности. В эти роковые для его судьбы два года он явно переоценил свою моральную власть над сознанием людей, свою известность и популярность. Он был уверен в своем триумфе и после смерти Ленина, а поражение неумолимо надвигалось.
После смерти Ленина, который судя по "завещанию", держал больше сторону Троцкого, а не Сталина, борьба их приняла одностороний харктер. Сталин атаковал, а Троцкий защищался. Нет внешне Троцкий достаточно часто будоражил общественное мнение своими речами и статьями, но для проницательных людей было ясно: Председатель Реввоенсовета уже проиграл. И проиграл крупно. В январе Троцкий был снят с поста Народного Комиссара по военным делам, а чуть позднее и с поста Председателя Реввоенсовета республики. Сталин боялся Троцкого стоявшего во главе революционных сил. Теперь же он был уже фактически неопасен. Посоветовавшись "тройка" нашла ему сразу три должности, которые быстро отодвинули опального лидера с магистрали политической жизни на ее обочину и должны были погрузить его в рутину бюрократических дел. Троцкий возглавил Концессионый комитет, Электротехническое управление и стал Председателем научно-технического управления промышленности. На первых порах он с головой ушел в работу. Его захватили технические проблемы, возможности поставить науку на служение создающемуся обществу. Троцкий ездил по лабораториям, встречался с учеными, проводил совещания инженерно технических работников. На Политбюро бывал редко, многие заседания пропускал, ссылаясь на занятость новой работой. Казалось он удовлетворился скромной ролью "технократа", рассчитывая еще больше времени уделять литературной работе. А тем временем в печати продолжались публикации против троцкизма, вспоминались старые грехи героя русской революции. Троцкий не смог уйти от политической действительности. Оставив за собой лишь председательство в Концессионном комитете, он вернулся к активной политической деятельности. В "тройке" назревал раскол: Зиновьев и Каменев стали все больше осознавать, что поддерживая Сталина, они укрепляют бюрократический режим в партии, готовят почву для диктатора. Зиновьев и Каменев обратились к Троцкому.Троцкий не очень полагался на возможности своих новых союзников. Он попросту мало им верил. В партии шли споры о путях и темпах строительства социализма. Троцкий, настаивая на зависимости судеб революции в России от международного революционного процесса, придерживался в то же время радикальных, левых взглядов на эти вопросы. Троцкий как бы протмворечил себе: с одной стороны утверждал что без мирового революционного пожара социализм в Советской России построить невозможно, а с другой - звал к решительным преобразованиям в стране, сверхбыстрым темпам. Такие ножницы замечал Сталин и ждал случая чтобы вновь обрушиться на своего, теперь уже главного врага.