В 1869 г. Третьяков приобретает портрет А.Ф.Писемского, М.И.Глинки, историка Н.И.Костомарова, в 1971 г. - драматурга А.Н.Островского, Т.Г.Шевченко, Ф.А.Васильева, М.М.Антопольского в 1872 г. – Ф.М.Достоевского, Н.А.Некрасова, В.Н.Третьяковой, П.М.Третьякова, А.И.Герцена. Крамской приступает к портретам Грибоедова, Фон Визита, Кольцова, Л.Н.Толстого, жены Третьякова Веры Николаевны и самого Павла Михайловича, в 1877 запечатляет на холсте Салтыкова-Щедрина и Некрасова.[7] Таким образом 70-е годы явились самыми «урожайными» по количеству приобретенных Третьяковым портретов.
Когда не существовало достойных портретов умерших деятелей культуры, Третьяков, стремясь к максимальному сходству изображения, принимает на себя дополнительную задачу – разыскивал фотографии, выписывал для художников описание внешности нужных личностей из воспоминаний современников, обращался к людям, хорошо знавшим умерших, с просьбой проконсультировать портретистов.
Третьяков обычно верно чувствовал место каждого в русской культуре, а следовательно, и необходимость иметь (или не иметь) портрет того или иного лица. Павел Михайлович беспокоился о чистоте коллекции не только в художественном, но и в социальном плане. Вскоре он заказывает Репину портреты замечательного хирурга Пирогова (1881), писателя А.Ф.Писемского (1880) и музыканта и композитора А.Г.Рубинштейна (1881).
1881 год принес тяжелые утраты. Один за другим умерли трое талантливейших сынов России: Достоевский, Н.Рубинштейн и Мусоргский. Потеря этих людей, так много значивших в истории русской культуры, была для Третьякова настоящим ударом. Однако портреты писателя и композитора (портрет Н.Рубинштейна работы Перова находился у Сергея Михайловича) остались в галереи коллекционера навсегда.
1.7. Приобретение коллекция Верещагина
Большим событием в жизни Третьякова была покупка серии работ В.В.Верещагина – Туркестанской коллекции.. Павел Михайлович считал, что столь интересное художественное собрание должно остаться неразделенным, находиться в Москве – сердце России и всегда быть доступным для посетителей. Заплатив огромную сумму за коллекцию, Павел Михайлович тут же подарит ее Третьяковым Училищу живописи, ваяния и зодчества, но … оно от подарка отказывается из-за отсутствия нужного помещения. Тогда Третьяков преподносит коллекцию Московскому Обществу любителей художеств, но с условием, что оно в трехгодичный срок устроит для нее специальное помещение. Так как это условие не было выполнено, в 1882 г. картины вернулись к Павлу Михайловичу и затем были выставлены во вновь отстроенных залах его галереи.
Теплое участие Крамского было единственным утешением для Третьякова во время других перипетий с коллекцией Верещагина. Приходится только поражаться стоической выдержкой Третьякова, с которой он переносил связанные с ней неприятности.
1.8. Коллекция расширяется
Все это время, пока тянулась история с верещагинской коллекцией, Третьяков, как и прежде, продолжал покупать картины. Прогнозы маловеров не оправдались – несмотря на большие траты и неприятности, собиратель не изменил своим замыслам. Напротив, полная беспомощность общественных художественных организаций со всей очевидностью показала коллекционеру, что идея создания национального музея им не по плечу, и еще больше убедили Павла Михайловича не только в необходимости продолжать начатое дело, но и в том, что совершить его сейчас способен лишь он один в России.
На 1У Передвижную выставку, проходившую в Москве в апреле 1875 года, Третьяков пришел, как обычно, первым и терпеливо дожидался у дверей, когда она откроется, хотя большинство картин Павел Михайлович видел еще в мастерских, а всю выставку - в Петербурге, где она экспонировалась с конца февраля по начало апреля. Он приобретает картины В.М.Максимова «Приход колдуна на крестьянскую свадьбу» и «Семейный раздел», этюд И.Н.Крамского «Полесовщик», а также «Ожидание» и «Посещение бедных» В.Е.Маковского, картину–портрет И.И.Шишкина Крамского.
Создание галереи требовало от него сосредоточения на этом деле всех основных сил и средств. 1876 год принес в его коллекцию «Украинскую ночь» Куинджи, «Семейный раздел» Максимова, «С квартиры на квартиру» В.Васнецова и др. В 1877 году Третьяков порадовал себя приобретением замечательных этюдов Александра Иванова, «Дьякона» Репина и «Кочегара» Ярошенко. В 1878 году купил эпическое полотно Шишкина «Рожь». Коллекция портретов также продолжала пополняться.
80-е годы начались с приобретения Индийской серии Верещагина. Покупка новой большой коллекции и возвращение обратно Туркестанского сериала потребовали постройки новых залов галереи, вскоре и начатой.
У Павла Михайловича дни были забиты делами. В Толмачах полным ходом шла пристройка галереи, залы же старого помещения все чаще заполнялись посетителями. Третьяков был доволен, чувствовал, что интерес к живописи растет. Когда в конце 1881 году он подвел итог посещений галереи, то полученная цифра выглядела уже внушительно: за год галерею посетило 8368 человек.[8]
Летом 1882 года строительство пристройки было завершено. Три новых зала внизу и три вверху расположились под углом к старой галереи, параллельно Малому Толмачевскому переулку. Коллекции Верещагина разместили все внизу.
Каждый день, по нескольку часов, Третьяков проводил теперь в галерее. Развеска картин требовала его неустанного внимания.
1.9. Материальные и моральные проблемы
Третьяков понимал, что не имеет права размениваться на побочные дела, пусть даже связанные с художествами. Так, в 1878 году он дважды отказывал Крамскому, а в его лице передвижникам, на просьбы о помощи по созданию их собственного павильона на Всемирной выставке в Париже и о помощи по устройству художественных школ и мастерских в противовес Академии.
Отказывать людям, с которыми коллекционер был связан едиными взглядами на искусство, которых всегда поддерживал и уважал, было трудно, даже мучительно. Но отрывать деньги у галереи он не мог себе позволить. Нужно было обладать очень сильным характером, чтобы так твердо и неуклонно следовать к главной цели. Павел Михайлович им обладал и именно поэтому считал, что передвижники и сами могли бы приложить побольше усилий для того, чтобы помогать молодым художникам развивать реалистические традиции в искусстве.
В 80-90-е годы, когда собирание картин во многом стало модой и цены на них очень возросли, Третьякову приходилось все тяжелее в материальном плане. Он пишет в 1879 году критику Стасову: «Я не располагаю такими средствами, какие некоторым могут казаться. Я не концессионер, не подрядчик, имею на своем попечении школу глухонемых; обязан продолжать начатое дело – собирание русских картин. /…/ Вот почему я вынужден выставлять денежный вопрос на первый план»[9]. Это писалось в тяжелую минуту, когда уже не было в живых его единомышленников, руководителей передвижничества Перова и Крамского, когда цены на картины очень повысились и художники, нуждавшиеся в средствах, далеко не всегда шли навстречу собирателю. Однако и тогда, и в 90-е годы мы находим немало примеров уступок художников Третьякову, лишь бы их картины попали в его собрание.
Так волновавший Павла Михайловича вопрос имел еще одну сторону: вправе ли он тратить большую часть своих доходов на галерею, имея собственную семью? Дважды высказывался он на эту тему: в 1876 году (письмо к Крамскому[10]), второй – в 1893 году (письмо к дочери А.П.Боткиной[11]). Можно заключить, что мысль эта не покидала его, но он был убежден в правоте своих действий. Таким образом вопрос о деньгах был проблемой не только материальной, но и моральной. Это была проблема высшего порядка: для него суть ее заключалась в вопросе долга перед семьей и долга перед Отечеством. Интересы общественные превалировали над его личными – таково было его жизненное кредо.
Высокие нравственные принципы освещали всю жизнь коллекционера, о чем так много говорено современниками. Именно в силу их не мог он отказаться только от одних постоянных расходов, не связанных с галереей, - на общественные и благотворительные нужды, каковые неизменно считал своим прямым долгом. Благотворительность, в которой он участвовал и делами, и деньгами, была огромна. На его личные стипендии получало образование бессчетное множество молодых людей – детей его служащих, бедных родственников, совсем незнакомых, но кем-либо рекомендованных. Павел Михайлович был членом Советов и Комитетов многих художественных и коммерческих обществ и учебных заведений. Его отношение к общественной работе было крайне серьезным. Так он относился и к главному предмету своих попечений – к Арнольдовскому училищу глухонемых.
Павла Михайловича горячо волновало все, что касалось России, ее внутренних дел, ее престижа на мировой арене. Балканские события и русско-турецкая война, развернувшиеся во второй половине 70-х годов, взбудоражили русское общество. Третьяков переживал происходящее, словно это касалось лично его. Гражданские и патриотические чувства вновь подтолкнули Третьякова к щедрым пожертвованиям, теперь – в пользу братских славянских народов. Он не мог уже оставаться в стороне.
События войны глубоко потрясли коллекционера, и он приобретает серию картин Верещагина, посвященных русско-турецкой войне: «Скобелева», «Перед атакой», «Под Плевной», «Побежденные. Панихида» и «После атаки. Перевязочный пункт под Плевной».