по теме "Иван Калита" (стр. 1 из 3)

МОСКОВСКИЙ
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ТЕХНИЧЕСКИЙ
УНИВЕРСИТЕТ
имени Н.Э.Баумана.

________________________________________________

Факультет РКТ

Кафедра РКТ1

Реферат по теме

"Иван Калита"

Морозовой Анастасии Владимировны

ИВАН КАЛИТА НА МОСКОВСКОМ КНЯЖЕНИИ

Поcле смерти Юрия Московского старшинство в Данииловом роде перешло к брату Юрия – Ивану.

Оплакав брата, Иван Данилович стал единолично княжить в Московской волости. Первым его поступком было призвание в Москву из Владимира митрополита Петра, с которым он был очень близок духовно. Этим поступком князь Иван желал положить хорошее начало своему княжению.
В ту пору русские митрополиты уже прочно обосновались в северной Руси, перенеся туда в 1299 году свой престол из разоренного Киева.
Митрополит Петр уже давно любил Москву, в которой часто останавливался для отдыха во время своих частых путешествий по Русским землям. Главной же причиной переезда митрополита Петра в Москву была его привязанность к Ивану Даниловичу, в котором он видел спасителя и объединителя Русских земель.
Святой митрополит Петр недолго прожил в Москве и скончался в следующем, 1326 году. Незадолго перед смертью он призвал к себе Калиту и завещал похоронить себя в Москве в построенном для этого каменном храме Успения Святой Богородицы.
«Если меня, сын, послушаешься, храм Пречистой Богородице построишь и меня упокоишь в своем городе, то и сам прославишься больше других князей, и сыновья, и внуки твои, и город этот славен будет, святители станут в нем жить, и подчинит от себе все остальные города».
Калита поспешил исполнить волю митрополита, и еще при его жизни заложил Успенский собор. Митрополит Петр своими руками вытесал себе каменный гроб и написал для собора запрестольный образ.
Его мощи, положенные в Успенском соборе, принесли Москве великую благодать, оберегая ее в часы испытаний. Следующий после Петра митрополит, Феогност, не пожелал оставить гроба чудотворца и остался в Москве, которая с той поры стала местом жительства митрополитов.

ВОССТАНИЕ В ТВЕРИ ПРОТИВ ТАТАР В 1327 ГОДУ

«В лето 1327, сентября 15 убили в Орде двух князей: Дмитрия Михайловича Тверского да князя Александра Новосильского в один день и на одном месте.
Того же лета князю Александру Михайловичу дано великое княжение, и пришел Александр из Орды и сел на великое княжение».
Однако княжение Александра Михайловича в Твери было недолгим, и один его необдуманный поступок превратил процветающий волжский город в пепелище, а все русские города, кроме Новгорода и Москвы, в погибель.
Летопись пишет об этом событии следующее:
«Вскоре за умножение грехов наших дьявол вложил злую мысль безбожным татарам. Стали они говорить беззаконному царю:
— Если ты не погубишь князя Александра и всех князей русских, то не будешь иметь власти над ними.
И Беззаконный и трехклятый всему злу начальник Шевкал, разоритель христиан, отверз скверные уста свои начал говорить, дьяволом учим:
— Господине царю, если мне велишь, я пойду на Русь и разорю христианство, а князя их убью, а княгиню и детей к тебе приведу».
В действительности же дело обстояло несколько иначе. Шевкал или Щелкан, как называют его летописи, был двоюродный брат хана Узбека – Чол-хан. В то же лето, как Александр Михайлович Тверской получил ярлык на великое княжение, Чол-хан с большим татарским отрядом пришел в Тверь и начал творить там многие насилия, оскорбляя жителей и их жен. Явился же Чол-хан на Русь с тем, чтобы взять с князя Александра Михайловича и с бояр его долг за дарованный ему ярлык на великое княжение.
Насилие и самовольством Чол-хана были тем больше, что он был не простым баскаком – сборщиком дани, но двоюродным братом Узбека, и считал себя вправе творить на Руси всё, что возжелает. И вот Чол-хан ездил со своими татарами по Твери, словно по завоеванному городу, грабил, брал, что ему захочется, непокорных же убивал.
«Беззаконный же Шевкал, разоритель христианский, пошел на Русь с многими татарами и пришел в Тверь, и прогнал князя великого Александра Михайловича со двора его, а сам стал на дворе великого князя со многою гордостью и яростью и воздвиг гонение великое на христиан насильством, и граблением, и битьем, и поруганием. Люди же городские, тверичи повсегда терпели оскорбления от поганых и жаловались они много раз великому князю Александру Михайловичу, дабы он их оборонил. Он же видел озлобление людей своих, но не мог их оборонить и велел им терпеть».
Но тверичи не могли уже терпеть, и у них с каждым новым днем пребывания Чол-хана нарастала ненависть к татарам.
Всё чаще на городском торгу слышался плач, жалобы оскорбленных и возмущенные крики:
— Что ж деется ныне, православные! Церкви поругают! Слыхали ли: вчера в Спасе, как служба шла, татарин срывал ризы, оклады ломал и глумился над верой нашей. Отца же Антония саблей ткнул в лицо.
— Позорят, аспиды, жен и дочерей наших! Вчера после позора бросилась девка одна в Тверцу с камнем. Грех смертный взяла на душу.
— Нич-чег-го... Придет час: захлебнется семя каиново своей кровью!
Гнев тверичан ждал часа, чтобы прорваться. Случилось это вопреки воле князя Александра Михайловича, многократно говорившего тверичам: «Сами ведаете силу татарскую. Терпите ныне со смирением, не могу заступиться за вас, ибо погибель будет земле».
Тверская летопись пишет:
«И было это 15 августа месяца ранним утром, когда торг собирается. Некий диакон тверитин, прозвище ему Дудко, повел кобылицу молодую и очень тучную на водопой на Волгу. Татары же, увидев это, отняли ее. Тогда диакон начал громко кричать:
— О, мужи тверские, не выдавайте!
И был между ними бой.
Татары, надеясь на свое самовластие, начали сечь, и тотчас стеклись люди, и пришли в смятение, и ударили во все колоколы, и стали вечем, и поднялся град весь. Весь народ тотчас собрался, и восстали все. И кликнули тверчи и начали избивать татар, где кого поймают, всех подряд, пока самого Шевкала не убили. Били всех подряд, не оставили и вестника, кроме пастухов, которые в полях пасли табуны коней. Те схватили лучших жеребцов и скорей бежали на Москву, а оттуда в Орду и там возвестили кончину Шевкала.»
Так в Твери был избит ханский посол и все ордынские купцы и татары, бывшие в городе. Когда Александру Михайловичу донесли об этом, он заплакал и сказал: «Безумцы, ведали бы, какую кару навлекли на себя!»

КАЛИТА В ОРДЕ

Татары не сразу решились донести хану Узбеку о восстании в Твери и гибели его двоюродного брата Чол-хана, потому что в Орде существовал обычай казнить гонцов, привозивших дурные вести. Эта же весть не была просто плохой, а убийственной, как для Руси, так и для самих глашатаев.
Однако утаивать её долго было нельзя, и гонцы рассказали все Узбеку.
Внешне хан воспринял известие довольно равнодушно. Их трех гонцов он лишь одному приказал поломать спину, сведя его ноги к голове – такова была процедура бескровной казни у татар. Однако в Орде, успевшей хорошо изучить хана, знали – этим не ограничится. Узбек всегда медлил с принятием решений о наказании, пытая провинившихся томительным ожиданием.
Через несколько недель Узбек призвал к себе пять темников, у каждого из которых было по 10 тысяч войска, и велел татарской рати идти на Тверь и затопить ее кровью, вырезав всех, начиная от младенцев, доросших до тележной оси. После Твери хан велел темникам идти на Москву, Рязань, Новгород – и опустошить таким способом всю Русскую землю.
О татарских сборах стало известно на Руси, и, чтобы предотвратить суровую кару, Иван Данилович решился ехать в Орду.

Супруга его Соломонида, бояре и дети прощались с отцом, думая, что он идет на верную смерть. Он же отвечал, что смерть у всех одна, когда наступит – одному Богу ведомо.
Когда Иван Данилович прибыл в Орду, татарские темники уже закончили все приготовления, подготовили припасы и осадные машины и ожидали ханского приказа, чтобы выступить.
Проведя Калиту сквозь недружелюбный торг, привели его к Узбеку.
Хан сидел на небольшом возвышении, окруженный знатными ордынскими вельможами и, глодая бараньи ребра, милостиво бросал недоеденные остатки своим приближенным. Те же, сравнивая свои и чужие куски, определяли в милости ли они у хана. Вельможи, кому достался жирный и большой кусок – радовались, получившие же обглоданную кость дрожали.
Когда Калита вошел в шатер и по обычаю опустился перед ханом на колени, Узбек, чуть приподнявшись, швырнул к его ногам кость совсем без мяса, ожидая, что сделает русский князь.
Иван Данилович не пошевелился, продолжая все так же смотреть на ковер. Так томительно прошла минута. Молчал хан, молчал Калита, молчали ордынские военачальники, ожидая решения Узбека.
Наконец хан поманил к себе толмача:
— Переведи, как он посмел показаться мне на глаза? Может, у него семь жизней, или он надеется на своего распятого Бога?
— Казни меня одного, но не наказывай Русскую землю, — отвечал по-татарски Калита.
Услышав звуки родной речи, Узбек удивленно приподнял брови и отослал толмача.
— Нет, Иван-князь, я не стану ломать тебе спину... – сказал он задумчиво. — Крамольны Русские князья. Чуть ощутят себя в силах – восстают, режут баскаков; да только далеко ли ускачет стреноженный конь? Ты же хоть и крамолен, да умен. Не только не убью тебя, но и обещаю тебе ярлык на великое княжение. Будешь ты один владеть всеми улусами земли вашей. Говори, рад тому?
Иван Данилович молча поклонился.
— За ту же честь, что даровал я тебе, должен ты, Иван-князь, с полками своими разорить улус Александров, взять Тверь и кровью затопить непокорный город. Даю я тебе пять темников с войском, ты же возьмешь еще князя суздальского... Где Тверь стояла – должно быть пепелище. Князя же Александра приведешь ко мне в оковах на суд и на казнь.
Калита с ужасом взглянул на Узбека: «Так вот какова цена за татарскую честь!»
— Не неволь меня, хан, — взмолился он. — Какая слава пойдет обо мне? Разве мало для наказания одних орд татарских?
Узбек нахмурился:
— Сам решай, князь-Иван. Откажешься – сожгут мои темники твой город и все иные земли разорят. Тверь же всё равно не уцелеет. И так доносили уж мне, что высоко задирает твоя Москва голову... Отвечай ныне же: пойдешь на Тверь?
Иван Данилович перекрестился. Откажись он идти на Тверь, это не спасло бы ни Твери, ни Московской волости, ни других славянских земель.:
— Будь по твоей воле, хан, иду на Тверь...
«Кто берег свою отчизну, да и всю Русскую землю, тот должен был идти с татарами хотя бы против родного отца», — напишет позже наш историк и бытописатель И.Е.Забелин.