Причин было много, но в любом случае оркестр не мог звучать так сильно и красиво, как в Большом театре, ибо само здание, арендованное Мамонтовым, не обладало не только необходимой для музыкальных представлений акустикой, но и достаточной площадью для нормального расположения музыкантов.
Молодые солисты труппы при всей своей старательности проигрывали в чисто техническом, виртуозном смысле опытным певцам казенной сцены и знаменитым итальянским гастролерам.
Девятнадцать оперных постановок за один сезон 1885 года! Напряженная, изматывающая работа, как в провинциальных театрах, которые борются за публику, то есть за выживание, непрерывным обновлением репертуара. Восемь премьер в следующем сезоне, потом пять...
Труппа количественно небольшая, долго работать в таком темпе невозможно. В середине третьего сезона Мамонтов стал приглашать иностранных гастролеров. Вокалисты с европейской репутацией привлекали публику. Это был традиционный интерес к оперному пению, а не к оперному спектаклю.
Мамонтов решил, что именитые гастролеры по крайней мере гарантия существования театра. Кроме того, он хотел показать, что не меньше своих критиков понимает и ценит высокий профессионализм вокального искусства.
С перерывом на один год антреприза была возобновлена в 1889 году и просуществовала еще три сезона.
Большая часть прежней молодежной труппы разошлась но разным театрам, казенным и частным. Никто из начинавших свою артистическую карьеру в мамонтовской опере не исчез бесследно, все продолжали свой путь в искусстве, с признательностью вспоминая и творческую атмосферу прежнего коллектива, и полученные там уроки сценического мастерства.
Афиши Частной оперы Кроткова запестрели итальянскими, французскими, немецкими именами. Мамонтов хорошо знал биржу оперных певцов в Милане, имел деловые связи с руководителями Итальянской оперы в Петербурге, он заключал кон-тракты на выгодных для артистов условиях, и певцы самого высокого класса охотно подряжались на сезонную работу или на краткосрочные гастроли.
Три первых сезона Мамонтов работал так же много, как все остальные члены труппы, так же много и тяжело, но, может быть, радостнее всех других, потому что он всем руководил, он создавал нечто новое, он видел цель каждого спектакля, всего предприятия в целом, он контролировал положение...
За три сезона работы с гастролерами он постепенно терял ощущение цели. Он стал поставщиком знаменитых певцов, обычным импрессарио. Конечно, его слушали, конечно, он давал указания, конечно, были отдельные удачи. Он радовался великолепным голосам и шумным аплодисментам в зале. Но того, к чему он стремился, на сцене не было.
Его театр превратился в несколько усовершенствованную, но в общем традиционную оперную антрепризу. Господствовало премьерство. Спектакли превращались в костюмированные концерты на фоне живописных декораций. И чем более была довольна публика, тем более охладевал к своему начинанию Мамонтов.
Все закончилось весной 1891 года. Завершились контракты с артистами и сроки аренды театральных зданий. Никаких конкретных планов на театральное будущее у Мамонтова не было. Сохранялась тайная надежда на случай: когда-нибудь авось удастся начать с того уровня, которого он уже достиг.
Успех РЧО Мамонтова.
В биографии Мамонтова Нижегородская выставка, на которой он демонстрировал работы художественной промышленности, отмечена еще одним важным событием: здесь начался второй, особенно результативный и значительный, период истории его театра.
106 спектаклей с 14 мая по 29 августа 1896 года - первый сезон возрожденной Русской частной оперы (отзывы прессы почти сплошь положительные, прямой убыток составил 30 тысяч рублей).
Мамонтов никогда не бросал мысли о возобновлении активной театральной деятельности. Пропустить такую исключительную возможность для действенной пропаганды своих эстетических идей, как Всероссийская выставка, привлекавшая всеобщее внимание, он не хотел: момент для продолжения прерванного дела был исключительно благоприятный.
На этот раз официальным директором театра стала Клавдия Спиридоновна Винтер.
И. Труффи, последние годы руководивший небольшим Товариществом оперных певцов, которое выступало в Петербурге, в Панаевском театре, занимался организацией оркестра и подбором солистов". Мамонтов не всех знал лично, но всех слышал в разных театрах.
Приглашена была на гастроли и небольшая балетная труппа из Италии.
Каких-то особых, радужных надежд на этот летний сезон у Мамонтова не было. Предстояло сыграться, спеться, заявить о себе, а уж с осени браться в полной мере за работу. В Москве он договорился с купцом Г. Г. Солодовниковым об аренде на несколько лет нового помещения для театра на Большой Дмитровке.
В Нижнем с первых же спектаклей все пошло куда лучше и слаженней, чем можно было ожидать. Из-за многочисленных выставочных забот у самого Мамонтова оставалось немного времени для полноценной режиссерской работы. Но Коровин, как всегда, был очень деятелен и нашел общий язык с талантливым молодым постановщиком Петей Мельниковым. Т. Любатович и несколько других артистов, работавших прежде с Мамонтовым, стали ядром труппы, задавая тон на репетициях.
Новые солисты, более молодые по возрасту, уже имели некоторый сценический опыт, так что робости перед публикой, доходившей до конфузов на премьерах 1885 года, здесь, в Нижнем, вовсе не было.
Особый интерес проявлял Мамонтов к Шаляпину. Высокий, худой юноша, в личном общении постоянно смущавшийся от явной неуверенности в себе, два года уже числился служащим Императорского театра. Занятый там крайне мало, он, с разрешения дирекции, подрядился на сезонную работу по совместительству. В Панаевском театре Мамонтов услышал его еще в 1894 году. Он пел Гудала в «Демоне», и Савва Иванович поразился нескольким сценам, проведенным молодым артистом с глубоким драматическим чувством. В голосовых его данных сомневаться не приходилось: в Мариинку с плохими голосами не брали.
Вновь обратившись к оперному театру, Мамонтов делал ставку на молодых певцов с задатками сценических актеров. Он твердо решил отказаться от привлечения звездных гастролеров. Опера - музыкальный спектакль, исполняемый на театральной сцене. В его опере артисты должны петь играя. У каждого жанра свои условности. Только осознав природу этих условностей, можно добиться безусловной эстетической правды искусства. В Шаляпине он почувствовал присутствие искомого идеала.
Техническая работа с Шаляпиным (вокалистом и актером) предстояла большая, но главная задача заключалась в том, чтобы расширить его эстетический кругозор, развить способность к творческому самоосмыслению.
Мамонтову импонировала открытость молодого, мало что понимавшего артиста к новому знанию, жадная готовность смотреть, слушать, учиться. Он понял, что не ошибся в Шаляпине, и заплатил в Мариннский театр требуемую неустойку, чтобы оставить юношу у себя.
Московский дебют Шаляпина состоялся в октябре 1896 года в «Фаусте». На этот раз Мефистофель удовлетворил Мамонтова. Это был ироничный черт, не суетливый, а гротескно-величественный, знавший свою силу и власть над людьми. В. Поленов придал шаляпинскому персонажу совершенно оригинальный облик: черт был блондином. Шведский художник Арнольд Цорн, гостивший у Мамонтова и писавший его портрет, говорил, что такого Мефистофеля никто в Европе не видел и не слышал.
Каждый спектакль в Частной онере разрабатывался с таким тщательным вниманием ко всем постановочным подробностям, будто предыдущая сценическая жизнь известного произведения, давний опыт, сложившийся в уже готовые привычные формы и образы, не имеют никакого значения.
Оперы Глинки и Даргомыжского, Серова и Рубинштейна, Бородата и Кюи, молодых, менее известных композиторов - основа репертуара РЧО.
Но самым важным для театра оказалось творческое общение с живым классиком русской музыки - Римским-Корсаковым. В этих отношениях - одновременно и высшие достижения РЧО, и далеко не безоблачные, острые моменты существования театра, обстоятельства, которые выходят за пределы личных неудовольствий и касаются сложных и проблемных сторон оперного искусства.
В феврале театр поехал на гастроли в Петербург. Выступали в зале консерватории. Первая неделя целиком посвящалась Римскому-Корсакову: ставили «Садко», «Псковитянку», «Снегурочку», «Майскую ночь», «Хованщину» Мусоргского (которую, по причине смерти автора, Римский -Корсаков в свое время завершил и отредактировал).
Композитор в шутку и с гордостью называл эту неделю своим бенефисом. Он репетировал с оркестром, на нескольких представлениях сам становился за дирижерский пульт вместо Эспозито.
В петербургских газетах как сенсация сообщалось, что на некоторых представлениях Частной оперы из Москвы публики бывает больше, чем в Мариинском театре.
По окончании успешных петербургских гастролей весной 1898 года Мамонтов отправил нескольких молодых артистов в Париж совершенствоваться в вокале. Поехали В. Шкафе, П. Мельников, М. Черненко, В. Эберле.
Остальная часть труппы летом собиралась на даче Т. С. Любатович. Начиналась подготовка к новому сезону.
Савва-созидатель.
Поддерживая письменную связь с молодежью театра, отправленной на учебу в Париж, Мамонтов в мае 1898 года сообщает П. Мельникову важную новость.
В Москве объявлен конкурс на перестройку гостиницы «Метрополь». В сообществе с несколькими компаньонами он арендовал на 25 лет целый квартал (напротив Малого театра). Реконструированная гостиница в ближайшие годы должна превратиться в до сих пор неизвестный в России комплексный центр культуры: театр, выставочные помещения, каток, ресторан. В художественном оформлении грандиозного здания примут участие его друзья: Васнецов, Врубель, Коровин. Самое главное: располагая помещением на три тысячи зрительских мест, Русская частная опера уже не будет случайным капризным предприятием, а вступит в свои права как прочное учреждение. Так должна осуществляться его заветная мечта.