Первое направление восходит к концепции «естественного человека», которая была выдвинута в ХVIII в. философами Французского Просвещения и рассматривала разум как присущее всем людям от рождения «естественное свойство», которое, определяя их равенство, закладывает и предпосылки их совместного «социального» существования. Данное направление включает самые разнообразные, исторически несинхронные концепции, такие, например, как представления о врожденных типах преступников Чезаре Ломброзо, теория З.Фрейда о бессознательном и либидо как концентрате биологических инстинктов, теория архитипов и коллективного бессознательного К.Г.Юнга, учение К.Лоренца о преобразуемой в обществе «природной» агрессивности человека и многие другие. Все их объединяет положение о том, что общество, социальная жизнь людей, есть по сути результат развертывания и чисто количественного усложнения биологических задатков, заложенных в человеке природой. Культура здесь предстает как внешняя социальная среда, на фоне которой люди проявляют свои, по сути, животные, но «технически» преобразованные инстинкты.
Второе направление характеризует разум как продукт сложного взаимодействия биологического и социального в человеке, результат их «пересечения». Это так называемые концепции «биосоциальной сущности человека». Среди них наиболее известно учение о человеке Э. Фромма. Согласно ему, существование человека в основном детерминировано внешней, социально-культурной средой, однако, в глубине человеческой психики остается неизменным некое внутреннее биологическое ядро. Подобный комплексный подход, на первый взгляд, не лишен привлекательности, но его двойственность на самом деле является непродуктивной, поскольку не позволяет научно конкретизировать ни биологическую, ни социальную стороны в человеке, поочередно относя подлежащие объяснению явления то на счет социального влияния, то на счет биологических задатков, в результате не проясняя ни одного из них. Научное объяснение механизма взаимодействия этих двух начал должно быть сведено к единому принципу, который и очертил бы пределы их влияния друг на друга.
Третье направление представлений о сущности человека рассматривает его как сугубо социальное, пребывающее и проявляющее себя лишь в культуре существо. Это отнюдь не означает, что биологическое в человеке исчезает вовсе, полностью вытесняясь социальным; это значит, что биологические закономерности тут «снимаются» социальными, то есть включаются в их состав в новом, преобразованном виде и начинают действовать как интегрированная часть человеческой культуры. То есть проявлять себя подобно тому, как механические, физические и химические законы действуют в составе биологического организма. К данной группе теорий можно отнести прежде всего деятельностно-орудийную теорию происхождения интеллекта Ф. Энгельса, да и в сущности всю антропологическую установку марксизма, согласно которой сущность человека «есть совокупность всех общественных отношений». Если же взять эту формулу за основу и рассмотреть ее не узко социологически, а более широко (в контексте учений о человеке в экзистенциализме, и особенно в философской антропологии ХХ в.), то человека следует определить как существо создающее и усваивающее культуру.
Исследования конкретных наук в ХХ в. (таких, как психология, этнография, антропология и др.) подтверждают данное положение. Достоверно научные наблюдения над такими явлениями, как «дети-волки» (когда ни одного из похищенных зверями и выросших в животном окружении детенышей человека не удалось вернуть в круг людей), не позволяют утверждать о какой-либо трансформации генетических задатков в разумно человеческие способы деятельности. А исследования советской психологической «культурно-исторической» школы Л.С. Выготского и А.Н. Леонтьева (и прежде всего успешные эксперименты по формированию мышления у слепоглухонемых от рождения детей, или лишенных зрения и слуха в раннем детстве, но посредством включения их в предметную социально выработанную деятельность ставших личностно-полноценными людьми) наглядно доказали, что основания человеческой разумности следует искать в общественно-исторической практике.
Человек- это социокультурное существо. Все специфически человеческие качества формируются в процессе усвоения им коллективного опыта, результатов деятельности предшествующих поколений, достижений материальной и духовной культуры человечества. Человек – это существо, создающее и усваивающее культуру, мыслящее в культуре и мыслящее культурой – к такому выводу к концу ХХ века подошла философская мысль в результате 2500-летней истории своего развития.
Медицина как феномен культуры
Культура - это концентрат коллективного опыта людей, который по мере своего исторического развития и обогащения порождает свои конкретные проявления - феномены культуры - такие, как мифология, религия, наука, техника, нравственность, искусство, спорт и т.д., в том числе и медицину.
Поэтому не подлежит сомнению, что философия и медицина обладают единой траекторией своего становления и развития, разрабатывая по сути лишь разные аспекты той или иной исторически доминирующей антропологической модели. Разумеется, каждая из них, имея человека в качестве предмета исследования и воздействия, специфически, по-своему, подходит к человеку, выявляя в нем различные, не совпадающие друг с другом стороны и качества. Если философия рассматривает человека «в целом», как социокультурное существо, включенное в Универсум, то медицина интересуется человеком с точки зрения состояний здоровья и нормы, отклонений от них (выражаемых как «болезнь» и «патология») и способов возвращения к утраченному благополучию. Здоровье и болезнь - это понятия, которые обозначают условия жизнедеятельности человека в ее полярных противоположностях.
Здоровье - это базовое, фундаментальное понятие, выражающее состояние нормы, адекватности, «включенности» организма в контекст своего взаимодействия, в систему отношений, тогда как болезнь представляет собой отклонение от такой адекватной «включенности». Для человека здоровье всегда так или иначе подразумевает способность к активной деятельности, которая актуально или потенциально совершается среди других людей, т.е. в пространстве культуры. Понижение данной способности вследствие нарушений в физиологии или психологии человека, означающее ту или иную степень разрушения его целостности и утрату им полноценности как социокультурного существа, именуется патологическим процессом.
Однако само представление о характере патологии и конкретных ее механизмах преобразуется в медицине по ходу ее развития вместе с преобразованием всех компонентов культуры. Понятия «здоровье» и «болезнь», «здоровый человек» в каждую историческую эпоху наполняются собственным специфическим содержанием, отражая и выражая ценности своего времени, трансформируясь вместе с изменением представлений о человеке. В плотном контексте культуры совершается и становление практической и теоретической медицины, проходящей путь от самых общих представлений о природе человека, о его здоровье и причинах заболевания (представлений, основывающихся сначала на внешнем наблюдении и чисто описательном обобщении клинических проявлений) ко все более глубокому, сущностному, научному пониманию закономерностей нормальных и патологических процессов в человеческом организме.
Научный этап в развитии медицины принято отсчитывать с середины XIX в., когда медицина обрела достаточно прочную теоретическую базу в составе таких развитых наук как физика и химия, успехи которых стимулировали прогресс биологии, в том числе и биологии человека в самом широком смысле (физиология, нормальная и патологическая анатомия, биохимия и т.д.). С тех пор в медицине сформировались по меньшей мере две модели (или версии) – «классическая» и «неклассическая» (или современная). До 50-60-х гг. XX в, безраздельно господствовала «классическая» модель, теперь она начинает уступать свои позиции новой, «неклассической», современной модели.
Практическая и теоретическая медицина в своей «классической» версии придерживается «естественно-биологической» установки, восходящей к антропоцентризму Ренессанса, поставившего человека в центр мироздания, к достижениям европейской культуры Нового времени и, главное, к концепции «естественного человека», которая трактовала человека как автономное, активное, биологическое по сути существо, посредством «техники», т.е. искусственных орудий труда преобразующее социальный фон своего существования. Прогресс в биологии, интенсифицировавшийся в последней четверти XIX в., но особенно бурно протекавший в первой половине XX в. (достижения микробиологии, биохимии, науки о наследственности и базирующиеся на них завоевания клинической и профилактической медицины) дали возможность завершить формирование «классической» модели.
В этой исправно действовавшей до недавнего времени модели больной человек – пациент - рассматривался как изолированное физическое тело, «поломки» которого, ведущие к нарушению здоровья, подлежат устранению посредством лечебных манипуляций, преимущественно «физического» характера. При этом здоровье, которое данные лечебные манипуляции должны были вернуть пациенту, в сущности идентифицировалось с работоспособностью, понимаемой преимущественно как выполнение физической деятельности. Человек интересовал медицину с точки зрения способности к труду, и в поле ее зрения попадали лишь те больные, у которых эта способность подлежала восстановлению. Характерно высказывание одного из крупнейших гуманистов Ренессанса Леона Баттиста Альберти из его «Жизнеописания»: «На вопрос, что является для смертных наиболее важным, ответил - надежда; что наименее - воскликнул: нечто между человеком и трупом». В результате то, что именовалось в «классической» медицине «борьбой за жизнь», являлось по сути «борьбой за здоровье», а ещё точнее «борьбой за работоспособность». А сама медицина распадалась тут на две части - на «технику», т.е. на теорию и практику лечения, занятую исправлением «поломок» в «механизме» человеческого тела, и «деонтологию» или медицинскую этику, то есть свод гуманистических принципов, которые в виде идей врачебного долга надстраивались над «техникой».