Итак, на основании проведенного исследования вышеуказанных норм автор пришел к следующим выводам:
- анализ ст. 206 ГК РФ показал, что каких-либо противоречий и неточностей, которые требовали бы внесения существенных изменений и уточнений в действующее гражданское законодательство, в данной статье не имеется. Более того, в анализируемой статье достаточно точно и лаконично передана основная идея данной нормы, а именно: с истечением срока исковой давности способность искового требования подлежать принудительному осуществлению юрисдикционным органом погашается, но само требование продолжает существовать, хотя и может быть теперь удовлетворено обязанным лицом лишь в добровольном порядке;
- необходимо внести некоторые коррективы в формулировку ст.207 ГК РФ. Автор предлагает свою редакцию данной статьи ГК РФ: "Если срок исковой давности по дополнительному требованию более продолжительный, чем давностный срок по главному требованию, то срок исковой давности истекает одновременно как по главному, так и по всем другим дополнительным требованиям, непосредственно связанным с основным требованием".
2.3 Последствия истечения исковой давности
Последствия истечения исковой давности являются последним аспектом, необходимость выделения которого обусловлена особенностями актуализации погасительного свойства исковой давности. Очевидно, что, в конечном итоге, исковая давность, поскольку влечет юридические последствия, поскольку истек установленный законом срок[66] и об этом сделано соответствующее заявление. В - третьих, возможно ли течение самостоятельных (параллельных) давностных сроков в случае выбытия вещи из владения лишь в пользу которого истекла исковая давность, и, соответственно, наделение первоначального потерпевшего новым охранительным правом требования, подверженным самостоятельному давностному сроку.
Как бы парадоксально это ни звучало, но решение вопроса о том, продолжает ли свое существование охранительные права требования, у которых давностью погашена способность к принудительному осуществлению с помощью акта юрисдикционного органа, зависит не столько от свойств исковой давности, сколько от особенностей самих этих прав. Действительно, предметом исковой давности является способность исполнительно охранительного права требования (притязания) к принудительному осуществлению с помощью акта юрисдикционного органа. Иначе говоря, исковая давность распространяется лишь на возможность осуществления защиты в юрисдикционном порядке. Сказанное свидетельствует о достаточно узкой области действия исковой давности и, как следствие, вскрывает несостоятельность любых попыток заполнить все возможные пробелы в правовом регулировании с помощью института, который для этого не предназначен.
Один из самых наглядных примеров - правило абз. 2 ст. 411 ГК РФ, распространяющее действие исковой давности на регулятивное право зачета. Другим примером может, служит вопрос о том, почему бы не распространить действие исковой давности на охранительные права на совершение односторонних действий и не позволить заявлять об истечении исковой давности в рамках внеюрисдикционной формы защиты. Применение же правил об исковой давности по аналогии невозможно, поскольку в отношении зачета существенным препятствием к этому являются принципиальные различия в природе регулятивных прав, которые, в принципе, не обладают способностью к принудительной реализации, а в отношении удержания таким препятствием выступает активный характер правомочия на собственные действий, реализации которого необходима и достаточно для удовлетворения интереса управомоченного в защите своих нрав и охраняемых законом интересов.
Конечно, отсутствие, какого - либо срока создает проблему «вечности» таких прав, что зачастую не способствует определенности правоотношений, и открывает возможность для злоупотребления правами. Поэтому даже если говорить о каком - либо сроке, то о сроке существования права. Выбор этого вида срока (а не пресекательного) объясняется тем, что действие нрава с самого начала ограничено известным периодом времени, истечение которого автоматически прекращает право. Пресекательные же сроки, напротив, влекут прекращение нрава только в том случае, если правомоченным лицом не были совершены определенные действия. В случае же совершения последних такое право продолжает свое существование. Однако подобная ситуация неприемлема ни в отношении регулятивных нрав на совершение односторонних действий, ни в отношении охранительных требования на соверн1ение односторонних действий, поскольку реализация этих нрав приводит к их же прекращению.
Представляется, что вопрос о дальнейшем существовании охранительных исполнительных прав требования (притязаний) зависит от того, сохраняется ли возможности» реализации этих нрав в иной, чем юрисдикционная, форме. В целом, исполнительные притязания, на что указывалось в предыдущем параграфе, могут быть осуществлены вне юрисдикционного порядка защиты права. Следовательно, нока существует указанная возможность, сохраняется и исполнительное охранительное право требования (притязания).
Такой вывод вполне логичен, поскольку исковая давность погашает только способность к одной из форм реализации притязания, но не затрагивает существования его правомочий, составляющих его структуру. Причем не затрагивает, в конечном итоге, потому, то сохраняется иная форма реализации права, что придает притязанию необходимое свойство конкретной возможности, способной к осуществлению.
Решение же вопроса о том, в течение какого периода может существовать погашенное исковой давностью исполнительное притязание, вытекающее из нарушения абсолютных или относительных правонарушений, может быть решен посредством установления срока существования нрава.
Представляется, что в целях унификации гражданского оборота длительность указанного срока существования должна быть равна соответствующим срокам приобретательной давности (п. 1 ст. 234 ГК РФ) (аналогия закона применительно к притязанием, вытекающим из нарушения из относительных правоотношений). Объясняется это тем, что, во - первых, приобретательная давность по своей природе таким же является сроком существования, но не права, а охраняемого законом интереса (что логично, поскольку охраняемые законом интересы признаются в качестве самостоятельных объектов защиты давностного владельца в причинении ему препятствий в осуществлении своего владения.
В связи с этим, соглашаясь, в целом, с идеей необходимости введения определенных сроков, мы не можем признать правильным предложение, но введению для погашенных исковой давностью прав требования особого пресекательного срока продолжительностью в три года[67]. Природа пресекательных сроков не соответствует существу рассматриваемых прав, о чем говорилось выше. Выбранная же продолжительность, тоже ничем не обусловлена. Видимо, автор ориентировался на общий срок исковой давности (ст. 196 ГК РФ). Но как тогда быть со специальными сроками исковой давности (ст. 197 ГК РФ), которые могут быть. как короче, так и длиннее общего? Почему, например, требование, дня которого установлен шестимесячный срок, должно существовать в течение трех лег после истечения давностного срока?
Во - вторых, законодатель фактически уже установил (на наш взгляд, совершенно обоснованно подобный срок существования погашенного исковой давностью виндикационного притязания (н. 4 ст. 234 ГК РФ).
Представляемся, что многое возражения, которые могут быть высказаны в отношении нашего предложения, будут основываться на дискуссионности и недостаточной разработанности института приобретательной давности в литературе применительно к современным реалиям. Однако подобного рода возражения легко опровергнуть. Во - первых, необходимо учитывать, что любое правовое явление имеет множество своих проявлений. То есть то, что срок приобретательной давности является именно сроком, которым определяет условия, необходимые для приобретения нрава собственности на основании добросовестного, открытого и непрерывного владения имуществом как своим характеризует этот срок именно с тючки зрения его правообразующей природы. Однако признание этого обстоятельства никоим образом не отрицает того, что срок приобретательной давности одновременно является и правопрекращающим (для того лица, которое «противостоит владельцу), то есть сроком, определяющим границы существования этого права или интереса, которое с истечением срока существования нрава автоматически прекратится. Во - вторых, сама по себе не разработанность института не может служить) серьезным препятствием для устрашения пробелов в законодательном регулировании тем «инструментом», который для этого подходит по своему существу. Не случайно поэтому в литературе предлагается для решения вопроса о юридической судьбы задавленных нрав ввести также институт владельческой защиты в ее классическом варианте[68].
Однако из этого правила есть исключение, которое составляет разновидность исполнительных притязания - так называемые преобразовательные права требования. Последние в силу определенных особенностей, связанных с характером совершения обязанным лицом действий, обладают исключительно способностью к принудительному осуществлению с помощью акта юрисдикционного органа. Следовательно, погашение такой возможности делает возможным дальнейшее существование подобных прав, поскольку, лишившись вообще какой- либо конкретной возможности к осуществлению, они становятся не способными выполнять охранительные функции по отношению к нарушенным правам и охраняемым законом интересам.