Малые Антильские острова, одна из областей расселения араваков, были ими утрачены в результате карибских завоеваний. Карибы - земледельцы, рыболовы и охотники - принадлежали к тому же культурному кругу выходцев из Южной Америки, что и араваки. На завоеванных островах они уничтожили мужчин араваков, сохранив жизнь женщинам и детям, которые продолжали говорить на родном языке. Женщины стали прислужницами и наложницами завоевателей, а мальчикам аравакам карибы отрезали половые члены, после чего их откармливали. С ними сожительствовали, пока они не взрослели, а затем, как рассказывали спутникам Колумба женщины-араваки, их поедали.
Материалы о каннибализме карибов и других народов Южной Америки не раз дискутировались исследователями XX в. [37]. Доказательства каннибализма, как уже было сказано, заключались в рассказах араваков, а также в том, что на Антилах, в хижинах и вокруг них, можно было найти людские черепа и кости. Но у ряда индейских народов культ предков предполагал хранение черепов и костей; согласно обряду, их можно было и закапывать, и выкапывать. Сам Колумб в этом прекрасно разобрался. Когда в 1492 г. на Кубе его матросы нашли в хижинах человеческие головы в корзинах, адмирал записал в своем журнале, что, как он думает, это были головы каких-то знатных людей из рода, ибо в каждой хижине было много народу, и они должны были быть родственниками, потомками одного лица". Колумб и его спутники слышали обвинения в каннибализме от араваков - заклятых врагов карибов. В свою очередь карибы на Пуэрто-Рико пугали испанцев рассказами о каннибализме араваков. Не исключено, что каннибализм, распространенный у карибов Южной Америки, со временем мог из бытового превратиться в религиозно-мистический, наподобие христианского обряда причащения телом и кровью Христа. А культ предков не мешал умерщвлять (душить) стариков, когда они становились обузой.
Для Колумба вопрос о каннибализме карибов имел практическое значение. Предполагалось, судя по переписке адмирала с католическими королями, что жертвы карибов - араваки, люди смирные, находились под покровительством короны и рассматривались как христиане недалекого будущего. Карибов за их кровожадность следовало завоевать и продать в рабство. Оно должно было стать своего рода искуплением их вины.
По-видимому, католические короли оценивали на первых порах так же, как адмирал, прибытие индейцев-карибов в Испанию. На инструкцию, врученную Колумбом капитану, который в 1494 г. перевозил карибов, была наложена резолюция Фердинанда и Изабеллы: "Сообщите ему (Колумбу. - B.C.), что сталось с каннибалами (которых раздали как рабов. - B.C.), что все это хорошо, что так ему и следует поступать" [38]. Но вопрос о вывозе невольников из Нового Света оказался не так прост, как представлялось на первый взгляд. В апреле 1495 г. католические короли отменили разрешение на продажу следующей партии рабов. При этом было указано, что необходимы консультации с учеными и теологами относительно добровольности перехода индейцев в рабское состояние.
Фердинанд и Изабелла выказали заботу о доброй воле индейцев в то время, когда рабство сохранялось в Испании и вообще в Западной Европе, когда не прекращался приток невольников с рынков Малой Азии и особенно Африки. Непоследовательность бросалась в глаза: зачем было запрещать ввоз индейцев, одновременно разрешая ввоз белых и черных рабов? Ответ на этот вопрос вряд ли мог быть однозначным. Во-первых, в 1495 г., когда появился запрет, высокая заболеваемость на Гаити и вспышка сифилиса в Европе, по-видимому, побудили католических королей принять меры карантинного характера. Карантин, впервые примененный в Италии в XIV в. против чумы, идущей с Востока, был единственным доступным властям средством для борьбы против распространения инфекций. Во-вторых, решение о запрете вывозить индейцев было временным шагом. Через несколько лет (в 1503 г.) была вновь разрешена торговля карибами, хотя она не приняла значительных размеров.
Дело было не во врожденных пороках вест-индских рабов с их свежим (для европейцев) штаммом сифилиса, а в том, что их физическое состояние в силу объективных причин на рынках Европы было хуже, чем рабов из Средиземноморья и даже из Тропической Африки. Белые и черные рабы, попадая на Пиренейский полуостров, редко проходили через те страдания, которые выпадали на долю всех, кого везли через Атлантику с востока на запад и особенно - с запада на восток. Общеизвестна участь африканцев, когда работорговцы набивали ими трюмы невольничьих кораблей на пути в Америку. Но еще хуже приходилось карибам, отправленным из Вест-Индии в Европу. Путь в Европу, как это видно на примере путешествий Колумба, не был "зеркальным" отображением пути из Европы. Ветры, попутные в первом случае, превращались во втором случае во встречные. Отсюда вытекала необходимость плыть из Вест-Индии в Европу по более продолжительным маршрутам, идти далеко на север и лишь потом на восток. Эти маршруты, как уже говорилось, пролегали в сравнительно холодных широтах, губительных для непривычных индейцев. Смертность среди них была особенно велика; во всяком случае она была выше, чем среди африканцев, направлявшихся в Америку.
Без работорговли колонизация Вест-Индии на первых порах была убыточной. Из колонии в Испанию возвращались больные и изможденные люди. Привезенное ими золото не окупало расходы на их жалование и содержание, на корабли, погибавшие в бурях, быстро изнашивавшиеся в жарких широтах.
Колумб чувствовал, что доверие к нему католических королей подвергается испытанию, что лучше всего вернуться в Испанию и отчитаться в своей деятельности как вице-короля. Но в июне 1495 г. три корабля из четырех, которыми он располагал, погибли в бурю на рейде Изабеллы. Колумб, по-видимому, полагал, что ему не пристало возвращаться с единственной уцелевшей каравеллой "Ниньей", а потому было решено строить в Изабелле еще одну каравеллу, "Индию". Строительство закончилось в начале 1496 г., и адмирал тогда же покинул Изабеллу. На двух каравеллах в Старый Свет возвращались 220 человек - солдаты и колонисты. Вместе с индейцами, взятыми в Испанию как будущие переводчики, набралось 250 человек. Для двух небольших кораблей пассажиров было слишком много. Чтобы всех накормить, следовало взять больше припасов и сократить время на переход в Европу. Для этоможно, переход через океан начали не от Гаити, а после прибытия на Гваделупу, которая лежала на 400 миль к востоку. На Гваделупе в одну из брошенных индейцами деревень испанский десант пригнал десяток женщин, которых заставили готовить муку из маниока и печь хлеб, распределенный затем по кораблям.
Снова, как и при возвращении из первого путешествия, Колумб и его люди оказались на краю гибели. На этот раз дело было не в бурях; тяжесть перехода была в его длительности, составившей 52 дня. К северу от Гваделупы пришлось идти галсами против встречных ветров. Если бы адмирал держался ближе к берегам Северной Америки, продвижение было бы намного легче. Но к востоку от Бермудских островов, где шли каравеллы, навигационная обстановка оказалась не такой, на какую надеялся адмирал. К Азорским островам (куда не стали приставать) приблизились лишь через месяц пути, а к португальскому берегу - через 50 дней. Продовольствие кончилось, начался свирепый голод. Судя по скупым сведениям, приводимым Фернандо Колумбом, полубезумные моряки предлагали адмиралу съесть индейцев, будущих переводчиков, или по крайней мере выбросить их за борт как лишние рты. Адмирал смог удержать моряков в течение нескольких дней, пока не увидел землю [39].
***
Колумб вернулся в Испанию в начале июня 1496 г. Ожидая вызова ко двору, он остановился недалеко от Севильи у знакомого монаха, будущего хрониста Бернальдеса. Фердинанд и Изабелла не торопились встретиться с Колумбом. Это свидетельствовало, что его противники, такие как Бойль, преуспели, доказывая, что Эс-паньола плохо управлялась, что она втягивала Испанию в излишние расходы. К чувству разочарования, которое испытывал двор по отношению к адмиралу, примешивались политические соображения, побуждавшие католических королей ограничивать заморские завоевания. Начались войны с Францией за господство в Италии, что требовало немалых денег. Одновременно католические короли укрепляли свое положение в Европе династическими союзами: помимо брака старшей дочери с португальским королем удалось женить инфанта Хуана (он умер через два года) на австрийской принцессе, а брата этой принцессы - на одной из младших дочерей Фердинанда и Изабеллы.
В конце концов Колумба вызвали в Вальядолид, где находились католические короли. Дорога туда была не близкой, и адмирал воспользовался этим, чтобы поднять свою популярность так же, как по возвращении из первого путешествия. Через встречные города он проезжал в сопровождении процессии, куда входили его спутники, несшие клетки с красавцами-попугаями, и индейцы, обвешанные золотыми украшениями. Бернальдес, видевший всю эту кавалькаду перед выездом из Севильи, писал, что индейские украшения, в частности короны, включали чудовищ с человеческими чертами. Это были, по его словам, изображения сатаны. Во всяком случае, заключал монах, "я полагаю, что таким он им являлся, а они, будучи язычниками, видели в нем повелителя" [40].
В Вальядолиде Колумбу, казалось, удалось вернуть расположение монархов. Хотя золота он привез не столько, сколько ожидали, все же украшения индейцев, к которым он добавил немало самородков, произвели необходимое впечатление. На предложение адмирала направить новые корабли на Эспаньолу было дано согласие, которое, как и при организации первой экспедиции, было далеко не сразу подкреплено практическими шагами. Кроме того, католические короли не собирались выполнять свои старые обязательства перед Колумбом и рассматривать его как единственного руководителя в колониях Нового Света. Без его ведома и вопреки его полномочиям на контроль над Вест-Индией туда были направлены другие экспедиции, о чем Колумб смог узнать позднее. От участия в доходах этих экспедиций он, разумеется, отстранялся.