Появились профессиональные изобретатели (как, например, Т.А. Эдисон, Н. Тесла), занятые только «производством нового» («инновациями») и продажей своих инновационных разработок. Так, при машинном укладе производства начало оформляться как особая сфера производственной деятельности информационное производство – производство производственной информации; возник и стал набирать мощь информационный поток.
В тот период технический прогресс значительно ускорился по сравнению с предшествовавшими эпохами, но оставался еще весьма медленным, если рассматривать саму частоту изобретений и всевозможных инноваций. Маркс, например, прожил достаточно долгую жизнь, но так ли уж много крупных, революционных изобретений было сделано «на его глазах»?
«Воспроизводство старого» всё еще полностью доминировало над «производством нового». Последнее по-прежнему доставляло незначительную часть совокупного продукта общества. Поэтому, с точки зрения людей, живших в ту эпоху, производство материальных благ – это именно и исключительно непосредственное вещное производство: производство, труд в котором состоит в непосредственном воздействии человека на вещество природы при помощи вещественных средств труда. В силу неразвитости информационного производства его тогда невозможно было выделить как самостоятельную сферу производственной деятельности. Вот почему крупные экономисты того времени (включая Маркса) понимают средства производства именно и исключительно как вещественные средства производства, а товары – только как осязаемые вещи; и такое ограниченное понимание с тех пор утвердилось в виде догмы.
Столетиями и тысячелетиями жизнь людей изменялась неторопливо, хотя постепенно развитие всё же ускорялось. Зато в наше время мир меняется буквально на глазах!
Правда, капитализм ныне всё более тормозит научно-технический прогресс, препятствует внедрению ряда важнейших технических достижений, ведет к сворачиванию работ по многим направлениям. Поэтому в самое последнее время темпы научно-технического прогресса, быть может, даже и замедлились и в ряде отраслей техника топчется на месте, развиваясь лишь «по мелочам».
Если же брать в целом, ускорение технического прогресса есть тенденция, неизменно действующая «от сотворения каменного рубила», но только в середине XX века научно-технический прогресс приобрел характер взрывного процесса. Постепенно ускорявшееся на протяжении полутора столетий машинной эпохи развитие науки и техники подготовило качественный скачок, коим и стала в середине XX века научно-техническая революция (НТР).
Когда характеризуют эпоху НТР, очень часто употребляют определение «принципиально новый». Принципиально новые технологии, принципиально новые материалы с наперед заданными свойствами, принципиально новые источники энергии и т.д.
Особенно ярко ускорение технического прогресса проявляется, конечно же, в самой революционной области современной техники – в области компьютеров. Они совершенствуются с просто-таки головокружительной быстротой. Их мощности и возможности удваиваются каждые полтора-два года (закон Мура), и ультрановейший сегодня компьютер становится допотопным старьем чуть ли не через 5 лет! Что уж там говорить, если сейчас мобильный телефон оснащен микропроцессором, превышающим по производительности суммарную мощь всех процессоров, которые имелись на корабле «Аполлон», долетевшем в 1969 году до Луны!
Основная причина ускорения научно-технического прогресса состоит, очевидно, в том, что быстро возрастает абсолютная масса и относительная доля труда, занятого в сфере познания и изобретательства, то есть в сфере информационного производства. Чем больше рабочей силы занято производством информации (больше соответственно и ее производство), тем чаще изобретаются новые вещи, прежде всего новые машины и другие средства производства, и тем быстрее растут их технические характеристики и производительность труда, применяющего их. Дополнительные затраты труда в производстве информации (в производстве знаний) окупаются большей по величине экономией труда в непосредственно вещном производстве, поскольку там благодаря новым машинам, технологиям, новым формам и методам организации производства намного повышаются производительность труда и качество продукции.
Повышение производительности труда за счет внедрения более эффективной техники позволяет, в свою очередь, высвободить некоторое количество труда из сферы непосредственного производства вещей и «перебросить» его в сферу информационного производства, что приводит к новому увеличению продукции последнего и ускорению – самоускорению! – научно-технического прогресса. Первым важным экономическим следствием ускорения технического прогресса, – важным с точки зрения «исторических судеб» капитализма, – является соответствующее ускорение морального износа оборудования и сокращение сроков амортизации основных фондов. А оно, в свою очередь, побуждает капиталистов еще более убыстрять разработку и внедрение новой техники, а значит, заставляет «бросать» одновременно всё больше труда на выполнение научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ (НИОКР).
Рост объемов информационного производства, выражаемых числом и объемом научных публикаций, количеством изобретений, объемом технической документации и рядом других показателей, опережает рост непосредственного вещного производства и благодаря этому ускоряет последний, служит мощной основой увеличения всего общественного производства и умножения общественного богатства, – пока что, однако, только в интересах капитала, а не всего общества.
Ускорение научно-технического прогресса обусловлено, кроме того, «кумулятивным эффектом» накопления знаний. Накопление знаний выступает как накопление информационных средств труда, и это увеличение их массы ведет к повышению производительной силы труда тех, кто занят производством новых знаний на основе знаний имеющихся. Чем большим количеством знаний располагает общество, тем больший объем новых знаний оно вырабатывает за определенный промежуток времени. Как показали современные исследования, зависимость темпов «роста науки» от объемов накопленных знаний носит даже не пропорциональный (как полагал, например, Ф. Энгельс), а более «крутой» – экспоненциальный характер.
Вообще, информационные средства труда становятся в наше время действительно важнейшими средствами труда – в том смысле, что рост их массы, который выступает как ускоряющееся накопление знаний, во всё большей мере обусловливает увеличение всего общественного производства и общественного богатства.
Так как ум человеческий вторгается во всё более сложные природные явления, в «микро- и мегамиры», и так как всё более усложняется техника, то соответственно необходим всё больший объем «подготовительной работы» по наработке производственной информации, предшествующей непосредственному производству каждой новой вещи.
<....> Подсчитано, что для увеличения производства материальных благ вдвое объем информации должен возрасти в 4 раза, а для десятикратного увеличения – в 100 раз. Данное положение сформулировано как закон Харкевича: для получения линейного роста ВВП нужно суметь обеспечить квадратичный рост производства информации.
В общем, всё большая доля общественного труда затрачивается не на непосредственное производство вещных продуктов путем воздействия на вещество природы, а на выработку необходимой для этого информации; всё большая доля общественного труда кристаллизуется в производственной информации, в знаниях, востребованных материальным производством. Всё больше труда прилагается к информационным предметам труда, для чего используется растущая масса информационных средств труда.
По мере развития производительных сил человек всё меньше времени непосредственно «делает» вещи и всё больше времени «думает, что и как делать», – в этом состоит непременное условие ускорения научно-технического прогресса и основание качественного развития средств производства. Можно даже утверждать, что более быстрый рост производства производственной информации по сравнению с ростом производства вещных средств производства представляет собой еще одно необходимое условие расширенного воспроизводства – наряду с тем условием, что производство средств производства должно расти быстрее, чем производство предметов личного потребления.
<...> Фундаментальная наука, и фактически только она, производит первичную производственную информацию, причем, как показывает жизнь, даже самые абстрактные, самые «непрактичные» научные теории рано или поздно получают конкретное практическое применение. Информационный поток зарождается в недрах фундаментальной науки, проходит затем «сквозь» прикладную науку и проектно-конструкторскую сферу и сливается с вещественным и энергетическим потоками в непосредственно вещном производстве.
Именно в эпоху НТР информационное производство (включающее в себя науку как свое ядро) сложилось как самостоятельная и важнейшая отрасль материального производства. Информационное производство растет более высокими темпами по сравнению с непосредственным вещным производством, результатом чего должно стать достижение такого состояния, когда информационные продукты труда, представляющие собой информацию, знания, составят наибольшую часть валового общественного продукта. Иными словами, удельная доля той части совокупного общественного продукта, которая создается в сфере информационного производства, по мере научно-технического прогресса закономерно возрастает, в ходе НТР становится сопоставимой с долей продукта непосредственно вещного производства и далее – даже большей, чем последняя. В этом, по-моему, состоит исходный пункт и важнейшая, первичная, наиболее фундаментальная черта научно-технической революции, и к этой черте, кстати, могут быть сведены многие другие, приводимые в литературе как самостоятельные черты НТР (появление принципиально новых материалов, технологий, источников энергии и т.д.).