Ряд юридических проблем, связанных с понятием правоспособности широко рассматривался еще в советской юриспруденции. Анализ соотношения правоспособности и основных прав граждан показывает, что правоспособность является условием осуществления основных прав. Однако С.С. Алексеев в своей рецензии монографии Б.В. Пхаладзе отмечает, что основные права и обязанности также имеют значение для определения понятия правоспособности. В данном случае присутствует сложное взаимодействие основные права и обязанностей и собственно правоспособность, которая не является, по мнению С.С.Алексеева, «чисто» бланкетным правовым явлением, т. е. явлением, лишенным конкретного содержания. Диалектика взаимодействия правоспособности и основных прав в том и состоит, что основные права граждан, осуществляясь на основе правоспособности, в то же время в плоскости «встречной» зависимости являются правовой категорией, раскрывающей содержание правоспособности.
В своей статье С.С. Алексеев также критикует позицию Б.В. Пхаладзе и по вопросу о юридической природе правоспособности. В книге приведен ряд новых аргументов в пользу того мнения, что правоспособность может быть квалифицирована в качестве «наиболее общего субъективного права». Но признание правоспособности субъективным правом неизбежно предполагает постановку органически связанного с этим вопроса - вопроса о том, каков характер тех правовых связей (правоотношений), в рамках которых данное субъективное право существует. В своем труде Б.В. Пхаладзе отрицательно относится к такой постановке вопроса. Так, он пишет: «Будучи урегулированы правом, отношения гражданина с государством становятся содержанием социалистического правопорядка в целом, а не содержанием каких-либо абстрактных (общих) правоотношений». Между тем, по мнению С.С. Алексеева правопорядок и складывается из правоотношений (к тому же нельзя ставить в один ряд «абстрактные» и «общие» правоотношения, приравнивать их друг к другу), поэтому правоспособность существует в неразрывном единстве с обеспечиваемыми ею правовыми отношениями.
Современное право также возвращается к проблемам, связанным с правоспособностью. Так, 6 февраля 2003 г. депутатом Государственной Думы А.В. Чуевым был предложен проект федерального закона, который содержал предложение дополнить часть первую статьи 17 Гражданского кодекса Российской Федерации (Собрание законодательства Российской Федерации, 1994, № 32, ст. 3301) пунктом третьим следующего содержания:
«3. В случаях, предусмотренных настоящим Кодексом и принятых в соответствии с ним иных федеральных законов, регулирующих отношения, указанные в пунктах 1 и 2 статьи 2 настоящего Кодекса правоспособность гражданина наступает в момент его зачатия и прекращается исполнением его завещания, в том числе завещательного отказа или завещательного возложения».
Целью внесения такого дополнения его автор считает то, что оно «…более полно отражает содержание правоспособности граждан, а также устраняет внутренние противоречия с разделом пятым Гражданского кодекса «Наследственное право». В соответствии с предлагаемым законопроектом правоспособность наступает с момента зачатия и прекращается исполнением завещания, завещательного отказа или завещательного возложения гражданина. В статье 1116 Гражданского кодекса установлено правило, по которому «к наследованию могут призываться граждане, находящиеся в живых в день открытия наследства, а также зачатые при жизни наследодателя и родившиеся живыми после открытия наследства».
Таким образом, правоспособность призываемых к наследству граждан в соответствии с данной статьей наступает с момента зачатия, что не согласуется с нынешними положениями статьи 17, по которой правоспособность граждан наступает в момент рождения. С другой стороны исполнение завещания умершего гражданина есть ни что иное, как реализация его права на свободу завещания, что подразумевает наличие правоспособности умершего. Это же относится к завещательному отказу и завещательному возложению. Официальный отзыв правительства на рассмотренный здесь проект федерального закона был, в целом, отрицательным. Прежде всего, предлагаемое дополнение статьи 17 Гражданского кодекса Российской Федерации противоречит нормам данной статьи, которые определяют правоспособность гражданина как способность иметь гражданские права и нести обязанности. Особое значение в рассматриваемом отзыве придавалось используемому в гражданском законодательстве понятию «гражданин» для обозначения субъекта гражданских правоотношений. Основаниями для возникновения, изменения, прекращения правоотношений являются юридические факты, в том числе факты рождения и смерти гражданина, удостоверяемые в порядке, определяемом законодательством Российской Федерации. Вместе с тем установление момента зачатия не предусмотрено законодательством Российской Федерации. Учитывая изложенное, Правительство Российской Федерации не поддержало представленный проект федерального закона «О внесении дополнения в статью 17 Гражданского кодекса Российской Федерации». Заключение Правового управления Государственной Думыпо рассматриваемому проекту также содержало в себе серьезные возражения против принятия проекта. Необходимо отметить, что предлагаемое изменение в статью 17 Гражданского кодекса направлено на то, чтобы устранить внутреннее противоречие между положениями статей 17 и 1116 Гражданского кодекса Российской Федерации, которое возникло, по мнению авторов законопроекта, при определении момента возникновения и прекращения правоспособности гражданина. Дополнение статьи 17 положением, согласно которому правоспособность гражданина как возможного наследника или наследодателя будет наступать в момент его зачатия и прекращаться исполнением его завещания, Правовое управление Государственной Думы посчитало излишним.
В заключении, сделанном по данному проекту Правовым управлением, было отмечено, что, в соответствии с положениями статьи 17 названного Кодекса, правоспособность гражданина возникает в момент его рождения и прекращается смертью (пункт 2 данной статьи), что означает, что правоспособностью гражданин наделен с момента рождения и в течение всей жизни до смерти. Вместе с тем, закон в некоторых случаях охраняет права и интересы и не родившегося ребенка, т.е. будущего субъекта права. Так, статья 1116 Гражданского кодекса Российской Федерации, предусматривая охрану интересов возможного наследника, устанавливает, что к наследованию могут призываться граждане, зачатые при жизни наследодателя и родившиеся живыми после открытия наследства (пункт 1).
В данном случае для осуществления прав наследника необходимо два условия: во-первых, наследник должен быть зачат при жизни наследодателя и, во-вторых, он должен быть рожден живым после открытия наследства. При этом никаких прав на имущество, либо наследование еще не родившийся ребенок иметь не может. Защита его интересов сводится к охране его прав при условии его рождения живым. Если же ребенок родится мертвым, то он и не будет призван к наследованию. Иначе говоря, правоспособность гражданина, являющегося наследником, в рассматриваемой ситуации возникает с момента рождения.
Следует отметить, что нормы о защите интересов зачатых, но еще не родившихся детей не исчерпываются вопросами наследственного права. Гражданский кодекс Российской Федерации, в частности, содержит положения (статьи 1088, 1089) о праве ребенка потерпевшего, родившегося после его смерти, на возмещение вреда, понесенного в результате смерти кормильца. С учетом изложенного, внутреннего несоответствия между положениями статьей 17 и 1116 Гражданского кодекса Российской Федерации усмотрено не было.
Вместе с тем предлагаемое дополнение содержит внутреннее противоречие с положениями пункта 2 статьи 17 Кодекса, поскольку факт наличия правоспособности после смерти связан с фактом наличия завещания. А в случае отсутствия завещания правоспособность прекращается смертью.
Кроме того, при таком подходе к решению вопроса вызывает сомнение факт открытия наследства со смертью гражданина (статья 1113 Гражданского кодекса Российской Федерации) при наличии завещания, поскольку в соответствии с представленным проектом способность иметь гражданские права и нести обязанности (гражданская правоспособность) сохраняется до исполнения завещания.
Из этого следует, что умершему до исполнения его завещания будут принадлежать права в отношении своего имущества. Между тем согласно положениям части 1 статьи 1110 упомянутого Кодекса при наследовании имущество умершего переходит к другим лицам в порядке универсального правопреемства. Таким образом, предлагаемое дополнение будет находиться в противоречии в этой части с положениями статьи 1110 Гражданского кодекса Российской Федерации.
Что касается защиты прав и интересов детей, зачатых при жизни наследодателя, а родившихся после его смерти, то в соответствии с положениями части 3 статьи 1163 Гражданского кодекса Российской Федерации выдача свидетельства о праве на наследство приостанавливается при наличии зачатого, но еще не родившегося наследника. Данный случай показывает важность таких ключевых правовых категорий как правоспособность, ее наступление и прекращение в связи с реализацией имущественных прав граждан.
В юридической литературе гражданская правоспособность часто рассматривается как определенное качество (или свойство), присущее гражданину. Это качество, как вытекает из закона, заключается в способности иметь права и обязанности. Способность же означает не что иное, как юридическую возможность: лицо способно, т.е. может иметь права и обязанности. Поскольку такая возможность предусмотрена и обеспечивается законом, она представляет собой определенное субъективное право каждого конкретного лица. «Правоспособность, – писал С.Н. Братусь, – это право быть субъектом права и обязанностей».