Конечно, Филон был не первым, кто использовал метод аллегорического истолкования в толковании Ветхого Завета. Такие попытки были предприняты уже во II в. до н.э., в частности, придворным философом Птолемея Филометора иудеем Аристобулом, который комментировал Ветхий Завет в духе пифагорейской философии. Наконец, в том же II веке до н.э. пифагореец Нумений из Апамеи, который не имел прямого отношения к иудаизму, составил аллегорический комментарий к Ветхому Завету. Нумений интерпретировал его в духе Платона, и ему принадлежит знаменитое высказывание: «Кто такой Платон, как не Моисей, говорящий по-аттически?».
Вслед за Филоном общая направленность аллегорического принципа истолкования была воспринята христианином Климентом Александрийским, который разыскивал аллегорический смысл библейских текстов и при этом открывал глубокие философские истины в обычном звучании заповедей и повествовании Библии. Его последователь Ориген систематизировал эти герменевтические принципы. При этом он различал буквальный, моральный и духовный смыслы, и признавал духовный – аллегорический – смысл в качестве высшего. Например, размышляя о причинах бытия и причинах различия между людьми, Ориген пишет: «…это различие получило начало не от воли или решения Создателя, но от определения собственной свободы тварей. Бог же, признающий справедливым управлять Своим творением сообразно с его заслугами, направил это различие умов к гармонии единого мира; из различных сосудов, или душ, или умов Он создал как бы один дом, в котором должны находиться сосуды не только золотые и серебряные, но и деревянные, и глиняные, и одни сосуды – для почетного употребления, другие же – для низкого». Таковы, по Оригену, причины разнообразия в мире. «При таком понимании, – рассуждает дальше Ориген, – Творец не оказывается несправедливым, так как Он поступает с каждым по заслугам, сообразно с предшествующими причинами, счастье или несчастье рождения каждого и все прочие условия существования не признаются случайными, и, наконец, не утверждается существование различных творцов или различие душ по природе». И смысл этой тайны, согласно Оригену, содержит Священное Писание: (Римл. 9.11–13; 9.14 или 2 Тим. 2.20–21).
У Филона Александрийского как представителя иудейской александрийской школы были предшественники, но он является первым толкователем Библии, чьи труды дошли до нашего времени. Филон Александрийский терпимо относился к внебиблейским религиям, усматривая зерно истины в самых различных верованиях и доктринах. Но главным источником истины для него оставался Ветхий Завет, интерпретируемый им в духе александрийской эллинистической философии. В частности, греческую идею Логоса (Слова) Филон Александрийский соединил с библейским учением о зиждительном Слове Сущего. Логос, по Филону Александрийскому, это сила Божья, обращенная к миру, «первородный Сын Божий», Он «является нашим Богом, Богом несовершенных людей».
Богословие Филона Александрийского, однако, не было свободно от пантеистических тенденций. Он понимал Логос как некую душу Вселенной. Филон Александрийский учил, что познание Бога совершается по ступеням, ведущим к высшему созерцанию Тайны Сущего. Точно так же толкователь Писания не должен подражать «софистам буквоедства» и ограничиваться только буквальной интерпретацией Библии. Ей присущ полисемантизм. Глубочайший смысл Писания постигается с помощью аллегорического метода, который Филон Александрийский называет «мудрым архитектором».
Филон Александрийский считается одним из выдающихся представителей экзегетики. И надо сказать, что еще до Филона александрийские филологи предпринимали попытки аллегорического истолкования античной мифологии и «священных писаний» греков. Александрийские иудеи, обучавшиеся в греческих школах, распространили этот метод на священные книги иудеев. Так возникла библейская экзегетика, ранние варианты которой до нас не дошли.
Принципы своей герменевтики Филон Александрийский излагает в трёх книгах «Правил аллегории». Он задумал дать толкование на все «Пятикнижие», применяя вышеуказанные принципы. Комментарий писался им в виде отдельных книг, посвященных определённым темам («О жертве Авеля и Каина», «О смешении языков», «О переселении Авраама», «О сотворении мира согласно Моисею»). Кроме того, он написал книги о ветхозаветном законодательстве, «Жизнь Моисея», «Вопросы и ответы на Бытие и Исход». Всего Филону Александрийскому принадлежит около 30 экзегетических трудов, но полностью комментария к Пятикнижию завершить ему не удалось. В экзегетике Филона Александрийского историзм Священного Писания в значительной степени утрачен. События Ветхого Завета превращаются в назидательные притчи, в которых почти полностью исчезает исторический смысл. Например, явление Бога Аврааму при заходе солнца означает, по Филону Александрийскому, что Богопознание возможно лишь тогда, когда утихают земные страсти; камень под головой Иакова означает аскезу. Обряды, предписанные Торой, Филон Александрийский толкует в нравственном плане: священные хлебы – это знак воздержания; части жертвенного животного – добродетели. Антиисторизм Филона Александрийского привел к тому, что эсхатологический и мессианский элементы в его комментариях отошли на задний план.
Антично-философское отношение к обрядам Филон Александрийский сочетает с учением профетизма. «Бог, – пишет он, – не радуется жертвам, даже если Ему приносят гекатомбы, ибо все вещи принадлежат Ему… но Он радуется, когда посредством жертвоприношений люди выражают волю любить Его». Ритуал – лишь символ внутреннего устроения души; «истинным алтарем Божиим является благодарная душа, исполненная добродетелей». Вершиной духовной жизни Филон Александрийский считал отрешенность, аскезу и мистическое созерцание.
Филоновская экзегеза почти не получила развития в иудаизме. Зато она оказала влияние на отцов Церкви, особенно принадлежавших к александрийской школе экзегезы. Большинство из них так или иначе использовали труды Филона Александрийского в своей экзегетике и богословии.
Следует уточнить, что откровение, согласно Библии, одновременно является сокровением. Ведь истина открывается избранным лишь в том случае, если она по природе своей людям недоступна. И для постижения подобной истины необходимы особые условия и приемы. Именно так и рассуждал Филон, доказывая, что Пятикнижие умышленно составлялось Моисеем так, чтобы под покровом мифа и исторического повествования скрыть смысл божественного откровения от непосвященных. Этот смысл недоступен обычному человеческому разуму, не наделенному благодатью. Тем не менее, без предварительной подготовки ума духовная экзегеза тоже невозможна. Таким образом, условием постижения, а точнее толкования, сокровенного божественного смысла, согласно Филону, с одной стороны, является божественная благодать, а с другой стороны, изучение философии и свободных наук, таких как грамматика, риторика, геометрия, астрономия и др. Аналогичную трактовку пути постижения божественной истины можно найти и у христианских богословов, начиная с Климента Александрийского.
В сочинениях на библейские темы Филон Александрийский толкует библейское законодательство и предлагает аллегорические философские интерпретации Пятикнижия. В трактате «О сотворении мира согласно Моисею», обнаруживающем влияние философии стоицизма, Филон Александрийский указывает, что хотя Пятикнижие представляет собой свод законов, оно открывается историей сотворения мира, чтобы показать, что эти законы находятся в совершенной гармонии с законами природы, а выполнение их делает людей гражданами мира. За этим трактатом следуют биографии трех патриархов (Авраама, Исаака, Иакова) и Иосифа. Филон Александрийский интерпретирует их образы в терминах философии платонизма как архетипы, послужившие моделями Моисеева закона. В биографии Моисея, ориентированной на нееврейского читателя, Филон Александрийский излагает историю его жизни и представляет его деятельность как законодателя, пророка и священнослужителя. Филон Александрийский полностью абстрагируется от повествовательного характера библейского текста и при помощи аллегорического толкования стремится представить его как совокупность философских и мистических концепций.
Следуя Платону, Филон Александрийский противопоставляет чувственный мир и умопостигаемую сферу бытия, только в рамках которой можно постичь истину; материальный мир – это область «мнения» (или «вероятности»), он занимает срединное положение между истиной и ложью. Исходя из этого, Филон Александрийский всегда помещает абстракции выше, чем отдельные явления, суждения о которых по необходимости лишь вероятностны и не вполне определенны. Интерпретируя Библию, Филон Александрийский стремится выявить абстракции, на которые «намекают» или которые «представляют» конкретные библейские персонажи или события. Подлинное предназначение и благо человека – освобождение от телесных потребностей и удовольствий и достижение духовной созерцательной жизни. Однако человек обретает право на такую жизнь только после того, как он добросовестно выполнил свой земной долг в обществе. Поэтому, полагает Филон Александрийский, Моисей освободил левитов от несения общественных обязанностей только по достижении ими пятидесятилетнего возраста. В выполнении библейских предписаний Филон Александрийский видит лишь внешнее требование закона, в то время как подлинная цель закона – постижение его символического смысла. Тем не менее Филон Александрийский пространно аргументирует высшую моральную, воспитательную и общественную ценность Моисеева закона в чувственном мире. Согласно внутреннему смыслу Священного Писания, открываемому аллегорическим толкованием, Моисей – философ. Однако Филон не всегда рассматривает философию как высшее достижение духа, иногда он говорит о еще более высоком духовном состоянии – мудрости. Платоновскую концепцию восхождения души от чувственного мира к умопостигаемому миру «идей» Филон Александрийский дополняет еще одной ступенью спиритуального подъема – от мира «идей» к самому Богу. Таким образом, Филон Александрийский признает лишь две предельные реальности – Бог и душа, вневременная связь между которыми составляет содержание его мистической философии.