Так, по делу об убийстве водителя такси К. было установлено, что, затеяв ссору с потерпевшим, Г. начал избивать его в салоне автомобиля, Б. присоединился к его действиям. Вытащив водителя из такси и бросив на землю, Г. и Б. продолжили наносить ему удары ногами. После этого Г. достал из багажника автомобиля баллонный ключ и нанес им несколько ударов по голове К. Не добившись преступного результата, Г. вместо ключа взял тяжелую монтировку, которой продолжил бить потерпевшего по голове до тех пор, пока тот не перестал подавать признаков жизни, Б. все это время держал К. за руки. Суд признал в действиях Г. наличие особо активной роли в убийстве и назначил ему наказание в виде лишения свободы сроком на 18 лет.Б. был осужден за участие в убийстве к лишению свободы сроком на 14 лет[45].
В зависимости от разновидности преступления изменялась оценка судом, например, обстоятельства "совершение преступления с использованием оружия" (п. "к" ст.63 УК РФ). Так, мера наказания за убийства, которые составили подавляющее большинство преступлений, совершенных данным способом (78,9%), колебалась в сторону превышения минимума санкции в размере от 33,3 до 83,3% разницы между максимумом и минимумом предусмотренного санкциями наказания в виде лишения свободы. Применение оружия, как известно, весьма характерно для убийств, является для них в определенном смысле "естественным", а потому увеличивает общественную опасность преступления не слишком значительно. Изученная судебная практика подтверждает это. Почти все убийства с использованием оружия совершались при рецидиве преступлений того или иного вида, при квалифицирующих обстоятельствах, в том числе нескольких, и тем не менее назначаемое наказание ни разу не достигало максимума лишения свободы, предусмотренного санкциями ч. ч.1 и 2 ст.105 УК РФ. В то же время использование оружия при угрозе убийством и побоях (соответственно 10,5 и 5,5% случаев) суды воспринимали крайне негативно и назначали максимально строгое наказание, предусмотренное санкциями за данные преступления. Интересно, что самым высоким показателем ужесточения кары характеризовалось отягчающее обстоятельство "совершение преступления с целью скрыть другое преступление или облегчить его совершение" (п. "е.1" ст.63 УК РФ). Однако и в этом случае размеры избираемой кары не отличались единообразием и составляли применительно к различным преступлениям от 75 до 100% потенциала санкций.
Отмеченные тенденции наблюдались также при обобщении практики по делам о преступлениях, совершенных в отношении малолетнего, другого беспомощного лица (п. "з" ст.63 УК РФ) (от 14,3 до 35,7%).
В целом результаты проведенного исследования судебной практики подводят к мысли о целесообразности оптимальной формализации влияния отягчающих обстоятельств на наказание. Однако, на наш взгляд, она не должна ограничиваться только конкретизацией меры влияния рецидива преступлений на кару виновного (ст.68 УК РФ) и ограничением применения правила о смягчении наказания при наличии смягчающих обстоятельств (ст.62 УК РФ).
В литературе обоснованно отмечается сложившаяся тенденция к дальнейшей детализации уголовно-правового регулирования, в том числе вопросов наказуемости деяний[46]. Применительно к отягчающим обстоятельствам для этого есть все предпосылки. С одной стороны, как показывает судебная практика, реальна возможность установления силы их действия (в определенных рамках); с другой - существенность карательных правоограничений, требование точного их применения к осужденному диктуют в целях упреждения негативных проявлений субъективизма судей необходимость именно нормативной регламентации соответствующих положений. По справедливому мнению многих ученых, максимальная формализация уголовно-правового регулирования социальных отношений прямо вытекает из принципа законности[47]. Расширение же судейского усмотрения, наоборот, неизбежно ослабило бы авторитет закона, а с ним и авторитет самого судебного решения, главной основой которого является закон[48].
Российская Федерация Федеральным законом от 30 марта 1998 г. [49] ратифицировала Конвенцию о защите прав человека и основных свобод[50] (далее - Конвенция) и признала ipso facto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского Суда по правам человека (далее - ЕСПЧ) обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации.
В преамбуле к Конвенции провозглашена приверженность государств - участников Конвенции принципу верховенства права, который во многом определяет сам смысл Конвенции: "... верховенство права, один из фундаментальных принципов демократического общества, присущ всем статьям Конвенции..."
Раскрывая и конкретизируя содержание принципа верховенства права, ЕСПЧ в своих постановлениях указывает, что принцип верховенства права включает в себя, в частности, обеспечение эффективного (обычно судебного) контроля над вмешательством исполнительной власти в права отдельных лиц[51], исключение вмешательства законодательной власти в отправление правосудия с целью влияния на разрешения спора судом[52], принцип правовой определенности[53].
Кроме того, а может быть, и в первую очередь, соблюдение принципа верховенства права неразрывно связано с соблюдением гарантированного в п.1 ст.6 Конвенции права каждого на справедливое судебное разбирательство в целом и право на доступ к суду в частности: "... едва ли можно представить себе верховенство права без возможности доступа к суду[54]".
Толкуя п.1 ст.6 Конвенции, ЕСПЧ пришел к заключению, что п.1 ст.6 обеспечивает каждому право на судебное рассмотрение любого требования, касающегося его гражданских прав и обязанностей. Таким образом, статья заключает в себе "право на суд" (right to a court), один из аспектов которого образует право на доступ (right to access), то есть право инициировать разбирательство гражданских дел в суде.
Право на доступ к суду распространяется не только на инициирование возбуждения гражданского дела в суде первой инстанции. Позиция ЕСПЧ в этом отношении заключается в следующем: "... ст.6 Конвенции не обязывает Договаривающиеся Стороны учреждать суды апелляционной или кассационной инстанций. Однако если такие суды существуют, то требования ст.6 должны исполняться, с тем чтобы, к примеру, гарантировать тяжущимся эффективное право доступа к суду для разрешения спора об их "гражданских правах и обязанностях".
Следовательно, право на доступ к суду включает в себя не только право инициировать возбуждение гражданского дела в суде, но и право доступа в суды высших (апелляционной и кассационной) инстанций с жалобами на вынесенные судами первой инстанции судебные постановления с целью их отмены (или изменения).
При этом ЕСПЧ уточняет, что "право на суд", одним из аспектов которого является право на доступ, не является абсолютным; оно является предметом подразумеваемых ограничений, в частности в отношении условий приемлемости апелляционной жалобы, требующих в силу своей природы регулирования со стороны государства, которое располагает определенной свободой усмотрения в этом отношении. Однако таковые ограничения не должны ограничивать или умалять право доступа в суд таким образом или до такой степени, что наносится вред самой сущности права. Такие правила, регулирующие условия приемлемости апелляционных жалоб, без сомнения, предназначены для обеспечения должного отправления правосудия и согласуются, в частности, с принципом правовой определенности. Заинтересованные лица вправе ожидать применения этих правил.
Признавая за государством определенную свободу усмотрения при регулировании процессуальных аспектов подачи и рассмотрения жалоб на судебные постановления нижестоящих судов, ЕСПЧ даже не допускает мысли о наличии свободы усмотрения государства по вопросу о самом праве на обжалование в вышестоящие суды судебных постановлений нижестоящих судов в том, разумеется, случае, если судебная система государства предусматривает наличие помимо первой иных (апелляционной или кассационной) инстанций; иное означало бы нарушение права на доступ к суду.
В российском законодательстве право на доступ к суду воспроизведено, в частности, в ч.1 ст.3 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации[55] (далее - ГПК РФ): "Заинтересованное лицо вправе в порядке, установленном законодательством о гражданском судопроизводстве, обратиться в суд за защитой нарушенных либо оспариваемых прав, свобод или законных интересов". Упомянутый в изложенной норме ГПК РФ порядок обращения в суд урегулирован ст. ст.131 и 132 ГПК РФ, содержащими требования к исковому заявлению, подаваемому в суд.
Судья, получив исковое заявление и усмотрев несоблюдение истцом требований ст.131 и/или ст.132 ГПК РФ, согласно ч.1 ст.136 ГПК РФ выносит определение об оставлении искового заявления без движения. Если истец не согласен с вынесенным определением, то согласно ч.3 ст.136 ГПК РФ истец может подать на данное определение частную жалобу.