В случае получения взятки в виде наркотических средств или оружия без надлежащего оформления факта правопреемства действия должностного лица следует квалифицировать по ст. 290 УК в совокупности с нормами, предусматривающими ответственность за незаконное приобретение указанных предметов.
Сравнительный анализ диспозиций ч. 1 ст. 290 УК и ч. 1 ст. 173 УК РСФСР, а также разъяснений, касающихся предмета взятки, которые содержатся в п. 9 постановления Пленума Верховного суда Российской Федерации от 10 февраля 2000 г. № 6 «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» и п. 4 постановления Пленума Верховного суда СССР от 30 марта 1990 г. № 3 «О судебной практике по делам о взяточничестве», показывает, что перечень его проявлений дополнен выгодами имущественного характера.
«Под выгодами имущественного характера следует понимать, в частности, занижение стоимости передаваемого имущества, приватизируемых объектов, уменьшение арендных платежей, процентных ставок за пользование банковскими ссудами. Указанные выгоды имущественного характера должны получить в приговоре денежную оценку». Признание возможности получения взятки в качестве выгод имущественного характера представляется нам реакцией законодателя на значительное расширение сферы экономических отношений, их либерализацию. Между тем, при рыночных условиях, когда отсутствуют твердые расценки и тарифы, усмотреть наличие предмета взятки в перепаде цен очень сложно.
Важным вопросом, который касается собственно «взятки», является определение ее минимальной суммы. Имеется в виду взятка-вознаграждение, полученная за законные действия. В случае, если взятка была заранее обусловлена, а поведение за нее незаконным, сумма взятки значения не имеет, так как смогла побудить чиновника нарушить служебный долг. «Кто для учинения или допущения чего-либо противного обязанностям службы примет в дар деньги, вещи или что иное, сколько бы, впрочем, сумма денег или цена вещей, им полученных, ни была малозначительна…», – так начиналась диспозиция ч. 1 ст. 402 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г.
Действующий закон формально позволяет считать взяточником любого, кто, даже заранее не договорившись, хоть «рубль» получил за деяния, связанные с выполнением должностных обязанностей. Это обстоятельство, во-первых, приводит к криминальной стигматизации государственного аппарата; во-вторых, размывает в общественном сознании представление об общественной опасности такого тяжкого преступления, как получение взятки, что негативно влияет на борьбу со взяточничеством. Кроме того, у должностного лица, получившего недорогой подарок: коробку конфет, пачку сигарет, отсутствует цель наживы, а последняя обязательна для взяточничества как проявления коррупционного поведения.
Заметим, например, Федеральный закон от 27 июля 2004 г. № 79 «Об основах государственной гражданской службы в Российской Федерации» в качестве правовой обязанности предписывает государственным служащим не получать от физических и юридических лиц вознаграждения и иные блага материального характера, связанные с исполнением должностных обязанностей. Безусловно, не любое нарушение этого закона общественно опасно. Существо противоречия заключается, с одной стороны, в формальной уголовной противоправности получения даже мелких подарков должностным лицом при обстоятельствах, описанных в ст. 290 УК, а с другой в малозначительности указанных действий. Такое положение вещей подрывает авторитет уголовного закона, снижает эффективность его охранительного воздействия.
Свое видение решения проблемы определения минимальной суммы взятки предварим некоторыми критическими замечаниями в адрес уже существующих подходов. А.В. Наумов, ссылаясь на то, что Гражданский кодекс Российской Федерации установил запрет дарения государственным служащим, служащим муниципальных учреждений и ряду других лиц подарков, сумма которых превышает пять минимальных размеров оплаты труда, делает вывод, что пять минимальных размеров оплаты труда – граница, разделяющая подарок и взятку. Подобную позицию занимает А.В. Галахова.
Между тем, нормы гражданского права, на которые опираются исследователи, противоречивы уже сами по себе. Статья 572 ГК подчеркивает, что при наличии встречной передачи вещи или права либо встречного обязательства договор не признается дарением. А статья 575 ГК ограничивает стоимость «подарков», передаваемых государственным служащим в связи с исполнением ими служебных обязанностей. Кроме того, гражданское законодательство не может устанавливать ограничения для государственных служащих – это не его предмет регулирования. В ст. 575 ГК, которая называется – «Запрещение дарения», речь идет скорее о разновидности оснований признания сделки недействительной.
Исследуя вопросы определения роли уголовного права в системе межотраслевых связей, Н.И. Пикуров приходит к выводу, что в рассматриваемом случае не уголовно-правовой запрет корректируется с помощью нормы гражданского права (ст. 575 ГК) а, напротив, нарушение уголовно-правовой нормы (ст. 290, 291 УК) служит юридическим основанием для признания гражданско-правовой сделки ничтожной. Позиции правоведов, пишущих о «примате гражданско-правового метода регулирования», «принижающих роль уголовного законодательства», критикует П.С. Яни. Статью 575 ГК В. Степанов справедливо характеризует как коррупциогенную. Мы также полагаем, что закрепление вопросов уголовной ответственности является исключительной компетенцией уголовного закона.
Полагаем, решению проблемы минимальной суммы взятки будет способствовать определение роли и места ее предмета в структуре признаков объективной стороны состава преступления, предусмотренного ст. 290 УК. Вряд ли правильно рассматривать собственно взятку в качестве предмета посягательства, хотя подобная позиция встречается в учебной и научной литературе. Предмет – это элемент структуры общественных отношений, соотносится как часть и целое с объектом уголовно-правовой охраны, т.е. правоотношениями, охраняемыми уголовным законом и подвергшимися преступному посягательству. Очевидно, что в нормально развивающихся общественных отношениях по поводу отправления власти и службы взятке места нет и быть не может.
Н.И. Коржанский также считает, что деньги, ценные бумаги, иное имущество или выгоды имущественного характера, передаваемые в виде взятки, не могут быть предметом преступления, предусмотренного ст. 290 УК. «Имущество, ценности при взяточничестве служат средством воздействия на должностное лицо, – отмечает ученый, – и в этом смысле они ничем не отличаются от всякого иного орудия совершения преступления». И.М. Тяжкова пишет: «Если вещь используется в качестве инструмента воздействия на объект, то она является орудием или средством совершения преступления». В связи со сказанным, возникают вопросы: «Кто воздействует взяткой «на должностное лицо» в преступлении, предусмотренном ст. 290 УК? Влияет ли на «убойную силу» взятки ее сумма?»
Вряд ли правильно считать, что взятка наносит удар по коррумпированному должностному лицу. Оказываясь в руках у совершившего преступление, предусмотренное ст. 290 УК, чиновника взятка неизбежно «бьет» по авторитету власти, которую он же и представляет. Феноменологизация механизма предательства интересов власти и службы – это «административное самоубийство» совершенное должностным лицом, и как следствие разрушение публичной власти на «занимаемом им рубеже» защиты интересов личности, общества, государства.
Отметим, посягательство на авторитет власти будет общественно опасным «независимо от размера незаконного вознаграждения… 1) если имело место вымогательство этого вознаграждения; 2) если вознаграждение (или соглашение о нем) имело характер подкупа, обусловливало соответствующее, в т.ч. и правомерное, служебное поведение должностного лица; 3) если вознаграждение передавалось должностному лицу за незаконные действия (бездействие)». Но даже применительно к описанным случаям Б.В. Волженкин, видимо обоснованно, оговаривается «…за исключением ситуаций, подпадающих под ч. 2 ст. 14 УК».
Таким образом, наибольшие разногласия у теоретиков и трудности на практике вызывает уголовно-правовая оценка заранее не обусловленной передачи ценностей материального характера должностному лицу за уже совершенные им действия, которые входят в его служебные полномочия. В данной ситуации, на вопрос о влиянии суммы получаемого вознаграждения на преступность деяния, следует ответить положительно.
Сложнейшая проблема разграничения взятки и «благодарности» как общепринятой нормы общения нередко возникает также перед американскими судами. В этих целях составители Примерного уголовного кодекса порекомендовали исключить ответственность в случаях, когда вознаграждение, полученное публичным служащим, связано с родством, дружескими отношениями, если служащий получает малозначительные блага, «не создающие серьезной опасности ущерба беспристрастности должностных лиц». Опасаясь, что подобные «исключения» приведут к тому, что соответствующие уголовно-правовые нормы вообще не смогут применяться, составители УК штата Нью-Йорк и некоторых других штатов не включили их в подготовительные тексты новых УК.
При обосновании необходимости уголовного наказания за получение «чаевых» после выполнения вполне законных действий американские криминалисты обычно ссылаются на решение одного из федеральных судов по делу Ирвина (1965 г.), в котором подчеркиваются «фатальные разрушительные последствия для системы управления государством», поскольку «чаевые», полученные от одного гражданина, укрепляют стремление получать их от всех, кто вынужден обращаться к этому публичному служащему. В общем, не отрицая превентивного значения уголовного преследования, необходимости «…предупреждения совершения новых преступлений» (ч. 2 ст. 43 УК), мы полагаем, что каждый отдельный факт получения незаконного вознаграждения за действия, входящие в круг служебных полномочий должен быть общественно опасен. Только в таком случае можно говорить об уголовной противоправности.