Главной причиной этих негативных явлений была запоздалость реформы 1861 г., ее незавершенность, то, что в русской деревне не восторжествовал принцип частной крестьянской земельной собственности. Сильнейшие пережитки крепостничества задерживали прогресс с/х. создавали, создавали невыносимые финансово-экономические условия для большинства крестьянского населения России. Они резко отличались от условий помещичьего хозяйствования.
2.1 Промышленное развитие России во второй половине XIX века.
После реформы 1861 г. главной основой народнохозяйственного развития России стали технико-экономические преобразования в промышленности. Развернулась замена ручного мануфактурного производства, и прежде всего архаичных вотчинно-посессионных предприятий, производством фабричным, основанным на применении системы рабочих машин; отмена крепостного права создала значительный резерв рабочей силы, необходимой для крупной машинной индустрии, и господствующий прежде принудительный труд стал быстро заменяться трудом вольнонаемным; было достигнуто значительное ускорение темпов роста, повышение производительности и увеличение объемов промышленного производства. Такого рода радикальные преобразования были исторически необходимы России, чтобы не допустить в будущем потрясений аналогичных поражению в Крымской войне.
Первые пореформенные десятилетия вошли в историю российской промышленности как время совершения промышленного переворота. Как и в других странах позднего развития капитализма (США, Германии), он и в России протекал быстрее, чем в пионерской Англии, занял примерно 30 лет, с 1860-х до конца 1880-х гг. Технико-экономические преобразования происходили в это время во всей промышленности. Но в отраслевом разрезе их масштабы и итоги были весьма несхожи. Крупные отраслевые подразделения подошли к концу промышленного и с разной степенью механизации, и с весьма различными объемами производств, определяемыми статистикой в их денежном исчислении.
Первое место по этим показателям заняли отрасли по переработке с/х продукции с безусловным первенством среди них пищевой промышленности, прежде всего винокуренной, сахарной и мукомольной. Главной основой быстрого роста этих отраслей было расширение их сырьевой базы – повсеместное увеличение в с/х регионах посевов и сборов картофеля, сахарной свеклы и зерна. Действовали и другие факторы ускорения. Так, винокуренное и сахарное производства были акцизными, государственная была заинтересована в поступлении в бюджет акцизных сборов, и правительственные органы оказывали виноделам и сахарозаводчикам всяческое покровительство.
Вторым крупным показателем была обрабатывающая промышленность, изготовлявшая продукцию потребительского и производственного назначения. Основными ее участниками были текстильная, бумажная, фарфоровая, фаянсовая, стекольная и другие отрасли, производящие товары широкого потребления, а также металлообрабатывающая промышленность. В хлопчатобумажном производстве промышленный переворот начался еще в дореформенной период, и оно уже тогда выделялось по своему технико-экономическому уровню не только в текстильной, но и во всей промышленности России. В первые голы после реформы, когда из-за гражданской войны в США почти вдвое сократился импорт американского хлопка, отрасль оказалась в застое, и только со второй половины 1860-х гг. с возобновлением поставок вновь стала набирать темпы роста. Решающую роль сыграло достижение пропорциональности в развитии главных производственных процессов – прядения и качества. Первое приобрело фабричную организацию еще до реформы, и теперь происходило лишь его переоснащение, замена устаревших уже к этому времени механизмов новыми, более совершенными. В 60-80-х гг. бумаготкацкое производство переживает решительный перелом, происходит его укрепление, механизация, такую же модернизацию переживает ситцепечатание, и хлопчатобумажная промышленность теперь уже в целом переходит от мануфактурной к фабричной форме производства. За 30 лет, с 1861 г. по 1890 г. она почти в три раза увеличивает выпуск продукции, по объему производства занимает второе место в России (после винокурения) и, опередив известного европейского производителя – Францию, выходит на четвертое место в мире, пропуская вперед лишь Англию, Индию и США.
С большими или меньшими успехами механизированное производство одерживает победы и в других отраслях легкой промышленности. К концу 1880-х гг. больше половины ее продукции производится фабричным способом, и это означает завершение в основном промышленного переворота.
Совсем иначе выглядела на этом фоне металлообрабатывающая промышленность и ее ключевая отрасль – машиностроение. Так, если сравнить достигнутую в 80-х гг. энерговооруженность (применение паровых двигателей) легкой промышленности и машиностроения, окажется, что на первую приходилась почти половина (48,4%)5 всей мощности паровых двигателей, в том числе на хлопчатобумажную промышленность – пятая ее часть (21,6%)6, а машиностроение, должное служить главной технической базой фабричного производства, только десятая ее часть. Также уступало машиностроение другим отраслям и по объему произведенной продукции. Совокупность причин обусловливала такое отставание: низкий технический уровень машиностроения, унаследованный от дореформенной эпохи; крайне недостаточный топливно-сырьевой базис, возможности роста которого были уже исчерпаны на Урале и еще далеко не определились на Юге; неконкурентоспособность в отношении европейских, прежде всего английских поставщиков.
После реформы формируется целая группа современно оборудованных предприятий, достигающая наиболее высоких показателей производства. Особенно выделялся Петербург. В 1880-х гг. на его долю приходилось лишь около 15% всех машиностроительных предприятий, несколько больше четверти рабочих и вместе с тем – половина всей выработки российского машиностроения.
Машиностроение было в целом мало специализированной отраслью, но основную часть своих производственных мощностей оно отводило под транспортное машиностроение, достаточно обеспеченное сбытом и представлявшее предпринимателям наиболее перспективным. Значительное место занимало судостроение, главным образом в Петербурге и Прибалтике. Быстро продвигалось вперед с/х машиностроение, хотя оно было уделом сравнительно небольших, средних и мелких предприятий.
За 30-летием промышленного переворота машиностроение примерно в три раза увеличивало объем производимой продукции и, несомненно, модернизировало органическое строение российской промышленности. Вместе с тем, ни по абсолютным размерам, ни по ассортименту изделий оно не отвечало растущим запросам народного хозяйства. Все эти годы большая часть потребного стране оборудования, в том числе и для ж/д, возмещалось за счет импорта. Будущее машиностроение зависело от развития добывающей промышленности.
Добывающая промышленность составляла третью отраслевую группу нарождающейся индустрии. Главное место в ней принадлежало горно-металлургической промышленности. Сюда же входили лесная и деревообрабатывающая промышленность и производство строительных материалов, кирпичное и стекольное.
Старейший, с петровских времен возвысившийся Урал до конца XIX в. оставался главной производящей областью России, в 80-х гг. поставлял половину всего выплавляемого в стране чугуна и железа. Здесь технический застой смыкался с полуфеодальной системой управления и организации производства. После реформы 1861 г. старая посессионная система с ее приписными рабочими сошла на нет. Но вольный наем применялся лишь в очень небольших размерах, и на месте посессии заступила так называемая отработочная система. Основанием послужили крупные земельные владения заводчиков. В 1890 г. при металлургических заводах России числилось 11,4 млн. дес. земли, и из них 10,2 млн. дес. было при уральских заводах. Около 100 тыс. дес. в среднем на один завод позволили ввести указанную систему: рабочим раздавались в пользование участки земли, выгоны и другие угодья, и платой были отработки на заводе. Удалось задержать, таким образом, массы крестьян, устремившихся после отмены крепостного права и краха посессий на запад, и получить привязанную к заводам дешевую рабочую силу. Обеспеченность такой рабочей силой если и не снимала вовсе, то весьма ослабляла для здешних заводчиков проблему технической революции. Производительность уральской металлургии неизбежно оставалась низкой.
В иных условиях, но тоже далеко не сразу, решались эти проблемы в новом горно-металлургическом центре, формирующемся после реформы 1861 г. на Юге Европейской части России.
В 70-х гг. проводились исследования природных богатств будущего Донецкого бассейна и их определяли как в полтора раза превышающие каменноугольные запасы в Англии и в восемь раз больше, чем во Франции. В конце этого десятилетия были открыты огромные запасы железной руды в Кривом Роге. Новый центр должен был базироваться на сопредельной эксплуатации Донецко-Криворожских месторождений. В правящих кругах России обсуждался и поддерживался проект развития на Юге тяжелой промышленности. Но оно рассматривалось лишь как сопутствующее главному направлению экономической политики – созданию сети ж/д. Поэтому обязательным условием правительственной поддержки пионеров южной металлургии ставилось либо их прямое участие в ж/д концессиях, либо производство оборудования, прежде всего рельсов, для ж/д.