Что касается русских летописей и труда Татищева (кроме ссылки на Дилиха), то никаких упоминаний о том, что ок. 1062 г. имел место союз Польши, Руси и половцев против Венгрии, здесь нет. Под 6569 (1061) г. здесь содержится известие о первом набеге половцев на русские земли, под 6570 (1062) г. нет никакой конкретной информации, а под 6571 (1063) как в летописных источниках, так и у Татищева половцы не упоминаются 185.
Возможно, существовал союз Белы I с русскими князьями, подкреплённый династическим браком, который был заключен самое позднее в годы его нахождения на королевском престоле. Об этом свидетельствует уникальное известие, помещенное в «Истории российской» В.Н.Татищева, причём только во второй редакции второй её части под 6573 (1065) г. после сообщения об отравлении в Тмутаракани Ростислава Владимировича — князя, обделённого уделом по причине ранней смерти его отца, Владимира Ярославича — первенца Ярослава Мудрого. После информации о дате смерти Ростислава (3 февраля) и месте его захоронения Татищев во второй редакции своего труда добавляет: «Княгиня же его, уведав о сем, хотела и с детьми в Венгры ко отцу отъехать, но Изяслав, великий князь, детей ей не дал, а самой ехать не воспретил» 186.
Это известие Татищева не снабжено никаким авторским комментарием, поэтому мы не можем ничего сказать о его происхождении. Вряд ли оно было придумано историком или авторами сводных трудов эпохи Московской Руси, поскольку слишком незначителен его контекст с точки зрения политических интересов России ХVI — ХVIII вв. Обращает на себя внимание часть фразы «в Венгры ко отцу отъехать». Судя по датировке Татищева, на венгерском престоле в то время находился бездетный Шаламон, поэтому на роль отца княгини-венгерки могут претендовать только уже умершие к тому времени Эндре I или Бела I. Скорее всего, выражение «в Венгры ко отцу отъехать» носит дежурный характер, поскольку для летописца в данном случае было не принципиально, жив на самом деле отец княгини или нет. Мне же представляется более вероятным, что за Ростислава Владимировича вышла замуж одна из дочерей Белы I, ибо произошло это примерно в конце 50-х — начале 60-х гг. (поскольку она успела родить нескольких детей), когда Изяслав Ярославич уже был связан династическим браком с польским королевским двором, а его брат Святослав ещё не успел вступить в брак с немкой. Отцовство Эндре I у предполагаемой жены Ростислава Владимировича невозможно даже гипотетически, поскольку это дало бы слишком близкую степень родства между супругами: они были двоюродными братом и сестрой.
Впрочем, уже Н.М.Карамзин сомневался в достоверности сообщения В.Н.Татищева, комментируя его так: «Ни слова в летописях; и мы не знаем, на ком был женат Ростислав» 187. Тем не менее, М.Вертнер, К.Лосский и вслед за ними В.П.Шушарин допускали возможность брака Ростислава Владимировича и венгерской принцессы 188.
Мы не имеем информации из источников, чем конкретно занималась Анастасия во время «тысячедневного» (выражение Д.Дьёрффи) правления Белы I. По крайней мере, за всё это время не было предпринято никаких действий в пользу Шаламона. Лишь в августе 1063 г. «опекуны немецкого короля Генриха IV постановили в Майнце вернуть Шаламона на венгерский престол» 189.
Я.И.Штернберг без ссылки на источники и литературу пишет, что свержение Белы I с престола произошло при содействии Анастасии 190. Действительно, в немецких средневековых исторических сочинениях сохранились известия о роли вдовы Эндре I в организации немецкого похода в Венгрию для восстановления Шаламона на престоле. Наиболее полно об этом повествует произведение баварского хрониста Авентина, настоящее имя которого Иоанн Турмайр (1477 — 1534 гг.), жившего в Абенсберге, откуда он получил свое латинизированное прозвище. Этот автор, творчество которого относится уже к периоду позднего средневековья, явно пользовался при составлении своего труда более ранними историческими сочинениями, главным образом баварскими.
Одна из глав «Баварских анналов» (Annales Boiorum) Авентина называется «Изгнанники королева Венгрии с сыном и невесткой умоляют о помощи императора, у которого Бела слезно просит о дружбе». Здесь показана ситуация, сложившаяся в отношениях между Германией и Венгрией в 1063 г.: «Цезарь (Генрих IV — М.Ю.), который проводил тогда зиму в Майнце, отбыл с августой в Регенсбург. Туда же прибыла изгнанная королева Венгрии с сыном Шаламоном и невесткой, она оплакивала свою судьбу и молила цезаря о помощи. Тот приказал, чтобы она перебралась в восточную Баварию и чтобы казна оплатила расходы (всем) троим: сам он Шаламона и сестру Софию 191 отправил во Францию и созвал знать империи, чтобы, согласно заключенному некогда договору, вернуть изгнанников, напомнивших о клятве тевтонов. Бела также отправил с мольбами послов, тщетно просивших помощи у тех, кого он прежде держал в плену, чтобы добиться дружбы» 192. В последней фразе Авентин вспоминает позор поражения, которое потерпели немецкие союзники Эндре I от венгерско-польского войска Белы и его сыновей.
Таким образом, несмотря на все попытки Белы I установить длительный мир на венгеро-германской границе, война между ним и Генрихом IV была предрешена. Как видно из цитируемого отрывка, свою роль в принятии решения о походе имперского войска в Венгрию сыграли и мольбы Анастасии, и то, что сестра Генриха IV стала одной из изгнанниц, и сохранявшаяся у «тевтонов» жажда мести за бесславную попытку сохранить на престоле Эндре I в 1060 г.
Заметную роль в организации похода армии Генриха IV в Венгрию для восстановления Шаламона на престоле сыграл герцог Оттон Нортхаймский, который в 1060 — 1071 г. был правителем Баварии 193. В благодарность за настойчивость, проявленную Оттоном при дворе Генриха IV для убеждения малолетнего императора в необходимости восстановления Шаламона на венгерском престоле, Анастасия Ярославна подарила Оттону венгерскую королевскую реликвию — «меч Аттилы». По свидетельству Ламперта Херсфельдского, помещённому под 1071 г. его Анналов, «это был (тот) самый меч, которым некогда знаменитейший король гуннов Аттила враждебно неистовствовал в убийствах христиан, а также в уничтожении галлов. Его ведь королева венгров, мать короля Соломона, передала в дар герцогу баваров Оттону, когда по его совету и настойчивости король вернул ее сыну отцовский трон» 194. Об этом также упоминает Хроника Херманна Корнера (ум. ок. 1437 г.), монаха Ордена Проповедников г. Любека, также под 1071 г., но в более краткой форме 195.
Информация источников о переходе власти в руки Шаламона противоречива. В главе 96 «Композиции венгерских хроник...» написано следующее: «А благочестивейший король Бела после трех лет правления испытал телесное повреждение вследствие падения трона в королевском владении Демеш и неизлечимо заболел. По каким-то нуждам королевства его доставили полуживого к ручейку Каниже, и там он покинул мир...» 196. Эту же историю воспроизвёл в главе 73 своего труда и Янош Туроци 197. Источником информации этой главы является продолжение «Деяний» ХI в., составленное при короле Кальмане Книжнике (1095 — 1114/6 гг.) 198.
Авторы «Исторической хронологии Венгрии» считают, что Бела I скончался во время движения в сторону Мошона — пограничной крепости, ставшей первой жертвой немецкого вторжения под лозунгом восстановления на престоле законного короля Шаламона. К сожалению, авторы этого обобщающего труда нигде не указали свои источники. Бóльшая же часть письменных известий об этой войне свидетельствует о том, что поход начался уже после смерти Белы I, т.е. подтверждает версию «Деяний» ХI в. о смерти Белы вскоре после падения с трона без связи с вторжением армии Генриха IV.
Анналы Августана или Августенские (Annales Augustani seu Annales Augus-tenses) сообщают под 1063 г.: «После смерти Белы, короля венгров, король-мальчик Генрих, выступив с войском в Паннонию, королеву с сыном, прежде изгнанную из королевства, восстановил [на престоле] и недолго сопротивлявшуюся, побежденную ту же самую провинцию подчинил своей власти» 199.
Характер информации хрониста, доведшего своё произведение до 1104 г., а значит, скорее всего, младшего современника описываемых событий, ярко показывает стремления императорской власти в Германии превратить Венгрию в «провинцию», управляемую немецкими ставленниками. Однако Августан явно преувеличил успехи Германии при возведении на престол Шаламона.
Борьба за утверждение Шаламона на престоле
Ситуация, сложившаяся в стране после смерти Белы I, не была под полным контролем Шаламона (а точнее его матери Анастасии, поскольку новому венгерскому королю было в то время 11 лет) и скорее напоминала двоевластие. Оно опиралось на поддержку сил извне: опорой Шаламона был 13-летний немецкий король Генрих IV, а сыновей Белы I (Гезу, Ласло и Ламперта) традиционно поддерживала Польша.
Мы не имеем прямых свидетельств источников о позиции Руси в то время. «Повесть временных лет» повествует под 1063 г. исключительно о малозначимых внутренних событиях, а под 1064 г. — о начале борьбы князей-изгоев за Тмутаракань 200. По мнению А.В.Назаренко, «триумвират» Ярославичей с самого начала был скорее формальным, чем фактическим союзом трёх братьев, и что Изяслав, Святослав и Всеволод устанавливали матримониальные связи с представителями враждующих политических группировок тогдашней Центральной Европы 201.
Сравнение внутриполитической ситуации на Руси и в Венгрии в 60-е гг. ХI в. позволяет сделать вывод о том, что оба государства были втянуты в противостояние между Польшей и Германией. Если в Венгрии оно выражалось в разделении политических сил на сторонников потомства Эндре I и Белы I, то на Руси «пропольскую партию» возглавлял Изяслав Ярославич, а «пронемецкую» — его брат Святослав, женившийся позднее на Оде, дочери Иды из Эльсдорфа. При этом, «брак с Одой скреплял союз Святослава и Генриха IV против Изяслава Ярославича и польского князя Болеслава II» 202.