Смекни!
smekni.com

Конституция 1924 года (стр. 19 из 50)

Как уже отмечалось, это был не праздный вопрос, не простая юридическая тонкость. Конечно, союзное государство может быть оформлено и конституцией, и договором. Но если конституция - документ, безусловно, единого, хотя и федеративного государства, то союзный договор может существовать и в конфедерации. Во всяком случае, договор всегда при желании можно истолковать в конфедеративном смысле. А именно этого хотели Раковский и его единомышленники на Украине и в Грузии.

Надо сказать, что члены Комиссии по-разному понимали значение Конституции Союза, ее соотношение с Союзным договором и с конституциями союзных республик.

Председатель комиссии считал, что нужно обсуждать проект Конституции и только его. Следовательно, для М.И. Калинина Договор уже не имел значения*(110).

Против этого сразу возразил представитель Украины Скрыпник, резонно напомнивший, что съезд Советов поручил ЦИК совершенствовать Договор, а не заниматься Конституцией. Правда, он спросил, имеется ли партийная санкция на такую подмену, очевидно, допуская, что в таком случае можно говорить и о Конституции.

А далее Скрыпник поднял любопытный вопрос: распространяется ли Конституция на все союзные республики. Вопрос первоначально кажется странным: поскольку территория Союза и всей совокупности республик одна и та же, то о чем может идти разговор? Но Скрыпника занимала другая идея: заменит ли Конституция Союза основные законы республик или между ними сложится какая-то особая правовая связь?

По проблеме соотношения Договора и Конституции выступил Сапронов, который успокоил Скрыпника, заявив, что последняя полностью включает в себя Союзный договор. В то же время он подчеркнул, что проект Конституции решает вопрос о форме государственного единства Союза ССР в пользу единого государства, что это будет не союз государств (заметим, что наименование нового государства "Союзом ССР" очень мешало), а единое союзное государство, то есть, попросту говоря, что СССР мыслится не как конфедерация, а как федерация.

А дальше расставил точки над "i" председательствующий. Он своеобразно истолковал решения Всесоюзного съезда Советов: "Коль скоро объединяются отдельные советские государства в единое союзное государство, то, разумеется, и должна быть конституция советского государства..."*(111) И тут же он решает проблему соотношения Конституции и Договора, отмечая, что Конституция должна не заменить Договор, а существовать "помимо договора". Он еще раз подчеркнул, что, с его точки зрения: "Договор бывает тогда, когда объединяется не единое государство, а когда совершенно самостоятельные государства объединяются для конкретных целей".

Своеобразное предложение внес X. Раковский. По его мнению, сначала нужно разработать проект усовершенствованного Договора, а затем в качестве самостоятельного документа - Конституцию. К нему вскоре присоединился Б. Мдивани*(112). Само по себе такое предложение было мыслимо, например, при условии, если в Договоре лишь намечаются общие черты объединения, а детали организации государственного единства и иные вопросы закрепляются в специальном законе. Однако очевидно, что такая конструкция лишь осложняла бы правовую сторону дела. Названные Раковским документы поневоле дублировали бы друг друга, в чем большого смысла, конечно, не было. Другое дело, что под этим предложением, несомненно, скрывалась маленькая (или большая?) хитрость. Если первым, а значит решающим, документом пойдет Договор, то Конституция уже не будет иметь значения, а, следовательно, любимая Раковским идея конфедерации будет протащена в жизнь.

Не очень ясна позиция Скрыпника: с одной стороны, его как будто беспокоит, что Конституция Союза отменит Основные законы республик, а с другой стороны, все та же проблема - Конституция или Договор?

Найти компромисс попытался Я. Рудзутак. Он предложил временно уйти от решения проблемы "Договор или Конституция", а заняться разработкой документа с тем, чтобы потом снова вернуться к его названию. Такое предложение было не случайно. При попытке решить проблему простым голосованием за Договор высказалось хотя и не большинство, но половина присутствовавших членов комиссии - 9 человек. Поэтому председательствующий даже не стал продолжать голосование, а заявил, что не видит разницы между тем и другим и что следует заниматься разработкой документа, который он-то мыслит себе как Конституцию. Ему возразил Раковский, отметивший, что даже по объему Договор и проект Конституции резко отличаются - в одном 32, а в другом 85 статей*(113).

Спор продолжался долго и ожесточенно, несколько раз пытались голосовать, но, в конце концов, согласились с предложением Рудзутака, далеко не единогласно (за - 12, против - 6)*(114).

В решении было записано: "Принять за основу текст, предложенный Комиссией ЦИК СССР, не предрешая вопроса о наименовании его договором или Конституцией"*(115).

В тот же день (т.е. 8 июня 1923 г.) приступили к этой работе, отклонив предложение Мдивани отложить обсуждение проекта до следующего заседания. Было решено приступить сразу к тексту Конституции. Обсуждение было уже конкретным, постатейным, с голосованием всех поправок. Кассационной инстанцией, очевидно, мыслилась Комиссия ЦК. Во всяком случае, Раковский, предложение которого по одному из вопросов было отклонено, пообещал обжаловать решение именно туда, то же сделал Енукидзе, а потом и целая группа членов Комиссии. А Рудзутак в специальном письменном заявлении счел необходимым подчеркнуть, что воля Комиссии ЦК является директивой для Комиссии ЦИК, в силу чего открывать дебаты по вопросу, решенному в партийном порядке, неправомерно*(116).

Характерно, что члены Комиссии не связывали себя принадлежностью к той или иной фракции, голосовали каждый за себя, а не от имени своей республики. Бывало поэтому, что представители разных республик по спорным вопросам голосовали вместе, и наоборот - делегация республики раскалывалась.

Следующее заседание комиссии состоялось на другой день*(117) - 9 июня - но было, очевидно, прервано.

С 9 по 12 июня в Москве проходило известное IV совещание ЦК РКП с ответственными работниками национальных республик и областей, в котором, разумеется, участвовали и члены Комиссии, хотя и не все (на совещании отсутствовали даже такие деятели, как Сапронов, Енукидзе, Курский и некоторые другие).

Этому совещанию в литературе уделяется обычно большое внимание в плане работы над проектом Конституции. Так, С.И. Якубовская утверждает, что оно "сыграло большую роль в определении характера Конституции СССР"*(118). Это, конечно, верно, но лишь отчасти. Совещание вообще было созвано, очевидно, в плане решений XII съезда партии по национальному вопросу, для их реализации. Специально Конституции на нем внимания не уделялось. Мы встретим лишь отдельные упоминания о ней на нескольких страницах отчета. Они касаются обычно частных вопросов. Первым упомянул о проекте Конституции Зиновьев, однако весьма невнятно и скорее просто информативно, сообщив совещанию о комиссии ЦК. Даже Сталин сказал очень немного, преимущественно о создании второй палаты ЦИК, о закреплении ее в проекте Конституции. Покритиковал он и пресловутый проект Украинского ЦИК за попытки расширения прав союзных республик, которые охарактеризовал как стремление перейти к конфедерации*(119). По этому же поводу выступил и Фрунзе, теперь также негативно отнесшийся к этой идее украинского руководства и сообщивший о том, что данная ошибка исправляется партийными органами Украины. Выступил и Раковский, старавшийся отмежеваться от обвинения в конфедерализме*(120). В целом же Конституция СССР, ее проект, работа над ним не были предметом обсуждения совещания, оно занималось общими проблемами национальной жизни в стране, национальными отношениями. Правда, в резолюции совещания содержались важные моменты, которые носили конституционный характер, - о палатах Центрального исполнительного комитета Союза, о его Президиуме, о наркоматах. При этом данные проблемы разбирались даже подробней, чем это потом будет сделано в Конституции. Однако общих вопросов Конституции резолюция не касалась. Ее предметом были более широкие проблемы, относящиеся к национальной жизни страны, то есть, по существу, все то, что было уже решено XII съездом партии. В "проекте платформы по национальному вопросу к IV совещанию, одобренному Политбюро ЦК", а написанному И.В. Сталиным, конечно, затрагиваются конституционные вопросы, им даже посвящен специальный, хотя и второй, раздел документа, но само слово "Конституция" употребляется всего один раз, и то мельком. Следующие же разделы говорят о вовлечении трудящихся национальных районов в партийное и советское строительство, о мероприятиях по поднятию их культурного уровня, о хозяйственном строительстве в национальных районах и т.п.*(121) Тем не менее совещание, конечно, сыграло значительную роль в деле создания проекта Конституции. Поэтому-то сразу по его окончании, на следующий день, 13 июня Расширенная комиссия продолжила работу, обсудив, прежде всего, порядок дальнейшей деятельности. По предложению М.В. Фрунзе было решено: "До сессии ЦИКа СССР в комиссии обсудить только проект Конституции (Договора), приступив в первую очередь к обсуждению вопроса об общесоюзном бюджете, о Верховном Суде, о союзном гербе и флаге. Затем приступить к рассмотрению Общего Положения о Наркоматах, внеся все эти вопросы на ближайшую сессию ЦИКа СССР. Положения об отдельных Наркоматах отложить до следующей Сессии ЦИКа СССР. В промежуток между сессиями ЦИКа СССР Наркоматы должны действовать на основе Общего Положения о Наркоматах постольку, поскольку они не охвачены новым общим положением о Наркоматах"*(122).