Следует отметить, что в Византии заинтересованность учителя играла важнейшую роль и поэтому увлечение некоторыми предметами неизбежно угасало с его смертью, если он не оставлял достойных учеников или предмет не был зафиксирован в программе высших учебных заведений. Другая причина, затруднявшая изучение таких дисциплин,— недостаток рукописей, которые всегда были дороги, а труд переписчика — трудоемким.
Каждый более или менее крупный византийский ученый имел последователей и учеников, в большинстве своем оставшихся неизвестными. Речь идет не об официальном школьном образовании, а о частных кружках мша семинаров, собиравших единомышленников. Важную роль в научных занятиях играло самообразование — автодидаскалия. Самостоятельным занятиям способствовал обмен китами (об этом свидетельствует переписка того времени), диспуты между учеными. Формой духовного обще-получившей особенно широкое распространение в палеологовский период, были неофициальные литературно-философские сообщества, именуемые Театра. Здесь велись ученые беседы, читались новые произведения, обсуждались волнующие проблемы. В среде византийских интеллектуалов считалось хорошим тоном иметь свой «театр». Именно через этот интеллектуальный круг стремление к образованию вышло за традиционные рамки школ, вызывая интерес к наукам и рождая новые идеи. Однако зависть и соперничество между учеными группами были и здесь делом обычным. Личные амбиции, желание приобрести расположение императора или более высокое служебное положение приводили иногда к жестоким столкновениям на интеллектуальном поле битвы (например, хорошо известна вражда Феодора Метохита и Никифора Хумна).
К концу XIII в. высшее образование стало доступно и в провинции. Метохит сообщает, что продолжал обучение даже тогда, когда после смерти Михаила VIII был вынужден вместе с родителями отправиться в ссылку в Малую Азию. Он изучал там логику и силлогистику Аристотеля, упражнялся в искусстве риторики, позже занялся физикой и этикой Аристотеля, познакомился с трудами Никомаха, Евклида, Аполлония Пергамского.
Крупнейшим культурным центром империи была Фессалоника, куда устремилось немало ученых, получивших образование в Константинополе. С этим городом связана педагогическая деятельность Иоанна Педиасима, выходца из Фессалоники. Еще во время пребывания в столице, где он за кончил одну из высших школ, Педиасим был назначен императором па должность ипата философов, занимался преподаванием, затем около 1280 г. был направлен в Охрид в качестве хартофилака. Педиасим провел здесь несколько лет, не оставляя учительскую деятельность (на помним о его ученике Дукопуле, с честью выдержавшем экзамен Григория Кипрского). Около 1284 г. он получил новое назначение—стал не ликимсакелларием — и отправился в родной город Фессалонику, где пропел остальную часть жизни (он умер после 1310 г.).
Константинидис идентифицирует Иоанна Педиасима с великим сакелларием митрополии Фессалоники Иоанном Пофом. Если эта идентификация верна, Педиасим представляется одним из популярнейших учителей этого города. Его интересы разнообразны — мифология и поэзия, математика и философия, право и медицина. Ему принадлежат схолии к Аристотелю. В Фессалонике он нашел благоприятную атмосферу для своей деятельности. Здесь в то время жили и работали замечательные ученые: Фома Магистр, Димитрий Триклиний, хартофилак Ставрикий, правовед Георгий Фобен.
Появление многих учителей, которые могли преподавать курс высшего образования, свидетельствует о большом стремлении к знаниям. рассматривалась теперь как недостаточная для чиновников государственного аппарата —требовалось специальное изучение риторики. Многие молодые люди, получившие образование, не могли найти применение своим способностям в столице государство было не в состоянии принять их всех на службу. Некоторые пытались искать счастья у других правителей. Так, Константин Лукнт, ученик Иртакина, нашел место при дворе Алексея II в Трапезунде. Получив должность протонотария и протовестиария, он, кроме того, занимался преподаванием.
Но конкуренция и ухудшившееся положение столичных учителей способствовали их отъезду из столицы в Фессалонику, Трапезунд, несколько позже — в Мистру. Это способствовало распространению образования и в провинции.
В последнее столетие существования империи влияние западной культуры на образование, как и на многие другие сферы духовной жизни, становилось все более значительным. С конца XIV в. увеличился приток иностранцев с Запада. Многие итальянцы приезжали в Константинополь, чтобы под руководством византийских учителей изучить греческий язык и литературу. «Никто из латинян не может считаться достаточно образованным, если он не учился некоторое время в Константинополе», - писал Эней Сильвий Пикколомини.
Византийские школы в тот период находились в зените славы. Большой популярностью в столице пользовалась школа Мануила Хрисолора. После отъезда во Флоренцию, куда он был приглашен для преподавания греческого языка и литературы, школу возглавил его племянник Иоанн Хрисолор. Здесь учились итальянские гуманисты Франческо Филельфо и Гуарино. В одном из писем к Виссариону Никейскому Филельфо называет свою школу universitaslitterarumetscientiarum.
О судьбе императорской высшей школы в тот период известно немного. В начале XV в. ее возглавил Георгий Куртесис, больше известный под именем Схоларий. После судебной реформы Андроника III школа находилась не в ведении логофета, а под надзором одного из четырех главных судей. Схоларий, один из них, был одновременно и официальным дидаскалом. Его прозвище Схоларий — свидетельство того, что он был популярным учителем. Однако об этой стороне его деятельности сохранилось немного сведений. Известно, что он владел латынью и знал сочинения западных богословов, особенно Фомы Аквинского. В письме к Марку Эфесскому Схоларий сообщает, что в философии и богословии он самоучка. До назначения «вселенским судьей» он имел школу в собственном доме, где обучал как греков, так и итальянцев. Видимо, в тот период он и приобрел известность, но после поездки на Флорентийский собор, где Схоларий выступил на стороне униатов, его положение переменилось. Через некоторое время должность судьи и попечителя школы была передана Иоанну Аргиропулу.
Аргиропул представлял поколение византийских ученых, чья жизнь и деятельность были тесно связаны с Италией. После возвращения с Флорентийского собора он, видимо, стал частным учителем. В 1441 г. в возрасте 31 года Аргиропул вернулся в Падую, где давал уроки греческого языка и одновременно учился в Падуанском университете. Михаил Апостолий, один из его учеников, сообщает, что по возвращении в столицу Аргиропул по указанию императора вел занятия во всеобщей школе при столичной культуры в провинцию и за границу, на Запад, положившее начало эксоду. Причина этому — не только возросшая турецкая угроза, но и сдвиги, происшедшие в интеллектуальной жизни империи. Важнейшими центрами гуманистической культуры становятся провинциальные города, и прежде всего Мистра. Духовный климат Мистры благоприятствовал занятиям античной философией. Благодаря деятельности Георгия Гемиста Плифона здесь расцвели платоновские штудии. Школа Плифона приобрела большую популярность. Изучать языческую (античную) мудрость в Мистру приезжали Марк Евгеник, Георгий Схоларий, Михаил Апо-столий, Виссарион. Годы, проведенные у Плифона, оказали решающее влияние на формирование мировоззрения многих из них. Здесь они получили блестящее образование в области математики, логики, этики, богословия.
Константинополь на закате империи постепенно терял значение крупнейшего центра образованности. Франческо Филельфо критически отзывался об учителях того времени, среди которых он не нашел людей, по-настоящему понимавших язык Гомера и Каллимаха. Еще больше разочарования — в оценках Георгия Схолария: современная наука греков настолько посредственна, что не находит последователей. Высшее образование грозит вымиранием. Если науки будут пребывать в таком запустении, полагает он, византийцы вскоре будут мало отличаться от варваров и не только утратят мудрость и науки, но и не будут знать собственный язык. Он сравнивает себя с немощным человеком, вынужденным оказывать помощь еще более тяжелым больным из-за отсутствия лекаря. Он с почтением отзывается о западных учителях — латинянах, знакомых не только с греческими, но и с арабскими комментаторами Аристотеля. Схоларий отмечает, что на Западе титул учителя философии не могли получить люди, не изучившие досконально Аристотеля, его древних комментаторов, а также новую литературу о Стагирите. В особенности, по мнению Схолария, преуспело западноевропейское богословие, успешно использовавшее методы других наук.
Независимо от светского образования в Византии всегда существовало духовное образование, традиции которого восходят ко времени греческой патристики. Высшая школа богословия при константинопольской патриархии была, пожалуй, самым стабильным учебным заведением империи. Возобновление в столице духовного образования при Палеологах связано с деятельностью патриарха Германа. Он не мог доверить обучение будущих клириков Георгию Акрополиту, подозревая в нем приверженца унии, и назначил руководителем обучения наукам детей духовного звания Мануила Оловола.
Достоинства и образованность Оловола, видимо, высоко ценились патриархом, так как прежде, чем назначить его главой школы, Герману пришлось ходатайствовать перед императором об освобождении Оловола из заключения. По словам Пахимера, патриарх аргументировал свою просьбу тем, что Георгий Акрополит, довольно уже потрудившись, отошел от наук и устал. Необходимо ввести в эту должность других, и, между прочим, наставников церковных, таких, которые по своей учености стояли бы высоко и могли бы быть особенно полезными в нуждах церкви. Напомним, что Акрополиту было в это время лишь 48 лет и совсем недавно он возглавил высшую императорскую школу. Вероятно, популярность Акрополита, вызвавшая настороженность патриарха, и побудила Германа к поискам более подходящей кандидатуры для обучения клириков. Таким образом, в 1266 г. была вновь открыта патриаршая школа во главе с Оловолом, получившим титул ритора. Как сообщает Пахимер, школа располагалась в сиротском доме при церкви апостола Петра, основанном еще Алексеем Комнином. Она предназначалась для сирот и детей небогатых родителей. Здесь они обучались грамоте и счету.