Во всех этих случаях церковь преследовала преступников и карала их по действовавшей в светском законодательстве системе наказаний. Духовенство смотрело на эти вопросы с нравственно-религиозной точки зрения, наказание по византийским воззрениям имело другую цель – устрашение и нравственное возмездие. По древнерусским памятникам права, в том числе и по церковным установлениям князей, светское законодательство не изменило своего взгляда на преступление и наказание.
Как в Византии, так и на Руси духовенству дано было право суда. Сравнивая преимущества и права духовенства в Византии с правами духовенства на Руси, мы видим некоторое различие: с одной стороны, право суда ограничивалось церковными делами, распространялось только на определенный круг субъектов, с другой стороны, объем прав был в целом меньше, чем у византийского духовенства. Причиной этому были местные обстоятельства и условия.
Греческий Номоканон и другие сборники византийского права нашли применение в церковных славянских судах. Однако эти законодательные сборники не могли фактически использоваться в светской гражданской жизни восточных славян ввиду практической невозможности применить их в условиях общественной жизни Руси. Но для использования в богослужебной деятельности эти сборники приобрели практическую значимость, хотя и эта сторона с течением времени стала изменяться. Историки канонического русского права, признавая эти изменения, указывают на то, что «византийские начала права потеряли у нас свою первоначальную чистоту, что они не только применялись без понимания их истинного смысла, но даже искажались».
Свобода рецепции византийских канонических сборников проявлялась и в переработке содержания византийских источников, приспособлении их к русскому праву. А.Н. Филиппов отмечал, что такую «переработку» путем «медленной работы» осуществляло прибывшее на Русь византийское духовенство, которое в течение многовековой практики приспосабливало посредством изменения и толкования византийские юридические нормы к условиям древнерусской действительности. Таким образом, византийские канонические нормы в своем неизменном виде применялись на Руси лишь в первоначальный период принятия и распространения христианства. По мере утверждения их в жизни древнерусского общества эти нормы стали изменяться и толковаться с учетом местных нравов и обычаев.
Историки права XVIII – XIX вв. проблему влияния византийского права на древнерусское решали упрощенно, без учета социально-экономических реалий и практики преемства правовых норм и институтов. За внешними чертами постановки проблемы заимствования византийского права некоторые авторы видели и сугубо внутренние причины. Так, А. Чебышев-Дмитриев считал главнейшим проводником византийских начал не непосредственный путь духовной юстиции, а «тот новый нравственный дух, который впервые принесло с собою духовенство и которым под влиянием духовенства медленно, но все более и более проникался русский быт». Однако древнерусская юридическая мысль стремилась к утверждению собственного взгляда на правовые понятия и учреждения с учетом характера местных славянских вековых обычаев. «Рецепция светского права, - писал С.В. Юшков, - была крайне ограниченной: влияние византийского права почти незаметно в уголовном, гражданском и судебном праве Киевской Руси». Слабость греческого правового влияния на русское право объясняется тем, что между «общественно-экономическим строем Византии и Киевского государства имелся ряд весьма серьезных различий».
Анализ русско-византийских договоров и статей Русской Правды, относящихся к указанным видам постановлений, позволяет заключить: чем больше развивалась и крепла княжеская власть, тем сильнее включение и самостоятельное вмешательство князей в «духовные дела». Отправление правосудия, рост влияния церкви на становление законотворческого процесса, включение церкви в светские дела – все эти причины изнутри подрывали юрисдикцию духовенства и прокладывали путь князьям к ограничению круга духовного ведомства. Как следствие то, что ранее относилось к византийским юридическим сторонам жизни, постепенно переходило в ведение светской власти, например, такие институты, как наследственное право и опека, ранее не известные древнерусскому праву, были включены в сферу княжеской законодательной деятельности уже в Пространной Правде.
М.М. Михайлов в труде «История русского права» отметил, что «византийское влияние было, но оно ограничивалось по содержанию – воспринималось со значительной и своеобразной переработкой византийских воззрений – русскою обычною жизнью».
По мнению А.Н. Филиппова, «Древняя Русь не была закрыта от влияний иноземного права, но это влияние выражалось, однако, не в механическом заимствовании чужого, а в постепенной и органической переработке чужого в свое». М.Ф. Владимирский-Буданов признает, что «благодаря устойчивости русского обычного права влияние византийского права привело лишь к необходимому усвоению церковного права и к частичной и свободной рецепции некоторых кодексов византийского светского права». В.О. Ключевский видел «внутреннюю связь постановлений Русской Правды и византийских законов», где заметно, «как византийские законы обрусели в Правде, приноровились к местному обществу и приняли своеобразные туземные формы выражения»[8].
Византийские юридические нормы не соответствовали древнерусским реалиям жизни. Столкнувшись с очевидными противоречиями в системах правовой жизни, церковная власть не могла использовать свою правовую систему для рассмотрения уголовных дел и наказания виновных по византийской традиции, а также для разрешения частных гражданских дел, основываясь на институтах византийского права. Последние создавались на более ранней и стадиально-предшествующей основе античного, рабовладельческого общества и были мало применимы на Руси. Настойчивые попытки церковной власти внедрить на Руси чуждые ей нормы византийского права, а также само знакомство князей с новыми законами побудили княжескую власть заняться законотворческой деятельностью в целях правового регулирования тех общественных отношений, которые ранее существовали лишь в обычаях гражданского оборота (например, различного рода договоры). Князья разграничили судебную юрисдикцию уголовных преступлений, передав на рассмотрение церковных судов те новые преступления, которые непосредственно связаны с верой и нравственностью, а также тот круг субъектов, в которых государственная власть не видела большой общественной опасности для общественного и государственного порядка (женщины, церковные люди). Таким образом, церковь имела второстепенное значение в деле правообразования. Основой, на которую опиралась княжеская власть, была обычная жизнь славян, которая как с внешней стороны, так и с внутренней вырабатывала свои юридические воззрения. Опосредованное влияние византийского права выразилось, в том, что посредством византийского духовенства Русь ознакомилась с византийской правовой системой, что, в свою очередь, дало толчок к мощному развитию собственных внутренних возможностей, в ходе которого славяне усваивали, перерабатывали и видоизменяли нормы более образованного права с учетом обычаев своей внутренней жизни на основе действовавшего тогда всего комплекса явлений общественной жизни: экономики, государственности, торговли и пр. Правильно заметил в этой части Я.Н. Щапов, который также полагал, что древнерусское право «выросло на основе внутреннего развития восточнославянских племен, родовых и общинных организаций с едва заметным влиянием на них античного общественного строя Византии»[9]. Из всех текстов древнерусских юридических источников заметно, что составители Русской Правды, ничего не заимствуя дословно из памятников церковного и византийского права, руководствовались и исходили непосредственно из местных обычаев.
При этом древние законодатели, рассматривая и разрешая спорные вопросы непосредственно из жизненных казусов, брали случаи, требовавшие разрешения, ставили законодательные вопросы на основе византийских норм, ответы на которые искали в древнерусском праве. Таким образом, древнерусские обычаи постоянно удерживали свою силу, в том числе и в тех отношениях, которые никак не регулировались, и византийский элемент не получал явный перевес. На основе такой переработки содержания византийских источников в условиях древнерусской действительности происходило стимулирование собственного законотворческого процесса, закономерное развитие самобытных юридических норм и институтов Древней Руси.
Было бы неверно полагать, что правовая культура Византии оказывала влияние на Русь, а последняя пассивно его воспринимала. История развития права Древней Руси показывает, что именно она выступила здесь как активная сила, которая усвоила новое, произвела отбор нужного и одновременно видоизменила его[10].
2.2. Регулирование брачно-семейных отношений на Руси в условиях язычества
Семьей можно назвать сложный союз супругов между собой и родителей с детьми. Для бытия семьи в теоретическом и законодательном смысле достаточен один из двух союзов. Семьей признаются муж и жена, не имеющие детей. Семью также может составлять один из родителей вместе с детьми.
Однако в понимании семьи древними славянами для ее бытия были необходимы оба союза. Считалось, что один союз – союз супругов, у которых не было детей, не выполнял функции семьи. Юридическим основанием союза супругов в русском государстве являлся договор. В основании союза родителей и детей лежало кровное начало, хотя и здесь договорная основа могла присутствовать: постороннее лицо в результате заключения договора об усыновлении имело возможность обрести статус сына.