Узнал как-то случайно, что у отца Шаталова никак не решится вопрос с новой квартирой. Удивился — как же так, Герой Социалистического Труда, а живет в подвале? Написал письмо в Ленинград на своем депутатском бланке. Скоро отец Шаталова справлял новоселье.[4]
Как руководитель, воспитатель, волею судьбы занявший старшее положение среди своих товарищей, Гагарин, может быть и неосознанно, а повинуясь душевным своим порывам, ставил перед собой далеко не простую сверхзадачу. Ему хотелось, чтобы советские космонавты жили действительно единой семьей и отношения между ними определялись не только и не столько чинами и званиями, сколько подлинным мужским товариществом.
Он очень многое сделал для этого, и многие из традиций, заложенных им, живут до сих пор и свято передаются от одного поколения космонавтов к другому.
Гагарин ввел в моду общую встречу Нового года, на которую приглашается очень немного посторонних. Космонавты должны были являться на новогодний вечер в маскарадных костюмах. Сам он в первый раз с Быковским и Поповичем нарядился мушкетером. И, конечно, уж из уст мушкетера не услышать занудной речи: «подводя итоги...». Дурачились, танцевали, веселились, пели. Так это и продолжается теперь каждый Новый год без Гагарина, обрастая новыми обычаями. Алексей Леонов стал снимать эти вечера «скрытой камерой», и на следующий год все смотрят очередной фильм из серии «Космонавты без масок».
Веселой традицией стало посвящение в космонавты. Каждый новый набор космонавтов в течение двух лет проходит общетеоретическую подготовку, а потом уже государственные экзамены, но этого мало. Надо еще пройти экзамен в бассейне и ответить на каверзные вопросы Нептуна. И когда перед новобранцами появлялся Гагарин в образе морского царя, а стройную русалку изображал отнюдь не стройный политработник, то тут уж хорошего не жди. Если не сумеешь мгновенно перевести на английский «У лукоморья дуб зеленый...» или быстро сообразить, что можно сделать из утюга и электрогитары, так, чтобы все от хохота за животы держались, то расправа неминуема — черти или прямо с бортика в воду скинут или на вышку затащат под одобрительные крики всей нептуновой свиты, а уже потом смахнут вниз.
Зато вечером за общим дружеским столом вручат заслуженный шуточный диплом:
«Выдан гражданину Вселенной в том, что волею царя морей, океанов, рек, прудов и прочих водных ресурсов космического пространства ему предоставляется возможность надеяться на преодоление земного притяжения. Пройдя сквозь огонь и воду и медицинские трубки, ты заслужил это доверие, трудись, сынок!»
Конечно, в семье космонавтов бывали не только радости, но и беды. В дни гибели друзей все собирались вместе. И навсегда осталось законом Звездного помогать всем чем можно семьям погибших, стараться заменить детям отца. Да и когда просто неприятности обрушивались на кого-то из товарищей, Гагарин стремился прийти на помощь. А если случалось так, что кого-то безжалостная медицина отчисляла из кандидатов на полеты в космос, Гагарин делал все, чтобы товарищи оставались в общем строю. И в подготовке каждого космонавта есть доля труда и тех, кому не суждено было слетать в космос. Он проповедовал человечность и учил ей.[1]
Сам Гагарин для тех, кто уходил в очередной полет, был тем, кому оставляют, как выражаются альпинисты, «конец веревки». На космодроме, в Центре управления он обязательно участвовал в переговорах «с бортом», а в наиболее ответственные моменты сам был всегда на связи. Именно Гагарин после блицсовещания с Королевым, буквально через минуту после запроса, дал разрешение Беляеву на ручную посадку, когда на «Восходе-2» отказала автоматика.[4]
Гагарин говорил: мы все отвечаем друг за друга, и наши победы и наши беды — дело всех. Им был организован совет космонавтов, своего рода «суд чести», и там, невзирая на лица, если в этом была необходимость, как говорится, выдавали по первое число. Суд товарищей и осуждение — это не начальственный выговор. Здесь говорят откровенно, жестко, геройские звездочки не в счет — и у других такие же. И он умел быть жестким, бескомпромиссным и не боялся испортить отношения. Да и не всегда портил — как правило, ощущали, что это от повышенного чувства ответственности, от небезразличия, от тревоги за всех.
Но гораздо чаще он пользовался шуткой, считал, что осмеянное — уже не опасно. Умел это делать здорово, не обидно, но чувствительно, так, что запоминалось.
Одна из самых популярных традиций, заложенных Гагариным в Звездном,— камера повышенной влажности, а попросту — баня. Вот тут уж было раздолье шуткам и подначиваниям. И теперь каждый вечер в пятницу все космонавты собираются в рубленом домике в лесу. Иногда бывают и гости и, конечно, тоже становятся приверженцами этой традиции. Когда во время полета Поповича и Артюхина американские астронавты, гостившие в Звездном, послали приветствие своим коллегам на борт «Салюта-3», там было высказано желание поскорее встретиться в бане с веником.
Сейчас в связи с массовым нашествием ванн русская баня стала особенно популярна в нашей стране. Баня становится ритуалом, своеобразным мужским клубом, где друзья собираются «на парок». Гагарин как бы предугадал рождение этого явления и, как и во многом, шел немного впереди. Гагарин был человеком дела — не деловитым, а деловым человеком, заражавшим своей энергией, энтузиазмом всех окружающих, поэтому он так много успел сделать в жизни. В Звездном практически все связано с его именем: дом-башня, где живут космонавты сейчас, школа, тренажеры, спортивная площадка, озеро... Да разве перечислишь все, что сделал или помогал делать, хлопотал, пробивал, подталкивал. Поэтому в Звездном с большим основанием и с большей гордостью, чем в любом месте земного шара» говорят: «Наш Гагарин».
Перед каждым новым полетом космонавты обязательно приходят в его рабочий кабинет, оставляют запись в памятной книге, клянутся, что они помнят его завет: «Главное — выполнить задание». А когда оно выполнено, как безмолвный рапорт — цветы у подножия его памятника в Звездном. А это ведь главное для любого руководителя — знать, что дело движется и без него и всегда будет жить. Нейл Армстронг, первым ступивший на поверхность Луны, записал в этой книге очень точные слова: «Он всех нас позвал в космос...»
И это главное дело жизни Гагарина — он личным
примером впервые в истории доказал, что человек может жить и работать в космосе.
Космонавт — не только профессия, но и мировоззрение. Свой взгляд на освоение космоса Гагарин оставил нам как завещание. В августе 1968 года он с трибуны конференции ООН по исследованию и использованию космического пространства в мирных целях должен был прочитать доклад «О профессиональной деятельности космонавтов». Не успел. Доклад зачитал его друг — Алексей Леонов. И слова этого _ доклада не потеряют актуальность никогда.
«Конечно, космические полеты требуют немалых затрат, и было бы наивным думать, что эти затраты окупятся немедленно, сегодня же.
Как известно, открытие Колумбом Америки не обошлось без издержек для человечества. Однако не надо быть ученым-историком, чтобы осознать, что без великих географических открытий, необычайно ускоривших общественный прогресс и вовлекших в его орбиту народы всех континентов, история человечества за истекшие столетия выглядела бы несравненно бледнее.
Проникновение в космос, как и другие великие мероприятия человечества, нельзя рассматривать только сквозь призму повседневных интересов и текущей практики. Если бы люди на протяжении истории руководствовались лишь удовлетворением своих повседневных нужд, то, наверное, человечество до сих пор вело бы пещерный образ жизни.
Для объективной оценки крупных поворотных событий, меняющих курс истории, которые Стефан Цвейг столь выразительно назвал «звездными часами человечества», необходимо хотя бы мысленно выйти за пределы забот и надежд лишь одного поколения людей.
Конечно, любой космический полет связан с определенным риском, особенно первый испытательный полет на новом корабле. За многие достижения, способствующие прогрессу, человечеству приходится платить дорогой ценой, нередко — ценой жизни лучших своих сынов. Но движение по пути прогресса неодолимо. Эстафету научного подвига подхватывают другие и, верные памяти товарищей, идут дальше. Ведь нет большего счастья, чем служить людям».[1]
Испытание славой
ЮРИЯ Гагарина полюбил весь мир буквально через несколько минут после того, как пришло сообщение о его старте и люди увидели его фотографию. А улыбка героя тут же стала легендарной.
Смог ли Юрий Гагарин пережить ту славу, что обрушилась на него и равной которой еще не было в истории?
Сказать однозначно "смог" - значит, покривить душой.
Все произошло стремительно. "Вся моя жизнь кажется мне одним прекрасным мгновением", - скажет позже Юрий. 108 минут полета - всплеск эмоций, в которых он не успел даже разобраться. Впрочем, было несколько секунд страха: за иллюминатором вспыхнуло пламя. Горит корабль? Да, это горела обмазка "Востока" - так было запланировано, но никто этого раньше не видел, а глаза не всегда четко подчиняются разуму... Но потом - приволжские степи и привычный купол парашюта. Он вернулся! Объятия, слезы радости, разговор с Н. С. Хрущевым - в то время Гагарину он казался богом... [4]