Андрей Юрьевич также был участником междоусобной борьбы. В ходе битв молодой князь не раз показывал свою храбрость. В 1149 году в одном из походов против союзников Изяслава он вместе с братьями подступил к Луцку, где закрылся брат Изяслава - Владимир. С.М. Соловьев очень образно пересказывал и рисовал картину сражения: «Когда они (Андрей с дружиной) приблизились к городу, то из ворот его выступил отряд пехоты и начал с ними перестреливаться; остальные Юрьевичи никак не думали, что Андрей захочет ударить по этой пехоте, потому что и его стяг не был поднят: не величав был Андрей на ратный чин, говорит летописец, искал он похвалы от одного Бога; и вот вдруг он прежде всех въехал в неприятельскую толпу, дружина его за ним, и начинается жаркая схватка. Андрея переломил копье свое и подвергся величайшей опасности; неприятельские ратники окружили его со всех сторон; лошадь под ним была ранена двумя копьями, третье попало в седло, а со стен городских сыпались на него камни, как дождь; уже один немец хотел просунуть его рогатиною, но Бог спас его. Сам Андрей видел беду и думал «Будет мне такая же смерть, как Ярославу Святополничу»; помолился Богу, призвал на помощь святого Феодора, которого память праздновалась в тот день, вынул меч и отбился. Отец, дядя и все братья обрадовались, увидев его живым, а бояре отцовские осыпали его похвалами, потому что он дрался храбрее всех в этом бою. Конь его, сильно раненный, только успел вынести своего господина и пал; Андрей велел погрести его над рекой Стрыем».[17]
Позже, в Руцкой битве, Андрей проявил не меньшую храбрость. Тогда, как только с обоих сторон начали сходиться для битвы ратники, Андрей, схватил копье и поехал впереди всех и раньше всех столкнулся с неприятелем. Его копье вновь было сломано, щит сорван, шлем спадет с головы, конь, раненный в ноздри, метался под ним в разные стороны и Андрей вновь оказался на краю жизни и смерти.
В 1151 году после кровопролитных столкновений и тяжелой борьбы Изяслав на время взял перевес над родственниками. В такой сложной ситуации Андрей, не смущаясь, бежал от отца в суздальскую землю.[18] «По всей видимости, маленький городок, расположенный в бассейне реки Клязьмы - Владимир, куда бежал Андрей был уделом, который дал ему во владение отец».[19]
И, тем не менее, лишившись сильной поддержки в лице сына - храбреца, Юрий все же ни под каким предлогом не хотел отказываться от богатого и знатного юга. Он с новыми силами вступил в борьбу за Киев, но добился его только после смерти Изяслава - в 1154 г.
Овладев Киевом, Юрий в 1155 году посадил Андрея на княжение в Вышгород, расположенный неподалеку от Киева. Юрию хотелось, чтобы любимый сын находился рядом. Вызвано это было, по всей видимости, тем, что Юрий предполагал в будущем передать ему киевское княжение. В пользу этой точки зрения говорит тот факт, что отдаленные от Киева города - Ростов и Суздаль - он передал своим младшим сыновьям. Но Андрея не удовлетворяла такая перспектива. Он был столько же храбр, сколько и умен, столько же расчетлив в своих намерениях, сколько и решителен в исполнении. Он был слишком властолюбив, чтобы поладить с тогдашним складом условий в южной Руси, где судьба князя постоянно зависела и от покушений других князей, и от своенравия дружин и городов. Да и соседство половцев не давало в будущем никаких гарантий на спокойную жизнь в южнорусском крае, потому что половцы представляли для князей отличное средство для добычи городов.
Андрей решился самовольно бежать навсегда в суздальскую землю.
§ 2. Похищение Вышгородской иконы Богоматери и побег на
Северо – Восток Руси.
Решение бежать на Северо – Восток Руси было очень важным шагом. Летописец счел нужным особенно заметить, что Андрей решился на это без отцовского благословения - «без отне воле».[20] У Андрея, как видно, уже тогда созрел план не только удалиться в суздальскую землю, но и создать в ней опорный пункт, из которого можно будет «проворачивать» дела на Руси. И поддержку своим замыслам он нашел среди бояр. Думается, что у него было тогда много сторонников как в суздальской земле, так и в киевской. Первое подтверждается тем, что в Ростовско - Суздальской земле любили его и в скором времени выразили эту любовь через то, что посадили «князем по избранию»; о втором свидетельствуют признаки значительного переселения жителей из киевской земли в суздальскую. Для того, чтобы показать своему отцу и народу, что его поступки целесообразны, Андрею необходимо было подвести под них какую-нибудь правовую основу.
До сих пор в сознании русских князей существовало два права - происхождения и избрания, но оба эти права перепутались и разрушились, особенно в южной Руси. Князья, минуя всякое старейшинство по рождению, добивались княжеских столов, а избрание перестало быть единодушным выбором всей земли и зависело от военной толпы - от дружин, так что, в сущности, действительным оставалось только одно право - право быть князьями на Руси лицам из династии Рюрика; но какому князю где княжить, - для того уже не существовало никакого другого права, кроме грубой силы и удачи. Возникла необходимость в новом праве и Андрей без труда находит его…в религии.
«Сказание о чудесах Владимирской Божьей Матери» повествует, что однажды, он беседовал со своими боярами и они рассказали ему об одной удивительной иконе Божьей Матери, которая хранилась в одном из женских монастырей в его удельном городе Вышгороде. Нетрудно догадаться, что достаточно скоро после этого у смекалистого Андрея созрела мысль тайно выкрасть эту икону. И в этом нет ничего удивительного. Зная большую религиозность русских людей и их великую любовь к разного рода святыням он уже знал наверняка, насколько поднимет эта чудотворная икона его авторитет в глазах жителей Ростовско - Суздальского края. Поддержка же коренного населения была одним из залогов удачной политической карьеры. Выбор же именно этой иконы, лучшей в Вышгороде, был связан, по-видимому, также и с тем обстоятельством, что она была привезена «в едином корабли» с известной и, можно думать, уже прославленной в то время киевской святыней - Пирогощей иконой Богоматери. Благодаря этому выбору новое княжество Андрея Юрьевича получало святыню, равную киевской Пирогощей, и тем самым как бы уподоблялось в своем значении княжеству его отца. Согласно тому же «Сказанию о чудесах Владимирской иконы Божьей Матери»[21] сама вышгородская икона трижды «сходила» со своего места, как бы желая сменить свое пребывание и творила множество чудес: «Клирики обители, - так говорили бояре Андрею, - вошедши однажды во храм, увидели, что святая икона сошла с того места, на котором была поставлена, и стоит среди церкви на воздухе; клирики взяли икону и поставили на другом месте. В другой раз увидели они, что чудная икона обратилась лицем к алтарю; клирики подумали: «нет ли изволения Богоматери на то, чтобы икона Ея стояла в алтаре?» – и священники внесли икону в алтарь и поставили за престолом. Но вскоре представилось опять чудное видение: узрели, что святая икона стоит не за престолом, а на воздухе. Клирики понимали, что Богоматери не угодно место, на каком поставлена икона Ея, и недоумевали, где избрать для иконы место, угодное Богоматери».[22]
Когда князь пришел в монастырскую церковь и стал смотреть на иконы, он сразу же узнал ту, о которой ему рассказывали бояре и клир монастыря. Она выделялась среди всех других своим совершенством - «прешла бо всех образов».[23] Князь, припав к земле перед ней, обратился к Пречистой с молитвой: «О, Пресвятая Богородица, Матерь Христа Бога нашего! Коль захочешь мне Заступницею быти на Ростовскую земли и посетить новопросвещенных людей, да будет все сие по Твоей воле!».[24]Подговорив священника монастырского храма Николая и диакона Нестора, Андрей ночью выкрадывает икону из монастыря и вместе с княгиней и единомышленниками уходит в Ростовско - Суздальский край. Путешествие иконы в Ростовско - Суздальскую землю сопровождалось чудесами: на пути своем она творила исцеления.
Мы не имеем никаких сведений, которые хоть сколько бы приоткрывали тайну истинных планов Андрея, однако можно предположить, что в рассматриваемое время в голове Андрея уже зрела мысль поднять город Владимир выше старейших городов - Суздаля и Ростова, при этом источники дошедшие до нас не говорят, что Андрей явно выказывал эту мысль. Если следовать этому предположению становится ясным почему князь вместе с иконой прямым ходом направился во Владимир, не оставив ее ни в Ростове, ни в Суздале.
«Неизвестно, что, собственно, заставило Андрея предпочитать младший город старшим. Новейшие историки объясняют такое предпочтение вечевыми порядками и присутствием в старых городах сильного земского боярства, что стесняло князя, стремившегося водворить полное самовластие. Это весьма вероятно и согласно с характером Андреевой деятельности. Говорят, также, что Юрий предпочитал Суздаль Ростову потому, что первый южнее второго и ближе к Днепровской Руси, и что Андрей на том же основании определил столицей Владимир на Клязьме. И это предположение не лишено некоторого значения, т.к. из Владимира, благодаря Клязьме и Оке, действительно было удобнее сноситься с Киевом и всей Южной Россией, нежели из Суздаля, а тем более из Ростова, который стоял в стороне от больших путей. Кроме того, можно полагать, что в этом случае действовала сила привычки».[25]
По свидетельству «Сказания о чудесах Владимирской иконы Божьей Матери» за десять верст от Владимира произошло чудо: кони вдруг встали и невозможно было их сдвинуть с места. Князь остановился, раскинули шатер. Ночью ему явилась Богородица со свитком в руках и приказала: «не хощу, да образ Мой несеши в Ростов, но во Владимире поставь его, а на сем месте во имя Моего Рождества церковь каменную воздвигни».[26]