Больше всего в коллекции русского царя образцов шведского оружия – в основном военного. Оно было очень просто оформлено, так как шведские мастера-оружейники уделяли внимание его прочности и надежности. Во время Северной войны оружейное производство Швеции было практически полностью сосредоточено на выпуске армейского строевого оружия. Естественно, что Петр I интересовался оружием противника, так как мастерство шведских оружейников находилось на очень высоком уровне. В строевом оружии они применяли нарезные стволы, оригинальные прицельные приспособления в виде трубок-диоптров, различные усовершенствования кремневых замков и т.д.
Среди образцов шведского оружия есть работы Даниэля Ролофа – стокгольмского мастера последней четверти XVII века. Он делал гладкоствольные ружья с замком с округлыми формами деталей и предохранителем в виде крюка у основания курка, а еще он применял широкий фузейный приклад (без ящика для принадлежностей) и толстостенный граненый ствол.
Особенно интересны строевые винтовки, которые скорее всего поступили в собрание Петра I как трофеи после взятия Нарвы в 1704 году. Подобные образцы сохранились и в некоторых других оружейных коллекциях, однако среди петровских есть два с надписью «NARVA», указывающей на место их изготовления. Причем одна из винтовок сделана известным мастером Г. Классом. Для изготовления таких винтовок нарвские оружейники использовали доставленные из Швеции и других европейских стран нарезные стволы, калибром не более 11 миллиметров.
Широко представлено в петровской коллекции и голландское оружие, созданное в таких крупных городах, как Амстердам, Утрехт, Маастрихт, а также оружие французское. Во второй половине XVII века Франция стала не только лидером оружейного дела в Европе, но и своего рода законодательницей художественных направлений в оформлении оружия.
Самым известным из французских мастеров-оружейников был парижанин Шасто. Изготовленные им пистолеты и фузеи отличаются великолепным качеством и художественным вкусом; мастер владел разнообразными техниками обработки металла и дерева. Например, очень необычна пара пистолетов, изготовленная Шасто. Стволы пистолетов с кремневыми замками круглые, в казенной части они украшены обронными орнаментами и изображением воина в античных одеждах в орнаментальном обрамлении. На прицельной грани сделана надпись: «CHASTEAU A PARIS». Рукояти пистолетов инкрустированы серебряной проволокой и фигурными серебряными пластинами; приборы – железные, с гравировкой и золочением. Набалдашники рукоятей выполнены в виде золоченых литых оскаленных собачьих голов.
Пышная резьба на цевье пистолетов словно вторит обронному орнаменту высокого рельефа на казенной части ствола, а на гербовых щитках были изображены мужские и женские профили. Мастер Шасто в гравировке на небольших металлических деталях достиг подлинного совершенства.
Кроме огнестрельного, в оружейное собрание Петра I входили и образцы холодного оружия. В те времена были широко распространены разнообразные виды шпаг, палашей, сабель, кортиков и т.д. Одним из крупнейших в Европе центров по производству холодного оружия был немецкий город Золинген. На клинке одной из шпаг парадного образца есть надпись «SOLINGEN 1703» и изображение двуглавого орла с вензелем Петра I.
Сам клинок имеет довольно необычную форму: он трехгранный, однолезвийный, с широким обухом, на конце – обоюдоострый. Поверхность клинка сплошь покрыта воронением и резными золочеными изображениями. На одной его стороне – восемь аллегорических женских фигур, олицетворяющих основные христианские добродетели; на другой – правители – германские курфюрсты и императоры (с поясняющими надписями). Исследователи предполагают, что эту великолепную шпагу изготовили специально в подарок русскому царю.
Петровский кубок
«Весьма драгоценная золотая кружка… снаружи покрыта золотой финифтью и везде равномерно, как и крышка; обложена прекраснейшими каменьями или выпуклыми на разных драгоценных камнях головками, одинаковыми фигурами древними и новейшими. Из сей драгоценной кружки, говорят, король Дацкий однажды за столом пил за здравие Петра Великого в Копенгагене и потом оную бывшей с ним Императрице Екатерине поднес «в подарок для памяти». Так писал академик Якоб Штелин в своих «Сказаниях о Петре Великом».
В июле 1716 года в Копенгагене, во время второго заграничного путешествия Петра I, датский король Христиан VI действительно преподнес царственной чете из России роскошный дар – золотой кубок, усеянный множеством резных камней. После смерти Петра I этот кубок поступил в Кунсткамеру, где его и увидел академик Я. Штелин.
Драгоценный кубок был описан и в двухтомном издании (на латинском языке) «Императорского Петербургского музея»: «Застольная золотая чаша с крышкой, покрытая голубой эмалью, стоящая на трех ножках, изображающих дельфинов, украшена древними и новыми геммами различной формы и величины из агата, оникса, сардоникса и т.п. Дар короля Датского. 1716 г.».
В 1747 году в здании Академии наук, где тогда располагалась и Кунсткамера, произошел такой сильный пожар, что в огне погибли даже медные доски. Что уж было говорить о коллекциях Кунсткамеры!
Но «петровский кубок» не погиб в огне. В середине XVIII века английский резчик по камню Л. Наттер отметил эту реликвию как самое интересное из того, что он видел в Петербурге. В Лондоне Л. Наттер издал свой «Трактат о резьбе на камнях», в котором есть и такие строки: «В Копенгагене показывают большой золотой кубок, весь покрытый античными камеями, и похожий есть в Петербурге, но в том и другом хорошее и плохое смешано вместе… Это и все, что я мог открыть во время моего петербургского путешествия».
Заграничные путешественники, посещавшие Россию в годы правления Екатерины II, единодушно хвалили «петровский кубок», который им показывали в Кунсткамере. Кавалер Карберон, секретарь французского посольства, в феврале 1776 года так писал в Париж о своем посещении Петербургской Академии наук: «Среди этих редкостей имеется великолепный кубок, подаренный жене Петра I королевой Дании. Этот кубок из тонкого золота, инкрустированный прекрасными антиками и резными геммами».
На всей поверхности кубка, высота которого составляла примерно 32 сантиметра, располагалось около 2320 резных камней. Самые ранние из них относились к XVI веку – к работам итальянских и французских мастерских эпохи Возрождения; самые поздние по времени были близки времени изготовления самого кубка – XVIII веку.
В 1785 году кубок был взят из Кунсткамеры «в комнату ее величества императрицы Екатерины II». Страстная собирательница «антиков» (так тогда называли камеи), Екатерина II не устояла перед соблазном увеличить свою коллекцию: 1 января 1785 года кубок был «изъят» из Кунсткамеры, а взамен него туда поступил «пожалованный Императрицей минеральный кабинет профессора Лаксмана». Инициатором этого «изъятия» была Е.Р. Дашкова, назначенная Президентом Академии наук, которую негласно называли «Екатериной Малой».
К сожалению, великолепный дар датского короля до наших дней не сохранился. Пережив пожар 1747 года, он был испорчен людьми и лишился своего богатого украшения. Варварское уничтожение «петровского кубка» было не только личным капризом русской императрицы: к тому времени отношение к геммам резко изменилось, и их стали воспринимать как самоценные произведения искусства… И бесценный кубок перестал существовать.
Сейчас его можно увидеть только в Отделе гравюр Эрмитажа, на чудом уцелевшей акварели О. Эллинера и на гравюре, выполненной для задумывавшегося (но неосуществленного) каталога Кунсткамеры. Эти изображения и позволили сотрудникам Эрмитажа найти в коллекции глиптики геммы, некогда украшавшие лицевую сторону «петровской реликвии».
Камея с портретом французского короля Франциска I, некогда располагавшаяся на крышке кубка, была выполнена Маттео дель Нассаро – мастером из Вероны; камея «Падение Икара» была изготовлена в Италии и восходит к рисунку Перино дель Вага, ученика Рафаэля. Великолепны также крупные камеи «Вакханки» и «Минервы», украшавшие центральную часть «петровского кубка», как и многофигурные геммы «Актеон» и «Суд Париса».
Алмаз «Великий Могол»
Голконда – столица древнего индийского государства. Опоясанная многокилометровой стеной (причем не один раз!), крепость и сейчас смотрится неприступной. А еще Голконда, что на языке телугу означает всего-навсего «пастушеский холм», – это синоним несметных сокровищ и богатств, ведь именно здесь, в бассейне реки Кришны, найдено множество драгоценных камней, которые до XVIII века и добывались-то только в Индии.
Вот как в 1298 году описывал Голконду известный путешественник Марко Поло: «В этом царстве находят алмазы, и скажу вам, много тут гор, где находят… алмазы. Пойдет дождь, вода и потечет ручьями по горам да по большим пещерам, а как перестанет дождь и только что вода сойдет, идут люди искать алмазы в тех самых руслах, что вода понаделала, и много их находят.
А летом, когда тут ни капли воды, много алмазов находят в горах, но жара тогда тут нестерпимая. В этих горах, скажу вам, больших да толстых змей великое множество, и ходят туда люди с опаскою. Но если могут, так все-таки и находят там большие и крупные алмазы».
Именно из старой Голконды отправились в путешествие по белу свету известные всем бриллианты, такие, как «Кохинор», «Орлов», «Шах», «Регент», «Великий Могол» и другие. Все знаменитые камни индийского происхождения окутаны дымкой таинственности и загадочности. И чем меньше наука знает об их происхождении, тем богаче и красочней становятся легенды, окутывающие их.
Старейший драгоценный камень «Великий Могол» был найден в копях Колур на реке Кистне в Голконде в 1640 году (по другим данным в 1650 году), поэтому его происхождение не столь легендарно. А вот дальнейшая судьба «Великого Могола» исключительно богата драматическими событиями.