В том же месяце 55 % из числа опрошенных подтвердили, что Британия, США, Россия и Китай будут сотрудничать после окончания войны; 23 % не смогли определить свою позицию. Из 22 % лиц, отрицавших возможность послевоенного сотрудничества четырёх держав, половина отнесла это за счёт слишком длинного списка «конфликтных интересов» и различий; 5 % ответили: «Тори, капиталисты не будут сотрудничать с Россией; страх перед коммунизмом у Британии и США»; 4 % заявили: «Россия может стать проблемой»26.
В апреле — июне 1943 г. министерство информации получало сравнительно мало сообщений о реакции на вооружённую борьбу СССР. С завершением североафриканской кампании (в мае капитулировали итало-немецкие войска в Тунисе) у англичан появились надежды, — как вскоре выяснилось, преждевременные, — на открытие в ближайшем будущем второго фронта. Многие ожидали известий о новом наступлении советских войск, допуская возможность одновременного развёртывания союзниками операций против Германии на Западе и Востоке; отмечалась «общая, спокойная уверенность в силе советского союзника, в активизации действий советских ВВС. Существовали лишь слабые опасения на тот счёт, что британский вклад в оборону России ограничится расширением бомбардировок промышленных центров Германии»27.
При временном спаде острого интереса к советско-германскому фронту внимание общества сфокусировалось на отношениях СССР с Польшей. Меньшинство англичан заняло сторону польского эмигрантского правительства. Большинство поддержало советскую версию о немецких виновниках массового расстрела польских офицеров в Катынском лесу; разрыв советско-польских отношений расценивался как победа геббельсовской пропаганды28. В свете последних архивных сведений о сталинских репрессиях29, доверие к советской версии не представляется, естественно, оправданным. Но, по замечанию Ф.Белла, и правительственная политика Британии, и позиция её общественного мнения в «катынском деле» определялись единым стремлением — не ставить под угрозу союзные отношения с СССР. Советский Союз по-прежнему рассматривался как государство, вносившее главный вклад в достижение победы над Германией. В мае 1943 г. это вновь подтвердили 50 % участников опроса БИОМ, причём у возрастной группы лиц от 21 года до 29 лет процент был ещё выше (57). Британия занимала второе мест в списке (42 %), Китай — третье (5 %), а США — четвертое (3 %)30.
Политические аспекты советско-английских отношений обсуждались в связи с приказом Верховного главнокомандующего СССР от 1 мая 1943 г. Министерство информации назвало приказ в высшей степени важной для дела Объединённых Наций декларацией. Особо подчёркивалась высокая оценка действий союзных войск в Северной Африке, также как критика разговоров противника о мире и его расчётов на разобщение СССР, Англии и США. «Ньюс кроникл» утверждала, что декларация являлась исчерпывающим ответом на попытки Геббельса и всей германской пропаганды ослабить фронт союзников и посеять среди них раздоры. Победа, как заявил английский радиокомментатор П.Лейси по этому поводу, будет достигнута советской армией совместно с армиями союзных стран. Англичане, судя по некоторым откликам, приветствовали первомайский приказ потому, что он содержал признание вклада западных союзников и снял опасения насчёт возможности заключения Россией сепаратного мира31.
10 мая А.К.Керр сообщил из Москвы: победа в Тунисе произвела большое впечатление; поздравление Сталиным Черчилля и Рузвельта «с блестящей победой» в Тунисе и Бизерте опубликовано в советских газетах на первом месте — «беспрецедентный факт». Однако, в официальных отношениях между двумя странами на самом деле не все было так гладко. Поздравительное послание советского лидера отличалось сверхкраткостью. Советское руководство не скрывало разочарования в связи с отсрочками второго фронта и приостановкой с мая 1943 г. конвоев с грузами для СССР северным путём (премьер-министр пообещал возобновить поставки лишь с сентября, и то при определённых условиях)32. Едва ли могло успокоить Кремль выступление Черчилля перед обеими палатами конгресса США 19 мая, где он, сравнивая военные усилия Англии (в Тунисе) и СССР, просил ни на минуту не забывать, «что главное бремя сухопутной войны всё ещё несут русские армии»33. В своём ответе 11 июня на сообщение о новых решениях Рузвельта и Черчилля, принятых ими на Вашингтонской конференции в мае 1943 г. и откладывавших вторжение в Западную Европу на весну 1944 г., Сталин выразил протест в весьма энергичной форме. 24 июня, развивая эту тему, советский лидер направил британскому премьеру телеграмму с ещё более резкими возражениями. Керр, между тем, в своих депешах из Москвы рисовал состояние советско-английских отношений как «удивительно», «необычайно» хорошее, подтверждая свои надежды на послевоенное сотрудничество34.
Напряжённость в отношениях между правительствами СССР и Англии весной — летом 1943 г. не нашла сильного отзвука в средствах массовой информации обеих стран. Советская печать отметила победоносное окончание кампании в Северной Африке и его значение для борьбы за Европу. Статья Л.Иванова о военно-политических итогах этой кампании появилась в 1-м номере нового журнала «Война и рабочий класс». В начале мая Молотов и Керр обменялись заявлениями по поводу награждения орденами и медалями военнослужащих РККА и ВМФ королём Великобритании Георгом VI. Вскоре английский журнал, выходивший на русском языке, опубликовал слова благодарности И.Майского, которые тот произнёс при вручении орденов британским морякам — участникам северных конвоев. (Указом от 7 сентября 1942 г. советское правительство за проявленную доблесть и отвагу при доставке вооружения в СССР наградило орденами 12 командиров и матросов Британии. Из 12-ти двое погибли, один пропал без вести.)35
В связи с годовщиной со дня подписания советско-английского договора о союзе и советско-американского соглашения (от 11 июня 1942 г.) журнал «Война и рабочий класс» подчеркнул в передовой статье факт усиления антигитлеровской коалиции и лишь в общей форме упомянул об «известных трудностях» в отношениях её участников36. Лондонская «Таймс» также посвятила годовщине советско-английского договора передовую статью в обнадёживающем духе, а «Ньюс кроникл» утверждала: «новый славный мир» можно достичь лишь на пути тесного сотрудничества трёх великих держав; договор от 26 мая 1942 г. должен стать исходным рубежом; в Англии энтузиазм в отношении России огромен, «но он в значительной степени основывается на эмоциях и лишь в малой степени — на знании и понимании». Примерно тогда же корреспондент «Ньюс кроникл» П.Уинтертон рассказывал Х.Долтону о «фантастическом неведении» русских в отношении Англии и всего внешнего мира37.
Роспуск Коминтерна в мае 1943 г. интерпретировался правительствами Англии и США как шаг в направлении к большему доверию между Объединёнными Нациями, но некоторые британские дипломаты высказались скептически на этот счёт. Британская общественность с удовлетворением встретила решение о прекращении деятельности Коминтерна, видя в этом дружественный жест со стороны СССР, его стремление к лучшему взаимопониманию38. Фактически же, Политбюро ЦК ВКП(б) и Сталин продолжали осуществлять, хотя и в других формах, директивное руководство международным коммунистическим движением39.
Вторая годовщина Отечественной войны была отмечена в британской прессе. «Ньюс кроникл» писала, что на протяжении двух лет вооружённые силы и народ СССР являли миру образцы героической выдержки, неся на себе всё бремя войны на суше, предоставляя американцам и англичанам драгоценное время для подготовки мощного контрудара. «Ивнинг стандард» призвала оплатить долг Советскому Союзу «всем тем, что должно сопровождать победу: восстановлением территории в 600 тыс. кв. миль... и промышленности, изнывающей ещё под нацистским кованым сапогом, а также англо-советскими отношениями, способными гарантировать длительный и плодотворный мир в Европе». «Таймс» выразила убеждение в том, что удары, которые Германия сумеет ещё нанести на фронте, вряд ли по своему весу и силе смогут сравняться с ударами прошлых двух лет40. «Обсервер» в статье «Великобритания и Советский Союз» всё же намекнула на дистанцию между двумя союзниками, но напомнила, что при всех больших кризисах последних 250 лет — при Наполеоне, Вильгельме II и Гитлере — обе страны «неизменно и как бы помимо своего желания» оказывались в одном лагере. Есть какая-то общность интересов, «достаточно существенная, чтобы в критические моменты преодолевать разногласия, сколь бы серьёзны и опасны они ни казались современникам»41.
В «Британской хронике» — сборнике публикуемых с лета 1943 г. на русском языке статей из прессы и официальных документов — была перепечатана передовая «Таймс», где подчёркивалась взаимная заинтересованность Британии и СССР в европейских делах. В соответствии со своей линией на признание советской сферы интересов в Восточной Европе газета объявляла, что прочный мир в этом регионе «мыслим только, если он опирается на русскую военную мощь»42. Политические аспекты европейского урегулирования, заметил примерно тогда же английский историк Макс Белоф, «не представляют и не могут представлять того же интереса для США, какой они имеют для России и для нас. В европейских делах союз с Россией должен стать основой нашей политики, гарантирующей безопасность всех государств континента от возобновления агрессии»43.
Курская битва вновь переключила внимание англичан на советско-германский фронт, где с 5 июля 1943 г. ударные группировки вермахта начали наступать из районов Орла и Белгорода. В общественных кругах Британии до развёртывания немецкого наступления существовало мнение, будто страны оси целиком перешли к стратегии обороны, а СССР выжидает проведения наступательных операций союзниками, с тем чтобы соединить с ними свои действия. Переход немецких войск в наступление явился поэтому полной неожиданностью для британцев, но с первых же дней они подтверждали свою уверенность в способности СССР выдержать натиск противника44.