понятной, хотя слушать ее мешал струнный звон, надоедливо перебивая течение песни. Я сел на тумбу, сообразив, что это играют на какой-то невыносимой скрипке, чудесной мощности, - невыносимой потому, что слушать ее было почти больно. Иногда она пела с такой силой, что - казалось - весь дом дрожит и гудят стекла в окне. Капало с крыши, из глаз у меня тоже закапали слезы.