- Но надо же мне хоть раз видеть, как готовится нитроглицерин?- Совсем не надо. Самообразованием вы займетесь позднее. А если при этих штучках произойдет взрыв, - сказал Браун, показывая на кадку с водой, - то зачем же лишнему человеку погибать без всякой пользы. Добавлю, что выделяющиеся при нитровании газы очень вредны для молодого организма, как ваш.- Позвольте вам сказать, Александр Михайлович, что я сюда пришел не для поправки организма... Согласитесь что другой риск серьезнее. Если они сюда нагрянут, то и вам и мне один конец: на веревке болтаться, - равнодушным тоном сказал Витя: "веревку" он пустил для эффекта.Браун засмеялся.- На веревке мы болтаться не будем. Если мы будем вести себя осторожно, то они сюда нагрянуть не могут: квартира, я знаю, законспирирована прекрасно. Я говорил вам много раз, что твердо рассчитываю на вашу осторожность. Вы юноша умный... Ну, а если нагрянут, то до верёвки, наверное, дело тоже не дойдет.- Так до расстрела, не все ли равно?- Не дойдет и до расстрела. В этом случае я непременно доставлю себе удовольствие: взорвусь на воздух вместе с гостями. "Умри, душа моя, с филистимлянами", - медленно сказал Браун. - Я прекрасно понимаю ваше душевное состояние, - добавил он, помолчав. - Поверьте мне, я поручил вам работу, на которой вы сейчас можете быть всего полезнее. Не скрываю, мною отчасти руководили и другие соображения. Если б я ввел вас в какую-нибудь десятку, - он с насмешкой подчеркнул это слово, - вы имели бы все шансы погибнуть... Теперь везде эти десятки, и набираются они с бору да с сосенки. Нет ничего легче, как наткнуться на предателя. Между тем так о вас знают только два человека: я и глава организации, лицо вполне надежное.- Я очень вам благодарен, Александр Михайлович, - с большим душевным облегчением сказал Витя. - Но ведь все-таки забота о моей безопасности не главное...- Я заботился и о себе. Поверьте, я не всякого члена организации пригласил бы сюда на квартиру. В вас я совершенно уверен... Делайте то, что я говорю. Советую вам пойти погулять на острова. И гуляйте с таким видом, точно у вас и не думают скрести на душе кошки... Да, вот что, я все забываю. Ведь я вам до сих пор не платил денег... У вас, верно, нет, отчего же вы мне не напомнили?- Мне не надо, - сказал Витя. Деньги ему были очень нужны, но он предпочел бы работать в организации бесплатно.- Как не надо? - сказал Браун. - Нам с вами, заговорщикам, деньги всегда нужны. - Он вынул из бокового кармана несколько пачек ассигнаций в бумажных оклейках, бегло взглянул на них и протянул одну Вите. - Возьмите.- Этого слишком много!- Не знаете, сколько денег в пачке, а говорите: слишком много. Здесь всего тысяча рублей... У нас молодым людям платят пятьсот рублей в месяц, а вы у меня работаете два месяца. Смотрите, всегда носите деньги при себе. Если со мной случится несчастье, - хоть я этого и не думаю, - поступите именно так, как я вам указал, и притом не откладывая ни на минуту: тогда - бежать, бежать и бежать.В передней раздался звонок. Оба вздрогнули. Витя побледнел. Браун удивленно поднял брови и вынул из кармана браунинг.Он вышел на цыпочках в переднюю и, неслышно подойдя к двери, повернулся к ней боком, приложив к уху руку.
- Это я, - произнес за дверью негромкий голос.- Фу ты, черт! - пробормотал Браун. Он спрятал револьвер и открыл дверь.Вошел Федосьев.Витя с изумлением на него уставился. Он тотчас догадался, что это глава организации. "Кажется, правда, Федосьев", - подумал он, вспоминая фотографию, которую когда-то видел в "Ниве" или в "Огоньке". Федосьев, здороваясь с Брауном, окинул Витю подозрительным взглядом.- Здравствуйте, молодой человек, - сказал он.- Вы можете идти, - обратился к Вите Браун. - Так до завтра.- До завтра, Александр Михайлович, - сказал, заторопившись, Витя.
X
- Уж не случилось ли что? - спросил Браун, затворив дверь за Витей и снова ее попробовав.- Нет, ничего... Это и есть тот ваш помощник, о котором вы мне говорили?- Ну да, кто же другой? - нетерпеливо ответил Браун. - Вы все-таки предупреждали бы меня о своих визитах, Сергей Васильевич. Я как раз ему говорил, что в случае появления непрошеных гостей непременно взорву дом.- Хорошо сделаете, - равнодушно, ответил Федосьев. - Как бы не пришлось сделать это очень скоро... Можно сесть на этот табурет? Он не взорвется? - шутливо спросил он, садясь и с любопытством глядя по сторонам. - Собственно, почему вы так доверяете этому молодому человеку?- Мне необходим помощник, без него все мое время уходило бы на чисто механическую работу. Надо было кому-нибудь довериться, а этот юноша вышел из среды, в которой ждать предательства гораздо труднее, чем где бы то ни было. Как я вам говорил, он сын следователя Яценко... Или вам он не внушает доверия?- Уж очень приятное, открытое лицо. Я знаю по долгому опыту: если у человека лицо дышит внутренним благородством, если он говорит с подкупающей искренностью (Федосьев подчеркнул эти слова), то это в лучшем случае интриган, в среднем - жулик, в худшем - предатель. - Он засмеялся. - Но нет правила без исключений. Ваш-то помощник вдобавок еще совсем мальчик... Дай вам Бог не ошибиться... Плохо наше дело, Александр Михайлович, - со вздохом сказал он.- Ведь вы говорили, ничего не случилось?- Ничего не случилось, но я чувствую, что дело идет скверно. Начать с того, что расплодилось слишком много заговоров, и все они детские. Сами не работают, а другим только мешают. Проклятая романтика черных плащей!.. - зевнув, сказал он. - А между тем большевистская полиция делает сказочные успехи. Меня просто профессиональная зависть мучит, la jalouse de metier. Еще месяца три тому назад у них не было ровно ничего: прямо под носом можно было конспирировать. Теперь дело изменилось. Они совершенно правильно все поставили на внутреннем освещении, на провокаторах и на предателях.- А у вас на что ставили?- У нас было и это, но главное было все же в наблюдении со стороны и сверху. Мы, как-никак, строились на века и потому не могли систематически, пачками, развращать людей. Они же о веках не думают, - именно это, в пределах небольшого срока, сообщает их системе силу огромную, почти непреодолимую.