А вот как! Соберите вместе старейшин племен и постарайтесь уговорить их расторгнуть договор. Вожди племени -- тоже люди, они бедны, некоторые из них склонны к пьянству. Тут поможет и подкуп, а еще больше поможет "огненная вода". Составьте им новый договор с двусмысленной аргументацией, и невежественные дикари не сумеют разобраться во всех этих тонкостях. Останется заполучить их подписи -- и дело сделано!
Ловкий агент президента, ты создал этот хитроумный план, ты и осуществишь его! Так и поступили. 9 мая 1832 года вожди семинолов в полном составе собрались на совет на берегу реки Оклаваха и отдали землю своих отцов!
Так возвестили всему миру газеты. Но это была ложь. Это был не полный совет вождей, а собрание предателей, подкупленных и вероломных, собрание слабых людей, запуганных или поддавшихся хитрой лести. Неудивительно, что семинолы отказались признать этот заключенный тайком договор. Неудивительно, что они не приняли его условий. Надо было собирать еще один совет -- для более свободного и полного подтверждения желания народа.
Скоро стало очевидно, что огромное большинство семинолов отвергли договор. Многие из вождей отрицали, что они подписали его. Отрицал это и главный вождь, Онопа. Некоторые вожди признались в том, что подписали акт, но заявили, что они сделали это под влиянием других вождей. Только самые могущественные предводители племен -- братья Оматла, Черная Глина и Большой Воин открыто заявили, что действительно подписали этот документ.
Все племена отнеслись к ним с недоверием, считали их изменниками, и вполне справедливо. Жизнь этих вождей была в опасности: даже их собственные приспешники не одобряли того, что они совершили.
Чтобы понять положение дел, необходимо сказать несколько слов о политическом строе семинолов. Их форма правления была чисто республиканской, подлинно демократической.
Быть может, ни в каком другом государстве на свете не существовало лучших условий для создания свободного общества. Я мог бы добавить: и счастливого общества, ибо счастье -- лишь естественное следствие свободы.
Политическое устройство семинолов сравнивали с шотландскими горными кланами. Эта параллель верна только в одном отношении. Как и гэлы -- шотландцы, -- семинолы не имели общей государственной организации. Они жили отдельными племенами, далеко друг от друга, политически независимые от своих соседей. И хотя отношения между племенами были вполне дружественными, общей власти, обладающей силой повелевать, у них не существовало. У семинолов был "главный вождь", но его нельзя назвать королем, ибо "мико" -- его индейский титул -- вовсе не означает "король". Гордый дух семинолов никогда не согласился бы унизиться до этого. Они еще не отказались от естественных прав человека. Только после того как понятие об этих правах было извращено и человечество подверглось унижению, идея "монархии" стала властвовать над народами.
Глава семинолов -- "мико" -- только называется главой. Власть его чисто номинальная, он не имеет права распоряжаться жизнью или имуществом семинолов. Иногда вождь принадлежал не к самой богатой, а, напротив, к беднейшей части населения. Более отзывчивый, чем другие, к требованиям благотворительности, он всегда готов был щедрой рукой раздавать блага, принадлежавшие не народу, а ему лично. Поэтому он редко бывал богатым. Он не был окружен свитой, варварской роскошью и великолепием, его не сопровождали подобострастные и льстивые придворные, как это бывает у восточных раджей или у еще более расточительных коронованных властителей Запада. Наоборот, его одежда не бросалась в глаза, часто она была даже хуже, чем облачение тех, кто окружал его. Многие простые воины бывали гораздо более пышно одеты, чем вождь.
Так же обстояло дело и с вождями отдельных племен. Они не имели власти над жизнью и собственностью своих подданных, они не могли налагать наказания. Это право принадлежало только суду присяжных.
Я беру на себя смелость утверждать, что наказания у этих людей находились в более справедливом соотношении с преступлениями, чем те приговоры, которые выносятся высшими судебными инстанциями цивилизованного мира.
Это была система чистейшей республиканской свободы, но без одной идеи -- а именно, идеи всеобщего равенства. Почет и авторитет приобретались исключительно заслугами. Собственность не считалась общей, хотя труд частично и был таковым. Но эта общность труда была основана на взаимном согласии. Семейные узы считались самым священным и нерушимым из всего того, что существует на земле.
Таковы были в действительности дикари, краснокожие дикари, которых хотели лишить их прав, которых хотели изгнать из их домов, с их родной земли, которых хотели сослать из их прекрасной страны в дикую, бесплодную пустыню, которых хотели затравить и уничтожить, как хищных зверей!
В буквальном смысле -- как хищных зверей, ибо за ними гонялись и их преследовали со сворами охотничьих собак. Глава XIX. ИНДЕЙСКИЙ ГЕРОЙ
По ряду причин договор, заключенный на берегах Оклавахи, не мог считаться для семинолов обязательным. Во-первых, он не был подписан большинством вождей: только шестнадцать старших и младших вождей подписали его. Во всем же племени их было в пять раз больше.
Во-вторых, это, собственно говоря, был вовсе не договор, а условный контракт. Условность его заключалась в том, что от семинолов будет послана делегация на земли, отведенные на Западе (на Уайт Ривер), которая осмотрит эти земли и вернется с отчетом к народу.
Самый характер такого условия показывает, что никакое соглашение об уходе семинолов не могло считаться вступившим в силу, пока не будут осмотрены земли.
Итак, обследование началось. Семь вождей в сопровождении правительственного агента отправились на далекий Запад осматривать земли.
Теперь обратите внимание на хитрость агента. Эти семь вождей были избраны из числа тех, кто стоял за переселение семинолов. Среди них были братья Оматла и Черная Глина. Правда, там был еще и Хойтл-мэтти (Прыгун) из числа патриотов, но над этим храбрым воином тяготело проклятие многих индейцев -- он любил "огненную воду", и эту слабость его хорошо знал Фэгэн, агент, который сопровождал их.
Эта уловка была обдумана и приведена в исполнение. Выборных гостеприимно встретили и угостили в форте Гибсон, на реке Арканзас. Хойтл-мэтти был навеселе. Договор о переселении развернули перед семью вождями, и все они подписали его. Фокус удался!
Но даже и это еще не означало, что договор, заключенный на берегах Оклавахи, полностью вступил в силу. Делегация должна была вернуться с отчетом и узнать волю народа. А для того чтобы народ мог высказаться, надо было еще раз собрать вождей и воинов. Конечно, это была пустая формальность, так как все хорошо знали, что народ не одобряет этих семерых покладистых вождей и не поддержит их. Народ вовсе и не думал переселяться.
Это было тем более ясно, что другие пункты условия ежедневно нарушались. Например, статья о возврате беглых рабов, которых вожди, подписавшие Оклавахский договор, обязались выдавать их владельцам. Теперь семинолы перестали выдавать их белым. Наоборот, негры находили самое надежное убежище среди индейцев. Агент все это знал. Он созвал новый совет, хотя и считал его лишь пустой формальностью. Может быть, ему удастся убедить индейцев подписать договор; если же нет, то он намерен был запугать их или принудить их к этому с помощью штыков. Так он и заявил. Тем временем правительственные войска стягивались со всех сторон к месту жительства агента -- форту Кинг(20), а другие подкрепления ежедневно прибывали в бухту Тампа. Правительство приняло меры, и решено было в случае необходимости применить насилие.
Я знал настоящее положение вещей. Мои товарищи, кадеты военного училища, прекрасно разбирались в делах индейцев. Эти вопросы вызывали у всех живейший интерес, особенно у тех, кто стремился скорее удрать из стен училища. "Война Черного Ястреба"(21), только что закончившаяся на Западе, уже дала возможность многим отличиться в сражениях, и жаждавшие подвигов юноши обращали свои взоры на Флориду.
Однако мысль добыть себе славу в такой войне почти всем казалась просто смешной. Уж слишком легко достанется победа в этой войне: противник не заслуживает серьезного внимания, утверждали они. Вряд ли горстка дикарей устоит против роты солдат. Индейцы или будут уничтожены, или взяты в плен в первой же стычке -- нет ни малейших шансов на то, чтобы они оказали сколько-нибудь длительное сопротивление. К несчастью, на это нет никаких шансов! Таково было убеждение моих товарищей по училищу, и таково же в то время было общее мнение всей страны. В армии разделяли эти взгляды. Один офицер, например, хвастался, что он может пройти через всю индейскую территорию, имея с собой только одного капрала. Другой высказал пожелание, чтобы правительство дало ему право вести войну на свой счет. Он закончит войну, потратив на нее не более десяти тысяч долларов.
Таково было настроение в те дни. Никто не верил, что индейцы захотят или смогут долго воевать с нами. Очень немногие считали, что они вообще окажут сопротивление. Индейцы только надеются выторговать себе лучшие условия и уступят, как только дело дойдет до вооруженного столкновения.
Что касается меня, то я держался другого мнения. Я знал семинолов лучше, чем большинство тех, кто рассуждал о них. Я лучше знал их страну и, несмотря на неравенство сил и явную безнадежность борьбы, считал, что они не согласятся на позорные условия, а одолеть их будет не так-то легко. Все же это было только мое личное предположение -- я мог и ошибаться. Вероятно, я заслужил те насмешки, которыми осыпали меня товарищи, когда я принимался спорить с ними.
Все подробности мы узнавали из газет. Мы также постоянно получали письма от товарищей, окончивших Уэст-Пойнт и теперь служивших во Флориде. От нас не ускользала ни одна деталь, и мы знали имена многих индейских вождей, так же как и внутреннюю политику племен. По-видимому, между ними были разногласия. Партия, возглавлявшаяся одним из братьев Оматла, соглашалась пойти на уступки правительству. Это была партия изменников, и она представляла собой меньшинство. Патриоты были более многочисленны. К ним принадлежал сам главный "мико" и могущественные вожди -- Холата, Коа-хаджо и негр Абрам.