Были правильно выделены два аспекта охранительной задачи: первый связан с удержанием лиц от совершения преступлений посредством воздействия на них охранительных и регулятивных уголовно-правовых отношений; второй — после совершения преступления и разрыва виновными этих отношений — обусловлен содержанием возникшего уголовно-правового отношения ответственности, реализация которого также тесно связана с охраной существующих общественных отношений как от лица, совершившего преступление и обычно уже причинившего ущерб объекту уголовно-правовой охраны, так и от других лиц. Поскольку, однако, речь идет о едином механизме уголовно-правовой охраны, о реализации единой охранительной задачи, пусть и на разных этапах и разными средствами, едва ли имеет смысл акцентировать внимание на различии в содержании понятий «охрана» и «защита». Тем более что такие различия несущественны. «Самозащита общества против нарушения условий его существования» происходит уже с момента издания уголовного закона, а защищать «отношения, которые уничтожены совершенным преступлением», нельзя так же, как и охранять. Между тем и на стадии привлечения лица к уголовной ответственности ничто не препятствует охране (защите) ненарушенных общественных отношений от преступных посягательств.
«Охрана общественных отношений от преступных посягательств, — пишет далее Б. Т. Разгильдиев, — как задача уголовного права имеет свои границы, то есть имеет начало и конец. Она (охрана) определена рамками: от удержания лиц от совершения общественно опасного деяния (начало) до их привлечения к уголовной ответственности в случаях совершения преступления (конец). Такое понимание роли уголовного права подчеркивает действительные его возможности, в то же время исключает несвойственные ему задачи — регулирование общественных отношений. Подводя итог сказанному о задачах уголовного законодательства, можно дать их следующее определение. Задачи уголовного законодательства — это уголовно-правовое обеспечение целостности строго определенных общественных отношений путем удержания лиц от посягательств на них».26
Уголовное право действительно не способно регулировать базисные общественные отношения (предмет уголовно-правовой охраны), содержание которых обусловливается факторами социально-экономического порядка. Однако не следует упускать из виду, что уголовное право все-таки имеет свой предмет регулирования — поведение людей27 и что по поводу именно этого поведения в связи с базисными отношениями и возникают на основе уголовного права общественные отношения, связи между государством и гражданами, пусть и называемые уголовно-правовыми и непосредственно не признаваемые объектом уголовно-правовой охраны. Уголовно-правовые отношения — тоже общественные отношения, и об этом не надо забывать.
Применительно к охранительной задаче уголовного законодательства в целом можно согласиться и с приведенным выше определением. Тем не менее для отрицания наличия у уголовного законодательства регулятивной задачи достаточных оснований не имеется.
Итак, охранительная задача — это обеспечение охраны наиболее важных общественных отношений средствами уголовного права. Регулятивная задача уголовного права состоит в обеспечении граждан системой таких правил поведения, соблюдение которых исключает их привлечение к уголовной ответственности; а нарушение порождает возникновение строго определенных уголовно-правовых отношений ответственности между лицами, совершившими преступления, с одной стороны, и государством — с другой. Задача обеспечения справедливости в уголовном праве связана с сохранением соответствия, поддержанием адекватности уголовного права системе социальной справедливости существующего общества. Причем необходимо еще раз подчеркнуть, что выполнение упомянутых задач обеспечивается содержанием всей системы уголовного права. Тем более что хотя в ч. 1 ст. 2 УК и сделан очевидный акцент на охранительной задаче, но для ее реализации требуется все законодательство, ибо, по существу, в ч. 2 ст. 2 УК именно оно и имеется в виду.
Охранительная задача в ч. 1 ст. 2 УК сформулирована в целом применительно к структуре объектов, закрепленных в разделах Особенной части УК. Последние же как раз и отразили «иерархию ценностей, принятую в развитых демократических государствах, а именно: личность, общество, государство».28
Получившая свое четкое и концентрированное выражение29 в ч. 1 ст. 2 УК иерархия объектов уголовно-правовой охраны тем более необходима, что в нынешней редакции понятия преступления (ч. 1 ст. 14 УК) таковая отсутствует. Между тем «ранжирование» объектов охраны имеет не только важное теоретическое, но и сугубо практическое значение. Так, без законодательного масштаба относительной ценности общественных отношений, охраняемых уголовным правом, исключительно сложно, если вообще возможно, разрешение вопросов применения норм, определяющих условия правомерности причинения вреда при обстоятельствах, исключающих преступность деяния (ст. 37–42 УК).
Вместе с тем помимо неполного отражения содержания охраняемых объектов в изложенной иерархии ценностей, предусмотренных ч. 1 ст. 2 УК, есть и другие погрешности. Основы конституционного строя и безопасности Российской Федерации — тот объект, который и исторически, и по содержанию, и по значению в современных условиях, да и по характеру его закрепления в Конституции, несомненно, важнее интересов отдельной личности. Ибо без обеспечения основ конституционного строя, целостности и безопасности Российской Федерации такие интересы могут оказаться фикцией в стихии социального катаклизма. То же самое можно сказать и об обеспечении мира и безопасности человечества. Наверное, симптоматично, что в приведенном выше высказывании И. Я. Козаченко именно этот объект и был поставлен на первое место среди других объектов уголовно-правовой охраны. На таком же месте он должен находиться и в соответствующем перечне ч. 1 ст. 2 УК, а вслед за ним — основы конституционного строя и безопасности Российской Федерации.
Логика — упрямая вещь. Если интересы личности поставлены в уголовно-правовой иерархии выше основополагающих интересов общества и государства, то и о правомерном причинении ущерба личности при защите основ конституционного строя, безопасности Отечества или мира и безопасности человечества от вооруженных «личностей» и речь-то вести как-то неудобно, вроде бы и нелогично. Однако общество, не охраняющее свои фундаментальные интересы от посягательств его членов, если и не обречено на вымирание, то во всяком случае не может считаться ни демократическим, ни цивилизованным, ни уж точно правовым и социальным, обеспечивающим достойную жизнь законопослушным гражданам.
Важен еще один аспект. Государство обеспечивает свои интересы, а следовательно, интересы общества и личности (здесь можно говорить о частичном совпадении содержания выражений «государственные интересы», «интересы общества» и «интересы личности» в широком плане) посредством деятельности людей. Между тем личные интересы этих людей в связи с такой деятельностью нередко подвергаются опасности нарушения или нарушаются. Посягательства на личность, таким образом, весьма часто являются лишь способом совершения преступлений против государственных интересов, что опять-таки диктует настоятельную потребность в четком уголовно-правовом закреплении приоритета наиболее важных государственных интересов над личными. Иначе структурная органичность Особенной части УК ставится под угрозу нарушения.
Лишь точное по социальному значению отражение объектов охраны в уголовном праве предопределяет высокую степень адекватности выражения охранительной задачи в уголовном законодательстве. Ибо несбалансированность в этом отношении объектов охраны влечет за собой ошибки законодателя как при определении характера общественной опасности преступлений, так и при установлении признаков их составов; обусловливает трудности, а иногда и предопределяет неверные решения в правоприменении; «размывает» правила правомерного поведения, что снижает уровень активности граждан в защите законных интересов в ситуациях, где уголовным законом дозволено причинять ущерб.
Казалось бы, изменение порядка размещения в ч. 1 ст. 2 УК объектов охраны предполагает и изменение структуры разделов Особенной части УК, и более взвешенную их компоновку (в самом деле, не каждое же преступление против государственной власти опаснее любого преступления против личности). В идеале это так, однако изменение структуры разделов Особенной части по существу означает принятие нового УК. Но, хотя уже и появились публикации, где обосновывается необходимость этого,30 при всей важности проблемы сбалансированности объектов охраны в уголовном праве ее разрешение не требует столь радикальных средств.
Можно вполне ограничиться уточнением содержания ч. 1 ст. 2 УК, и выявлением и устранением случаев несбалансированности объектов охраны как по «вертикали» (непосредственных, специальных (групповых) и родовых объектов), так и по «горизонтали» (и непосредственных объектов между собой, и основных, дополнительных, факультативных объектов внутри непосредственного). Понятно, что второе направление разрешения упомянутой проблемы предполагает проведение углубленных теоретико-практических исследований, а для этого нужно время. Потому и справедливый упрек в «декларативности УК РФ», которая негативно влияет «на соблюдение гражданами его норм и эффективное применение»,31 должен восприниматься через призму длительного, тщательного «улучшения» УК и не более того.