Вместе с тем развитие имущественного оборота привело к тому, что объектами ряда сделок теперь являются не только отдельные вещи, но и целые имущественные комплексы (например, имущество предприятия), в состав которых наряду с вещами входят также имущественные права и даже обязанности (долги) их владельцев. Кроме того, имущественные права (например, удостоверенные "бездокументарными ценными бумагами") стали объектом таких сделок, которые ранее совершались лишь в отношении вещей (договоров купли-продажи, залога и др.). Такое положение иногда приводит исследователей к выводу о возможности признания права собственности (или другого вещного права) на обязательственные права, что, в свою очередь, вызывает сомнения в сохранении своего значения и этим важным признаком вещных прав, и в целом в необходимости дальнейшего использования этой традиционной гражданско-правовой категории.
Однако практические попытки пренебрежения спецификой вещных прав неизбежно ведут к негативным последствиям. Так, применение вещно-правового способа защиты в виде иска об "истребовании" (возвращении в натуре) бездокументарных акций, находящихся у незаконных владельцев, во многих случаях оказывается безрезультатным: ведь такие акции, даже рассмотренные в качестве "бестелесных вещей", не будучи индивидуально-определенными объектами, смешиваются на счете приобретателя с другими аналогичными акциями того же эмитента, в силу чего исключается возможность их последующего истребования первоначальным владельцем (собственником), ибо новый приобретатель всегда может утверждать, что речь идет о других акциях, вполне законно приобретенных им у другого отчуждателя.[8]
Такая ситуация является прямым следствием отождествления сначала законодателем (ст. 2 и 18 Федерального закона от 22 апреля 1996 г. N 39-ФЗ "О рынке ценных бумаг"), а затем и правоприменительной практикой правового режима ценных бумаг как документов (индивидуально определенных вещей в соответствии с п. 1 ст. 142 ГК) и "бездокументарных ценных бумаг", в действительности являющихся лишь способом фиксации соответствующих обязательственных и (или) корпоративных прав (ст. 149 ГК). Зафиксированные подобным образом права не могут и не должны защищаться вещно-правовыми способами, поскольку для этого предназначены обязательственно-правовые (иск о возмещении причиненных убытков) либо общеправовые (иск о признании права) способы защиты. Не случайно, например, в силу п. 4 ст. 454 ГК к отношениям по возмездному отчуждению (переходу) прав нормы о купле-продаже вещей применяются, только "если иное не вытекает из содержания и характера этих прав".
Таким образом, особенности вещных прав в действительности сохраняют как теоретическое, так и практическое значение. Поэтому имущественные права в отечественном правопорядке по-прежнему не могут и не должны рассматриваться в качестве самостоятельных объектов вещных прав (исключается ситуация появления "права на право").
Что же касается нахождения прав в составе имущественных комплексов - объектов права собственности или других вещных прав, то следует иметь в виду условность такой квалификации. Прежде всего "имущество" обычно составляет единый комплекс лишь для целей оборота, т.е. в обязательственных отношениях (например, при совершении сделок по продаже или аренде предприятия), либо в случаях универсального правопреемства (при прекращении существования одного из субъектов в ситуации реорганизации юридических лиц или наследования после смерти гражданина)[9]. Это особенно ясно видно на примере таких имущественных комплексов, как паевые инвестиционные фонды (ПИФы), находящиеся в доверительном управлении специально созданных для этого акционерных обществ (управляющих компаний)[10]. В соответствии с законом в закрытые ПИФы владельцы "паев" могут вносить не только денежные средства, но и иное имущество, благодаря чему эту разновидность ПИФов можно считать имущественными комплексами в строгом смысле слова. Как единый комплекс это имущество выступает только в виде объекта договора доверительного управления, заключаемого его совладельцами с управляющей компанией. При непосредственной эксплуатации (использовании) имущественного комплекса его собственником (субъектом иного вещного права), т.е. в статике имущественных отношений, сразу же выявляются особенности правового режима отдельных составляющих его объектов.
Более того, даже при передаче таких комплексов uno actu (по одной единой сделке), например при продаже или аренде предприятия, переход прав на каждый из составляющих их объектов все равно осуществляется с соблюдением особенностей их правового режима, т.е. специфики вещных или обязательственных (а также исключительных и корпоративных) прав. Именно поэтому здесь требуется составление специальных актов инвентаризации и передачи имущества (ст. 561, 563, 659, 664 ГК), в которых перечисляются (т.е. индивидуализируются) все объекты, составляющие соответствующий комплекс, включая вещи, права и долги.[11]
Тем самым фактически реализуется давно известный развитым европейским правопорядкам принцип специализации (Spezialitaetsprinzip, Bestimmtheitsgrundsatz), согласно которому вещное право в отличие от обязательственного можно установить или передать только на отдельные определенные вещи, но не на их совокупности. Этот принцип действует для вещных прав и не распространяется на сферу обязательственных отношений.
Данное положение не учитывается при объявлении объектом собственности конкретного лица "имущества в целом". С вещно-правовых позиций это невозможно, ибо правовой режим конкретных объектов, составляющих имущество ("собственность") лица, в действительности различен. Поэтому нахождение в составе имущества определенного лица его прав и обязанностей не отменяет и не изменяет вещно-правовых подходов.
Более того, более или менее широкое распространение в праве этой категории имеет следствием как минимум недоразумения и неудобства в ее практическом использовании. Это подтверждает появившаяся в отечественном законодательстве весьма сомнительная конструкция кондоминиума (от лат. con - общий, совместный и dominium - собственность, т.е. общая собственность) как комплекса недвижимого имущества, включающего земельный участок и расположенное на нем жилое здание, в котором отдельные жилые помещения находятся в частной (или также в публичной) собственности конкретных владельцев, а остальные части - в их общей долевой собственности (ст. 289 и 290 ГК, ч. 8 ст. 1 Закона об основах федеральной жилищной политики)[12].
Такая ситуация обычно складывается при приватизации жилья в многоквартирных домах, когда частные собственники отдельных квартир должны совместно эксплуатировать находящиеся в их общей собственности лестничные клетки и лестницы, лифты, крыши и подвалы, электрическое, сантехническое и иное оборудование, обслуживающее жилой дом в целом, а также придомовую территорию (земельный участок). Особенность юридического режима кондоминиума составляет невозможность для собственника жилого помещения произвести отчуждение своей доли в общем имуществе кондоминиума отдельно от права собственности на жилое помещение (п. 2 ст. 290 ГК, п. 3 ст. 8 Закона о товариществах собственников жилья), как, впрочем, и наоборот.
Кондоминиумы стали способом решения вопроса о принадлежности общих частей и оборудования многоквартирных жилых домов, в ходе приватизации которых отдельные квартиры и даже жилые комнаты стали рассматриваться законом в качестве самостоятельных объектов права собственности. Само по себе данное решение нельзя признать удачным, ибо такие квартиры и комнаты не предназначены для самостоятельной эксплуатации, будучи теснейшим образом связанными и друг с другом, и с другими частями дома. Игнорирование этой связи повлекло необходимость установления специального правового режима для общих частей и оборудования жилых домов (объявленных объектом общей долевой собственности всех собственников помещений) и создания для их эксплуатации специальных юридических лиц - товариществ собственников жилья.[13]
Вместе с тем сам дом (здание в целом) перестал быть единым объектом недвижимости. Более того, самостоятельными вещами, по сути, перестали быть и общие части дома, поскольку они лишены оборотоспособности вне связи с обслуживаемыми ими жилыми помещениями. При этом на практике собственники-жильцы не испытывают серьезного интереса в поддержании в хорошем состоянии мест общего пользования (лестниц и лестничных площадок, лифтов и т.п.), сосредоточивая все усилия на эксплуатации только "своей ячейки" (квартиры или комнаты). Между тем если кто-либо из них по какой-то причине не будет иметь доли в праве собственности на общее имущество дома (например, подъезда и лестниц), то просто не сможет нормально пользоваться принадлежащим ему жилым помещением. Уже сама возможность такой парадоксальной ситуации свидетельствует о недостатках конструкции кондоминиума.
Для нежилых (например, офисных) помещений, где требование обязательного создания кондоминиума и эксплуатирующего его товарищества собственников в законе отсутствует, такие ситуации в ряде случаев, к сожалению, стали реальностью. Так, по одному из рассматривавшихся арбитражными судами споров было установлено, что общество с ограниченной ответственностью приобрело нежилое помещение площадью 110 кв. м в принадлежавшем продавцу здании. Спустя некоторое время общество обратилось с иском к продавцу о признании права долевой собственности на общее имущество здания (коридоры, лестницы, туалетные комнаты, инженерные коммуникации и т.п.), без использования которых приобретенное им помещение невозможно нормально эксплуатировать. Арбитражный суд одной из инстанций удовлетворил его требования, применив по аналогии ст. 290 ГК, однако Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ отменил это решение, указав на недопустимость аналогии в данном случае, а также на то, что предметом договора купли-продажи было лишь офисное помещение, а "о продаже мест общего пользования и инженерных коммуникаций в договоре не упомянуто"[14].