Свалка вещей в шкафах первокурсников находит свое продолжение в тумбочках и письменных столах. В основе конструирования бытовых свалок такого рода лежит принцип, сформированный еще в той, прошлой семейной жизни: на поверхности всё в порядке, и это – вид для родителей (у курсантов – по той же патерналистской модели – для командиров), внутри можно проигнорировать требования порядка, действовать по своей воле.
Помимо прочего, такие свалки являются свидетельствами того, как не вписывается гражданский быт в военные нормы. Дело в том, что первокурсники приносят в казарму массу ненужных вещей, которым здесь не находится места. Шкафы и тумбочки не вмещают всего этого скарба, курсантам еще предстоит его модернизация и переделка «под себя», но это будет на старших курсах. А пока курсанты-новички не знают, что и как можно сделать, чтобы каждая вещь была на месте и к месту, потому и в свалках, каковыми становятся тумбочки и шкафы, сами курсанты порой не могут разобраться. В интервью курсант Михаил П. объяснил, каким образом он находил в таких кучах необходимый в данный момент предмет:
«Сначала ты просто всё вываливаешь из шкафа на пол. После этого начинаешь искать, что тебе надо».
Следующий не менее важный источник организованного кавардака – специфическое отношение первокурсников к своей комнате, к казарме в целом. Первокурсник воспринимает казарму как место кратковременного пребывания, а комнату – как чужое для него помещение. Ему здесь неуютно, неудобно. Новички настроены как можно быстрее покинуть эту территорию.
«У нас был такой настрой: побыстрей уйти жить в город. Никто не думал о том, что будет жить в казарме долгое время. Мы думали, что после первой сессии пойдем жить в городе» [Георгий В., курсант].
Однако такие ожидания не имеют ничего общего с реальностью: курсантам придется прожить в казарме по меньшей мере два года, до того момента, когда их (может быть, за хорошую учебу и примерное поведение) переселят на постоянное жительство в город.
Отношение первокурсников к казарме как временному, чужому месту жительства отражается в конструировании ими условий быта: бытовой комфорт неважен, а порядок наводится лишь с целью выполнить требования командиров. «Лишь бы начальство не доставало», – так курсант Георгий П. пояснил в интервью основной мотив уборки в комнате.
Отсутствие адекватного опыта противостояния тотальным запретам военной организации определяет то, что курсанты в этом плане действуют достаточно примитивно и неумело. В ситуации угрозы внешнего воздействия на деятельность первокурсников у них срабатывает своего рода охранительный инстинкт – стремление прятать вещи, которые могут быть изъяты как запрещенные.
«Мы прятали запрещенные предметы, еду различными способами. Один наш курсант прятал сухари в носках, у другого под кроватью нашли целый мешок сгнивших яблок» [Михаил П., курсант].
Курсанты еще не умеют рационально использовать свои деньги для покупки того, что нужно в повседневной жизни, на эти цели денег поначалу просто не остается. На вопрос, на что была потрачена первая стипендия, 32 опрошенных курсанта ответили, что они потратили ее на отдых (пиво, чипсы, кино, дискотеки и т.п.). Дело в том, что у первокурсников пока не сформировались потребности покупать то, что нужно в быту. Они прожили в казарме, без родителей, слишком мало, чтобы осознать, что им здесь необходимо.
Впрочем, несмотря на то, что комната воспринимается первокурсниками как чужая, не своя территория, в ней все-таки встречаются места, свидетельствующие об ином отношении курсантов к быту. Прежде всего, это курсантская кровать.
Кровать и небольшое пространство около нее – зона порядка. Кровать – место, которое в некоторой степени презентирует того, кто здесь живет. Ботинки, тапки – пока только эти предметы обихода более или менее точно свидетельствуют о проживающих в комнате первокурсниках. Все остальные свидетельства (не считаем свалку учебников на полке и крошки хлеба на столе) скрыты от окружающих: спрятаны в сумки, рюкзаки, тумбочки и шкафы.
Кавардак в комнате является, помимо прочего, результатом недоверия курсантов-первокурсников друг другу. Такое недоверие определяет то, что внутренний мир первокурсника закрыт от окружающих. Несмотря на то, что в комнаты курсанты стараются селиться исключительно с друзьями, к ним нет еще доверия. Пока соседи по комнате – это не настоящие друзья, а люди, с которыми приятно общаться. В этих условиях курсанты-первокурсники не спешат выставлять напоказ фотографии близких, опасаясь осуждения и насмешек, они не стараются демонстрировать свой мир, создавая свой уголок в комнате. Пока только ботинки у кровати презентируют индивидуальность курсантов.
Недоверие курсантов друг к другу определено еще и тем, что среди первокурсников распространено воровство.
«Один раз мне родители прислали деньги. Об этом не знал никто, кроме моих соседей по комнате. Вечером мы легли спать, деньги я положил в карман брюк, которые повесил на спинку стула, стоящего у кровати. Сон у меня очень чуткий, поэтому я точно знаю, что никто в комнату ночью не заходил. Проснувшись утром, я обнаружил, что денег в кармане брюк нет. После этого случая мне стало стыдно оттого, что я живу с вором» [Геннадий Ш., курсант].
В основном предметом краж среди первокурсников являются деньги. Также на первых курсах распространено воровство форменной одежды. По сути, это свидетельство неопытности курсантов в плане обращения с формой.
«Кражи формы нередко напоминают цепную реакцию и являются результатом того, что у какого-либо курсанта пропало что-то из обмундирования; кража выступает способом восполнения утерянного имущества» [Андрей В., командир взвода].
Позже, на старших курсах, воровство постепенно исчезает из жизни курсантов. С одной стороны, это результат сформировавшегося жизненного опыта старшекурсников, они уже освоили иные способы восстановления утерянных вещей. С другой – формируется установка, что воровать у своих неудобно, нечестно и опасно.
Организация быта первокурсников продиктована индивидуальными целями, а не групповыми. Курсанты благоустраивают комнату для себя, а не для других, компенсируя недостаток домашней обстановки в казарме. Групповое проектирование быта возникнет позже, на старших курсах. По этому поводу курсант-старшекурсник Геннадий К. пояснил: «В своих комнатах мы хотели создать домашнюю обстановку, чтобы мы могли после учебного дня прийти в комнату расслабиться, отдохнуть, почувствовать себя как дома». На первом курсе эта установка еще слабо выражена.
Итак, первокурсники стараются навести порядок не для себя, а для начальства. Их действия направлены на формирование у руководителей образа порядка для удовлетворения тех требований, за невыполнение которых курсантов подвергнут наказанию. И при первом, поверхностном знакомстве с комнатой кажется, что цель достигнута: порядок наведен. Но такой порядок фрагментарен, что и выдает истинные мотивы его организаторов. Пыль под кроватями, беспорядок в тумбочках и шкафах, грязный туалет – всё это показатели «порядка для начальства», «организованного кавардака» в комнате.
Амбиции курсантов-первокурсников, их желание навязать военной организации правила, которые они сформировали в гражданском обществе, не позволяют им пока четко соблюдать принятые в военной среде нормы. Первокурсники демонстрируют лишь внешнее соблюдение подобных нормативов, что свидетельствует о том, что процесс интериоризации норм военной организации у них пока не произошел. На этом этапе курсанты-новички просто вынуждены мириться с теми условиями армейского быта, в которые они попали, совершенно не осознавая значимости данных порядков для функционирования военной системы в целом.
На этом этапе адаптации первокурсника к условиям военной организации возникает еще одна проблемная ситуация. Новичку в условиях жесткой системы социального контроля непросто понять, где та нормативная линия, которую и нужно освоить, где тот набор судьбоносных для него смыслов и значений, постижение которых даст ему возможность адаптироваться в военной среде. Опасность этой ситуации в том, что она может привести первокурсника к путанице установок, к тому, что на самом деле в процессе вторичной социализации в военном вузе будет сформирован неадекватный военной среде ориентационный комплекс. На первый взгляд, военизированная организация четко устанавливает, как необходимо жить новичку. Но освоение только лишь официальных нормативов поведения в военной среде часто не дает положительных результатов. Нередко военным сообществом это воспринимается как демонстративная социализация[1][39], попытки выслужиться, «прогнуться перед начальством». Даже сама администрация вуза не поощряет таких действий первокурсника.
Другой смысловой набор складывается под воздействием неформальных групп, которые возникают в рамках курса. Однако система социального контроля военного вуза быстро показывает всю невыгодность для курсанта такого пути. В сущности, в процессе формирования ориентационного комплекса курсанта остается лишь один путь – освоение социальных практик деятельности и норм взаимодействия военного сообщества.
Не все курсанты-новички сразу смогут осуществить адекватный выбор идентификационных ориентиров. На это существенное влияние оказывает прошлый жизненный опыт. В этом отношении наиболее адаптивными являются две категории курсантов: 1) курсанты-новички, которые пришли в военный вуз уже с опытом членства в различного рода подобных организациях; 2) продолжатели «военной династии» – курсанты, пришедшие в военный вуз, чтобы продолжить семейную традицию или по примеру друзей (они наблюдали, как близкие для них люди служили и уже до прихода в данное учебное заведение имели определенное представление о нем, хотя ранее не являлись членами военизированных организаций)[2][40].