Не следует забывать, что языковая политика всегда считалась не только общим филологическим делом, она являлась и являетсясредоточием многих интересов, а главное, всегда была проникнута оценочными суждениями. Проблема истинности таких суждений постоянно занимала С.И. Ожегова, основателя сектора культуры русской речи, и в теоретическом, и в практическом плане. В связи с этим важно обратиться к историческим основам нормализации русского литературного языка. В эпоху формирования русского национального языка вопросы его нормализации занимали значительное место в работе ученых. С.И. Ожегов подчеркивал, что именно тогда наметились два взаимно связанных критерия нормализации.
Глава первой русской филологической школы М.В. Ломоносов выдвинул критерий исторической целесообразности в упорядочении норм литературного языка. М.В. Ломоносов разграничил стили литературного языка в зависимости от стилистической характеристики языковых единиц, тем самым впервые определив нормы стилей. Позиция осознанной, активной нормализации была самой характерной чертой взглядов ученого: "Ежели в народе слово испорчено, то старайся оное исправить", — писал он в своей Риторике. Этот принцип развивался в трудах его последователей вплоть до 30-х гг. XIX в. Второй критерий — социально-эстетическая оценка — преобладал в трудах В.К. Тредиаковского, а затем и в работах филологов карамзинской школы, определявших новое развитие принципов нормализации литературной, и прежде всего художественной, речи. Во второй половине XIX в. вопросы научной нормализации языка получили дальнейшее развитие в работах Я.К. Грота (1812—1893). Он впервые систематизировал и теоретически осмыслил свод орфографических законов литературного языка [9]. Нормативное направление исследований Я.К. Грота выразилось и в том, что он разрабатывал принципы составления областных, толковых и переводных словарей. Для нормативного "Словаря русского языка", издаваемого под руководством Я.К. Грота с 1891 г. (буквы А—Д) была разработана система грамматических и стилистических помет.
После смерти Я.К. Грота в Академии царила отвлеченная мысль, опиравшаяся на авторитеты и не вступавшая в заметное противоречие с главенствующей концепцией языка, в основе которой лежали исследования описательно-систематизаторского характера. Так, по мнению академика А.А. Шахматова, вопросы нормализации литературной речи стоят за пределами научного языкознания. Лишь начиная с 30-х гг. XX в. основные усилия молодых ученых нового направления — к их числу относились В.В. Виноградов, Г.О. Винокур, С.И. Ожегов, Л.В. Щерба и др. — были направлены на разработку идей активной нормализации литературного языка нового времени.
Основу нормализации языка составляет анализ современного состояния языка и его литературной нормы в свете закономерностей исторического развития. Языковая норма, хотя бы и неосознанная, свойственна разным формам существования языка — диалектомязыку народностей, общенародному языку. Но о языковой норме в полном смысле этого слова, то есть как о категории осознанной и фиксированной в общеобязательных правилах, можно говорить только применительно к эпохе формирования языка с сопутствующим этому процессу преобразованием его литературно-письменной формы.
Понятие нормы в разных областях деятельности оказывается существенным, но строится на основе различных конструктивных признаков. Средняя норма выпадения осадков (среднее количество осадков в то или иное время года) и норма права (свод общеобязательных правил поведения), норма прибавочной стоимости (отношение массы прибавочной стоимости к переменному капиталу, выраженное в процентах) и норма медицинских показателей здоровья (совокупность мер этих показателей в некоторых допустимых пределах) и т. Д. К конструктивным признакам языковой нормы относятся план кодификации и план функционирования речевой деятельности, в процессе которой происходит реализация кодифицированных норм. В работах исследователей Пражского лингвистического кружка Б. Гавранка, М. Докулила, А. Едлички подчеркивалась необходимость различать действительность нормы, ее реальную материализацию в нормативной литературе — в грамматиках, справочниках, стилистиках, риториках и словарях. Кодификация как осознанная норма, закрепленная в сводах правил, предназначенных для всех обучающихся языку, свойственна лишь литературному языку. Кодификация как свод языковых правил может существовать отдельно от говорящих. Тогда как функционирующие нормы, то есть нормы в действии, не могут существовать вне коллектива, вне личностей.
Идеал кодификации заключается в незыблемости, стабильности языковых установлений. Функциональные же и стилистические потребности языка создают условия для возможных его изменений, прежде всего в норме употребления языковых единиц. Академик И. В. Ягич отмечал. "Против... отклонений от закономерных образований теория может некоторое время обороняться, но в конце концов она обычно уступает, потому что именно употребление — последняя инстанция, которой нельзя не покоряться". Значение фактора употребления подчеркнуто и в том определении нормы, которое предложил С.И. Ожегов: "Норма — это совокупность наиболее пригодных ("правильных", "предпочитаемых") для обслуживания общества средств языка, складывающихся как результат отбора языковых элементов (лексических, произносительных, морфологических, синтаксических) из числа сосуществующих, наличествующих, образуемых вновь или извлекаемых из пассивного запаса прошлого в процессе социальной, в широком смысле, оценки этих элементов".
Дальнейшая разработка понятия нормы привела к появлению иных определений, например: "норма — реализация системы" [13] или: "Понятие нормы имплицитно предусматривает присутствиевероятностных оценок... Чтобы получить достаточно богатое описание норм речи, необходимо использовать весь интервал вероятностной меры от нуля до единицы". Но ни одно из этих определний не было столь емким и разносторонним, как определение Ожегова. В первом явно отсутствует исторический подход, не учтены и элементы социолингвистического характера. Во втором определении дается основа для объективной оценки количественной природы нормы, но нет ни системно-типологического подхода (как у Ожегова и у Косериу), ни тем более существенных компонентов исторической или социолингвистической оценки нормы. С диахронической точки зрения норму можно рассматривать как итог познания и отражения некоей стержневой, исторически отшлифованной сущности литературного языка, то конкретное прагматически рациональное начало, отталкиваясь от которого можно оценивать появляющиеся неологизмы, воспринимающиеся многими как хаотические, беспорядочные, портящие литературный язык или даже вредящие ему. Резкие и немотивированные отступления от литературной нормы — имеются в виду неправильные, неверные написания слов; погрешности в произношении; образования, противоречащие грамматическим и лексическим законам языка, — квалифицируются как ошибки. Типология ошибок, вызванных отклонениями от литературной нормы, охватывает все синтагматические и парадигматические ряды языковых единиц. Обычно ошибки изживаются в школе, на протяжении многолетнего обучения русскому языку. Тем не менее многие из них проскальзывают в повседневную речь даже образованных людей; иногда появляются в речи дикторов на радио и телевидении, в деловой речи и выступлениях депутатов и государственных деятелей. Поэтому уместно кратко напомнить об основных типах наиболее распространенных ошибок.
Ошибки квалифицируются по уровням языка. Прежде всего выделяются орфографические и пунктуационные ошибки, появляющиеся в результате нарушения правил правописания. Рекомендации правильного написания даются орфографическими словарями . В устной речи различаются орфоэпические ошибки, связанные с отступлением от нормы в произносительной системе языка. Ошибки, наблюдающиеся в произношении и ударении слов, можно выправить в соответствии с рекомендациями орфоэпического словаря . Грамматические ошибки, обусловленные нарушением грамматических законов языка, наблюдаются в образовании форм слов, в построении словосочетаний и предложений. В соответствии с тремя основными Разделами грамматики различаются ошибки в словоизменении, словообразовании и синтаксисе. Эти ошибки преодолеваются, с одной стороны, с помощью грамматики , с другой — с помощью грамматических словарей . Последний пласт ошибок (по месту в типологии, но не по значению!) — лексические и фразеологическиенеправильности или неточности в употреблении отдельных слов, появляющиеся в результате смешения паронимов, незнания точного значения слов, неуместного использования макаронизмов и т. п. Лексико-фразеологические ошибки в речи обусловлены неправильным употреблением слов в фразеологии: ср. глас вопящего в пустыне вместо глас вопиющего в пустыне; жить как Христос за пазухой вместо — жить как у Христа за пазухой; брать быков за рога вместо брать быка за рога, власть предержащие вместо власти предержащие (вариант в ед. ч. — власть предержащая] ошибочное употребление появилось под влиянием фразеологизма власть имущие).
В связи с отклонением от современной стилистической нормы на всех уровнях языка различаются и стилистические ошибки. Эти ошибки заключаются в употреблении языковых единиц (слов, словосочетаний, предложений), обладающих стилистической окраской, не соответствующей стилистической окраске всего текста. Среди них должны быть отмечены лексико-стилистические и грамматико-стилистические ошибки. Такого рода отступления от нормы фиксируются прежде всего в словарях лексических трудностей русского языка , словарях паронимов и фразеологических словарях .