1.2. Категория персональности/имперсональности в английском языке
Каждый естественный язык отражает определённый способ восприятия и концептуализации мира. Выражаемые в нём значения складываются в некую единую систему взглядов, своего рода коллективную философию, которая навязывается в качестве обязательной всем носителям языка. Свойственный языку способ концептуализации действительности отчасти универсален, отчасти национально специфичен, так что носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков (Апресян Ю. Д., с. 350).
Логические схемы обыденного мышления встроены в язык. Языки обращаются с ними по-разному, расширяя возможности одних и отодвигая в тень другие. В этом сказывается, по В. фон Гумбольдту, духовная индивидуальность нации, та "живость языкового сознания, которая превращает язык в зеркало мира" (Арутюнова Н. Д., с. 793).
Обработанные языком познавательные структуры включаются в целостную систему знаний – языковую картину мира, локализующуюся в сознании индивида и способную обеспечивать ориентацию человека в окружающей среде и в определённой степени управлять его поведением. Обмен знаниями между людьми служит формированию и беспрерывному пополнению и уточнению общей, коллективной, принадлежащей всему данному обществу картины мира. В виде системы фреймов в памяти каждого индивида (в его нейропсихологических механизмах) хранится и общий для данного коллектива язык (знание языковых единиц и правил), выполняя роль программы, управляющей коммуникативным поведением индивида (Сусов И. П., с. 13).
В содержании благодаря организующей его форме выделяются смысловые единицы языка, а именно значения. Они различаются между собой и характеризуются каждое своим местом в языковой системе. В них кристаллизуется остающееся за пределами собственно языковой системы бесконечное множество элементов опыта, представлений и понятий (концептов). В какой-то степени смысловые пространства разных языков (из-за различий в культурах соответствующих этносоциальных коллективов) неодинаковы (Сусов И. П., с. 5).
В лингвистике не раз высказывалась мысль об антропоцентричности языка: для многих языковых значений представление о человеке выступает в качестве естественной точки отсчёта. Так, мы оцениваем размеры животных, соотнося их с размерами человеческого тела. "Человеческий фактор" входит, кроме того, во все оценочные слова и большинство слов, связанных с понятием нормы, ибо система норм – человеческое установление (Апресян Ю.Д., с. 648). Антропоцентрический принцип организации текста воплощается в возможности говорящего определить себя в категориях грамматики синтаксиса и морфологии (Слюсарева Н. А., с. 93).
Более того, говорящий эгоцентричен, временные и пространственные параметры он задаёт сам. С его Я соотнесены сейчас (в момент развёртывания его высказывания) и здесь (рядом с говорящим) (Сусов И. П., с. 13).
Выбором говорящего определяются модальность, залог и лицо, которые обслуживают коммуникативную функцию языка. Темпоральность, аспектуальность и число связаны с отражением ситуативных условий общения, т.е. с отражением мира в сознании, и обслуживают когнитивную функцию языка. Категория личности – безличности оказывается в наибольшей степени зависящей от выбора говорящего, точнее, воплощающей этот самовыбор самим фактом существования говорящего и произносимой им речи.
Универсальная семантико-синтаксическая категория личности – безличности состоит из трёх базовых элементов, которые отражают в сознании реальных предметных участников ситуации общения: говорящий – слушающий – предмет речи. Категория личности — безличности воплощается в общеязыковой и функционально-семантической категории лица, реализующейся в индоевропейских языках в парадигмах личных и притяжательных местоимений и в системе глагольного словоизменения (Слюсарева Н. А., с. 93).
Как грамматическая категория безличные предложения начали изучаться в XIX веке, однако, на первом этапе изучения безличными назывались фактически все односоставные предложения.В научной литературе существуют различные толкования категории персональности. Некоторые исследователи (Н. А. Слюсарева, В. И. Карасик) под персональностью понимают систему признаков семантического субъекта, грамматически функционирующую как категория лица. При этом категория персональности определяет говорящего, участника речи и того, кто в речи не участвует. По мнению других ученых (Л. В. Шишкова, Т. Ю. Смирнова), персональность – это коммуникативный аспектпредложения, характеризующий участников ситуации, обозначаемой предложением, по отношению к участникам речевой ситуации. При этом важно подчеркнуть, что при любом подходе проблема описания разноуровневых средств, служащих в речи для выражения категориальной семантики персональности, коррелирует в современных исследованиях с вопросом о категории лица, план выражения которой также имеет полевый характер. Поэтому ее адекватное описание возможно лишь при учете как морфологических, синтаксических, так и лексико-семантических, функциональных, прагматических аспектов отдельных языковых единиц и всего высказывания.
В традиционной грамматике оппозиция личность / безличность часто пересекается с двумя сходными по названию, но различными по природе категориями: одушевленностью (иногда обозначаемой также термином "личность") / неодушевленностью ("неличностью") семантического актанта – носителя признака; категорией личности (персональности). Положение еще более осложняет пересечение указанных понятий с компонентами категории лица (персональности). Термины "1-е, 2-е и 3-е лицо" используются как для характеризации категориальной принадлежности актантов, так и для обозначения "грамматического лица" признакового компонента (глагола). При рассмотрении безличности как компонента функционально-семантического поля личности / безличности можно сказать, что в английском языке данное значение выражается не грамматически (как в русском языке), а лексически – местоименной формой 3-го лица единственного числа it. Таким образом, оппозиция личность / безличность грамматически здесь не выражена. Итак, грамматическая категория личности / безличности выступает как компонент, во многом определяющий своеобразие устройства и функционирования простого предложения в разноструктурных языках.
Коренные причины существования безличных конструкций в одних языках и отсутствия их в других служат предметом споров языковедов-синтаксистов, психолингвистов, этнофилософов. Сталкиваясь с разнообразием русских синтаксических конструкций, не имеющих прямых эквивалентов в некоторых других языках, иностранные ученые склонны подчас искать причины этого явления не в самой системе русского языка, а в каких-то специфических культурных традициях, в особенностях менталитета русского народа и в других экстралингвистических факторах.
Категория персональности/имперсональности (личности/безличности) является важной содержательной синтаксической категорией, которая выражает степень выделенности сознанием человека того референта действительности, ментальный аналог которого (концепт) формализуется в структуре предложения в функции подлежащего. Из такого понимания ее сущности следует, что анализ персональности/имперсональности может осуществляться с позиций прототипической теории [Rosch; Langacker], в свете которой она предстает в качестве градуальной категории, варьирующей в достаточно широком диапазоне между прототипическими личными предложениями и прототипическими безличными предложениями. Эти типы предложений представляют собой крайние точки, ограничивающие соответствующий речемыслительный континуум.
Прототипическими личными предложениями являются такие, в которых подлежащее выражено личным местоимением 1-го лица единственного числа:
I am a student.
I like reading.
В таких предложениях подлежащее всегда имеет максимально личный, определенный, выделенный, индивидный, уникальный характер. По мере ослабления этих признаков и нарастания им противоположных (невычленимость, неопределенность, обобщенность, неконкретность и размытость в референционном плане, нечеткость локализации в сетке пространственно-временных координат и т.п.) происходит и постепенный сдвиг в сторону безличных конструкций.
К отклоняющимся от прототипа в незначительной степени личным предложениям следует отнести такие, в которых подлежащее обозначает лицо, при том, что оно выражено либо одушевленным именем существительным, либо личным местоимением (но не I):
The passengers were leaving the plane.
The boy came into the room.
Heisastudent.
При этом следует указать на то, что категорию персональности/имперсональности или личности/безличности не следует отождествлять с категорией определенности/неопределенности, с которой она тесно связана, но которой она, вместе с тем, не идентична. В силу этого, предложения «A boy came into the room» и «The boy came into the room»следует трактовать как разные в плане реализации ими категории определенности/неопределенности, но одинаковые в плане реализации ими категории персональности/имперсональности.
На еще большем расстоянии от прототипа категории персональности отстоят предложения, подлежащие которых обозначают не-лицо и выражаются неодушевленными именами существительными:
A tree fell down.
The stone was large and heavy.
The building was constructed three years ago.
Заметим, что подлежащие в таких предложениях именуют единичные объекты. На периферии предложений персонального типа находятся такие, подлежащие которых выражены существительными, обозначающими различные типы множественности, в частности «множественность дискретных объектов:
The desks in the classroom are all new;
Flowerswerebroughtin,