Последователем идей Рузвельта можно считать Линдона Джонсона, тридцать шестого президента США. Его идея «Великого общества» была направлена на решение проблем бедности в стране и была в целом схожа с «Новым курсом». Однако в случае с Джонсом акцент делался не на экономике, а на социальных программах.
США можно по праву назвать главным профессионалом в области национальный идей. Одной из самых сильных идей за всю историю можно считать «американскую мечту». «Чем ты будешь богаче, тем ты будешь счастливее» - такой нехитрый девиз, родившийся в эпоху подъёма капитализма, постепенно трансформировался в совершенно неповторимое, на мой взгляд, невероятное самосознание американцев как единой нации. И это в отсутствии такого понятие как американский этнос, то есть фактор единства происхождения не учитывается. Однако, американская мечта, «которая дает основания любому гражданину, находящемуся на любой ступени социальной лестницы, добровольно и весело распевать гимн, поскольку он уверен в том, что при желании может стать кем-то вроде великого Гэтсби»[5], позволяет гражданам США без лишнего пафоса считать себя великой державой.
Не отставала от Америки и Великобритания. Бывшая некогда великой державой, в XX веке «Владычица морей» потеряла почти все свои колонии. «Легко ли среднестатистическому британцу отказаться от психологии подданного империи? Но для того, чтобы стать лучшим, можно пожертвовать устаревшей идеологией, превратившейся химеру»[6]. Примириться с этим было непросто, но умелая политика правительства сделала своё дело. «Тони Блэр, впервые 1997 году вступая в должность премьер-министра Великобритании, просто сформулировал базовые задачи – свои и нации: “Сегодня я хочу определить амбициозный курс для нашей страны: стать не больше и не меньше модельной нацией XXI века… Мы никогда не сможем стать самыми большими. Мы никогда не станем снова самыми могущественными. Но мы можем стать лучшими. Лучшим местом для жизни. Лучшим местом для воспитания детей, лучшим местом для полнокровной жизни, лучшим местом для того, чтобы здесь стареть”»[7]. Как видно, на Западе такой способ объединения и одновременно с этим модернизации работал вполне успешно.
Говоря о нациях, мы выходим к теме русской, российской национальной идеи. Рассматривать её хочется не просто как перечисление таких проектов в истории, но применительно к ключевым для нас проблемам.
Процесс формирования национальной идеи – сложный и продолжительный. Существует масса вопросов, ответы на которые дать довольно сложно. Откуда должна идти инициатива: от государства или же идея формируется в обществе, постепенно зарождаясь в умах населения? Где искать суть идеи: в великом прошлом страны, или же ориентироваться на будущие свершения? В конце концов, какую проблему выбирать как важнейшую и наиболее принципиальную, решение которой и будет олицетворять национальную идею? Попробуем ответить на все эти вопросы, взяв за отправную точку Россию.
За всю историю вопрос поиска национальной идеи в России всплывал неоднократно. Чаще всего это был вопрос идеологического толка. «Москва – третий Рим» в период возвышения Московского княжества при Василии III, Теория официальной народности Николая I, идея построения коммунизма при Хрущёве – самые известные и получившие самое широкое распространение. Отдельной строкой можно выделить две войны: Отечественная 1812 и Великая Отечественная 1941-1945 годов. Все они без сомнения объединяли народ, заставляя сплачиваться для достижения единой цели или же для защиты страны от внешнего врага.
И здесь мы сразу сталкиваемся с тем, почему национальную идею часто упоминают рядом с национализмом. Она, так или иначе, обособляет страну, нацию от остального мира. Это ещё один подход к пониманию предмета: «национальные идеи содержали элемент отождествления себя с некоторой общностью "мы - англичане, у нас есть такие-то качества и достоинства" и одновременно элемент отрицания "мы - не французы, не континентальные люди"»[8]. В случае России это несёт ярко-выраженный характер противопоставления: идея врага была актуальна во все времена. Это зачастую объясняется особенности менталитета, а он в своё время следует из логики исторического развития: «за три века (с XVI по XVIII) Россия воевала 157 лет. И в этих условиях сформировалась наша национальная идея - держаться и не сдаваться, победа одна на всех»[9]. Даже сейчас, в эпоху глобализации, идея «антиамериканизма» и «антизападничества» в целом – едва ли не самая жизнеспособная в стране. Её можно считать как пережитками советского прошлого, так и осознанной политикой нынешних властей.
Проблема соревновательности проявляется так же и том, что сейчас с особым рвением пытаются сделать новой национальной идеей страны – в спорте. Такая не новая по своей сути мысль возникает перед каждым крупным спортивным соревнованием, будь то Олимпийские игры или Чемпионаты Мира и Европы по двум самым популярным в России видам спорта: футболу и хоккею. Ко всему этому прибавляется идея здоровой нации – и вот уже другие «проекты» отвергнуты за ненадобностью.
Таких проектов за последние десятилетия, с момента распада СССР, было немало. Высшая власть не раз пыталась сформулировать то, что объединило бы всю страну. В качестве вариантов рассматривались идеи здоровый нации и трезвости российского народа. В середине 2000х широкую популярность завоевали национальные проекты, развивающиеся с 2006 года, которые, однако, успешными назвать никак нельзя. После переписи населения 2002 года в очередной раз поднималась демаграфическая проблема, и государством велолась масштабная популяризация материнства. Не обошлись и без традиционного обращения к религии: введение обязательного предмета церковной направленности в школах вызвало бурное обсуждение общественностью. Не остались без внимания самые многочисленные слои населения: внимание начали уделять пенсионерам, а так же другой не менее важной части общества – Год Молодёжи стал едва ли не самым масштабным из всех проектов.
Не один из этих проектов не стал успешным, и причина этого кроется в том, что инициатива шла от государства, в то время как идея, претендующая на то, чтобы стать национальной, должна в первую очередь формироваться в умах, и только потом поддерживаться высшей властью.
После неудачных попыток навязать идею сверху, её стали искать в великом российском прошлом. Гордиться действительно есть чем, и одной из самых ярких страниц в истории - Великой Победе – стало уделяться колоссальное внимание. Национальную идею стали конструировать из истории в целом. 200 лет со дня рождения Пушкина,; проект «Имя России» как напоминание всех ярких личностей – страна стала вспоминать своих героев, значение многих из которых нивелировалось в советское время. Афишировать стали даже не самые героические страницы истории: фильмы про войну в Афганистане собирают в прокате невиданный ранее суммы. Стали уделять большее внимание памятникам культуры: реставрируются соборы и здания, как наследие Руси и Российской Империи. Самым масштабным проектом стала реконструкция Храма Христа Спасителя в Москве в 1994-1997 годах. Второе рождение получили творения советской эпохи: старые фильмы играют новыми красками, при поддержке Министерства Культуры РФ экранизируются произведения классиков: телесериалы «Идиот» (2003),«Мастер и Маргарита» (2005), «Доктор Живаго» (2005). О великом прошлом напоминают отовсюду, ностальгия захватила всю страну.
Однако можно ли искать национальную идею только в прошлом, заставляя страну «идти вперёд, глядя назад»? «Обращенность в прошлое есть не просто разновидность невинной ностальгии, но знак национальной беды. Потому что одно дело – когда ностальгии предается компания подвыпивших пенсионеров, а другое дело – когда в это состояние впадает целая нация. И вот здесь опять впору вспомнить о национальной идее. Грубая ошибка нынешних идеологов в том, что они ищут ее в прошлом, а не в будущем»[10] - журналист Николай Климонтович говорит о проблеме именно в таком ключе.
Итак, попытки исправить действительность существующую успехом не увенчались. Ориентация на прошлое – во многом показатель если не регресса, то в определённом смысле застоя. Так где же искать то, что сможет сплотить такую большую многонациональную страну как Россия?
Говоря о возможных источниках национальной идеи, Геннадий Гудков, член партии «Единая Россия», говорил следующее: «Я считаю, народное единство достигается в трех случаях. Либо при наличии врага. Либо в условиях тоталитарного государства. Либо когда страна, решая масштабные задачи, переживает общенациональный подъем»[11]. Беря во внимание третий критерий, вторил ему и президент Союза создателей социальной рекламы Дмитрий Коробков: «А в чем русская мечта? Если бы я занимался этой темой, я бы сказал, что ключевое слово - "успех". Это могло бы стать основой новой российской идеологии»[12]. Он же делает главный для нашей темы вывод: в России последних нескольких лет, понятие успеха является главным; мысль о победах – ключевая в любой сфере российской жизни. «Успех как критерий жизни. Если ты в чем-то успешен, ты молодец. А если неуспешен, тебе надо как-то по-другому структурировать свою жизнь. Успех как национальная идея - это очень мощный двигатель, который в свое время вытащил Америку и который очень сильно может сработать и у нас»[13].
В своей работе, говоря о национальной идее, я беру за основу именно тему успеха. Ряд крупных побед, которые одержала Россия за последние годы в разных сферах жизни, а так же реакция общества на эти события, дают надежду на то, что этот фактор действительно может сработать в нашей стране. Для более детального анализа такой возможности необходимо подробно рассмотреть причины и последствия этого триумфа, а так же поражений, которые пришли ему на смену.