Еще более антиномичность высказываний прп. Симеона о своем опыте Божественного Света видна из наличия мест в его творениях, где утверждается относительность применения самого термина «Свет» к Богу. В 82-м слове он говорит, что Божественный Свет есть «сокровище невыразимое… все простое как Свет, который превыше всякого света»[324]. В другом месте прп. Симеон вообще говорит, что Бог выше всякого света: «Он отделен от всякого света, сверхсветлый, сверхсияющий, нестерпимый для всякого творения; потому что, как, когда сияет солнце, не видны звезды, так, если захочет воссиять Владыка солнца, ни одно живое существо не выдержит Его восхода»[325].
Тем не менее, прп. Симеон, широко пользуясь апофатическими выражениями при описании Бога как Света, и говоря о том, что Бог превосходит всякий свет, почти никогда не называет Божественный Свет «мраком» (гнпипт)[326]. Среди великих писателей-мистиков к символизму Божественного мрака особенно тяготели Климент Александрийский, свт. Григорий Нисский и св. Дионисий Ареопагит. Встречается он и у свт. Григория Богослова, хотя несравненно менее, чем символизм Света. Согласно св. Дионисию Ареопагиту, «Свет неприступный», в котором живет Бог (1Тим 6,16) терминологически равнозначен Божественному мраку, поскольку Бог – за пределами всякого человеческого представления о свете[327]. Божественный мрак традиционно толкуется в православной духовности как избыток света, как «hyperlamprosGnophos» (пресветлый Мрак), превосходящий человеческую способность восприятия[328]. Именно такое понимание мы находим в одном месте «Глав Умозрительных и богословских», где Божественный мрак упомянут рядом со Светом[329]. Однако, чаще прп. Симеон употребляет выражение «мрак» не по отношению к Божеству[330], а по отношению к плоти Христа[331].
Такая противоречивость высказываний прп. Симеона о природе видения Божественного Света, обусловлена, конечно, невозможностью адекватного выражения на человеческом языке анитиномичной тайны Божественной реальности, с которой человек соприкасается.
1.2 Последствия видения Божественного Света для человека
Как показывает опыт прп. Симеона, все человеческое естество, включая ум, душу, и даже тело, преображается под действием Божественного Света. Бог, являющийся человеку как Свет, сообщает ему дар обожения. Эта одна из центральных идей, к которой преподобный постоянно возвращается, и которой уделяет чрезвычайно много места в своих сочинениях[332].
Во многих местах своих творений он прямо говорит об обоживающем действии Божественного Света, которое выражается в том, что сам человек делается как бы светом, уподобляясь этим Богу. Мысль, что через видение Божественного Света человек становится богоподобным, выражена в 17м гимне, где возносится молитва о тех, кто говорит, что приобщается Бога без чувства, «чтобы, увидев (Тебя), они действительно убедились, что Ты – воистину – Свет, и тех, с которыми ты соединяешься, уподобляешь Себе и соделываешь как бы светом»[333]. Именно для того, чтобы человек соделался «вторым светом», подобным первому Свету - Богу, и через это стал «общником славы Его и наследником вечных благ», воплотился Сын Божий[334]. В 31-м гимне прп. Симеон говорит, что Сын Божий, явившись ему, «всего меня просветил всем Светом (Своим), и я сделался светом» и «богом по благодати Божественной, сыном по усыновлению»[335].
Для прп. Симеона характерно то, что у него Божественный Свет является всему человеку, как несозданная реальность, превосходя как материю, так и дух. Обоживающее действие Божественного Света охватывает всю психосоматическую целостность человека. Лучше всего это показано в 7-м гимне, где преподобный описывает, как созерцает собственную красоту, когда видит Божественный Свет: «Он находится внутри меня, блистая, как молния, внутри моего жалкого сердца, отовсюду облистая меня бессмертным сиянием, озаряя все мои члены лучами, весь сплетаемый со мною, лобызает меня всего и всего отдает Себя мне, недостойному… Причащаюсь Света, приобщаюсь и славы, и мое лицо сияет, как моего Вожделенного, и все мои члены становятся светоносными. Тогда я делаюсь более прекрасным, чем прекрасные…, и значительно более почитаемым всего видимого… и неба, и всего, что на небе, имея Творца всего»[336]. В 78-м слове прп. Симеон говорит, что тело, причащаясь Божественного Света, само делается «огнем по причастию»[337]. В другом, 21-м гимне прп. Симеон называет «сеном» все части человеческой природы – и ум его, и тело, подчеркивая этим их приблизительное «равенство» по сравнению с нетварной природой Божественного Света. Обращаясь к Богу, он спрашивает: «как Ты, Христе, Боже мой, смешиваешься с сеном, всецело Божественной сущностью…? Каким образом… Ты сохраняешь вещество этого сена неопалимым, и, сохраняя неизменным, все его изменяешь? И оно, оставаясь сеном, есть свет, свет же тот не есть сено, но Ты, будучи Светом, неслиянно соединяешься с сеном, и сено, неизменно изменившись, делается, как свет»[338]. Таким образом, учение прп. Симеона о действии на человека Божественного Света, находится в рамках его «антропологии цельности», речь о которой у нас пойдет в особой главе.
Однако, в первую очередь, как учит прп. Симеон, Божественный Свет действует на ум, или душу человека. Об этом говорит его 12-й гимн: «ум, погружаясь в Твой Свет, просветляется и делается светом, подобным славе Твоей, и называется Твоим умом; (так как) удостоившийся соделаться таковым удостаивается тогда и ум Твой иметь и делается с Тобою безраздельно единым», «богом по благодати»[339]. Когда Бог соединится с душой, то «делает ее всю божественным светом и богом чрез единение с Собою и благодать Свою»[340]. Тогда ум «становится неподвижным и лишенным мыслей», но тем не менее бывает «в созерцании и чувстве и вкушении тех благ, в которых находится»[341]. В 24-м гимне прп. Симеон рассказывает, как Бог даровал ему до сытости наслаждаться красотой Божественного Света: «Ты удостоил быть с Тобою и с Тобою радоваться, и видеть несравненную славу Твоего Лица, и наслаждаться досыта Твоим неприступным Светом, и радоваться и веселиться неизреченным веселием, соединением, Владыка, с Твоим невыразимым сиянием. А услаждаясь этим неизреченным Светом, я ликовал, радовался вместе с Тобою, творцом и создателем, постигая недоуменную красоту Твоего Лица»[342]. Можно сказать, что здесь сосредоточены все особенности видения Света: радость, красота, невыразимость, близость к Богу, ибо Он Сам открывается в Свете, в Своей славе.
Одним из существеннейших действий Божественного Света на человека является достижение бесстрастия. Плодом видения Света является очищение от грехов: «Блаженны те, которые приблизились к Свету Божественному, и вошли в него, и соединились с ним и стали все свет, потому что они совершенно совлеклись оскверненной одежды грехов своих». «Приобщившись Света, - говорит прп. Симеон, - я подлинно сделался светом, став выше всякой страсти, и будучи свободным от всякого порока. Ибо к свету бесстрастия не приближается страсть»[343]. В 1-м гимне, где прп. Симеон использует символику огня, он, говоря о том, что Божественный огонь «освещает душу вместе и весь дом тела», подробно описывает единение души с Божественным огнем, перечисляя его действия на душу: «Когда Божественный огонь воссияет… и прогонит рой страстей, и дом души твоей очистит, тогда он смешивается с нею без смешения и соединяется несказанно, существенно, с сущностью ее, весь со всею совершенно, и мало-помалу озаряет ее, делает огнем, просвещает… Тогда двое, душа с Творцом делаются едино, и в душе пребывает Творец… Он весь с Отцом и Духом вмещается в одной душе и душу внутри Себя объемлет»[344]. Озаряемый Божественным Светом бывает неуязвимым для искушений, помыслов, забот, страстей, печали[345]. Однако, давая душе радость, Свет может породить в ней опасение, что эта временная радость лишит ее вечной радости: «таинственно воссиявший мне Свет Твоего Лица прогнал мысли, упразднил страдание и ввел вместо него радость моей смиренной душе. Я хочу быть скорбным, Христе, и скорбь не пристает ко мне, и я скорблю, как бы из-за этого мне не погибнуть и не лишиться будущей радости»[346].