Волновой подход к рассмотрению общественных процессов находит своё применение и в исследованиях регионально-исторического характера. К.Ф. Дзамихов изучает историю Северо-Кавказского региона, используя системный подход (15). Автор рассматривает народы Северного Кавказа как устойчивую этносоциальную систему, развивающуюся циклически. К.Ф. Дзамихов насчитывает с середины XVI века до конца 1980-х годов четыре завершённых цикла и столько же переходных периодов в развитии Северо-Кавказской этносоциальной системы (16). Появление подобного рода работы говорит о том, что на данном этапе развития науки о Кавказе (и его истории, в том числе) становятся тесными рамки традиционных, или уже достаточно известных, эпистемологических моделей, и для более полного изучения истории региона необходимо обращение к комплексным методологиям, в ряду которых, безусловно, системология и циклизм.
Чрезвычайно важным в теоретическом плане для нас представляется тезис А.Л. Чижевского о характере цикличности различных процессов в природе и обществе: «Если бы мы попытались графически представить картину многообразия этой цикличности, мы получили бы ряд синусоид, накладывающихся одна на другую или пересекающихся одна с другой. Все эти синусоиды в свою очередь оказались бы изрыты мелкими зубцами, которые также представляли бы зигзагообразную линию и т.д.» (17). Такой образ и такой подход используется в данной работе.
Интерпретируя приведённый тезис А.Л. Чижевского Ю.В., Яковец заостряет внимание на следующих идеях: «Во-первых, всеобщность цикличной динамики для всех процессов. Во-вторых, полицикличность динамики – циклы разной длительности накладываются друг на друга, образуя сложную вязь синусоид. В-третьих, резонансное взаимодействие циклов в разных сферах …» (18). Н.Д. Кондратьев, как упоминалось выше, также близок к полициклической трактовке экономических процессов. Для нашей работы чрезвычайно полезными оказались идеи В.И. Пантина, развивающие концепцию кондратьевских циклов в преломлении циклов и ритмов истории. Данный автор также рассматривает природу цикла как многоуровневую (19).
Говоря о специфике и самобытности исторического пути России, А. Ахиезер вводит понятие «традиционная» и «либеральная» цивилизация (20). По мнению автора, трагизм и противоречивость развития российской цивилизации заключается в том, что Россия как бы «застряла» между этими двумя типами, и это является причиной раскола как «разрыва связей между обществом и государством, между духовной и властвующей элитой, между народом и властью, народом и интеллигенцией, внутри народа … Раскол проникает в каждую личность, порождая двойственность мышления, неустойчивость принимаемых решений. Раскол, проходящий через живое тело народа, приводит ко множеству тяжёлых последствий в социальных отношениях, в воспроизводственной деятельности, образе жизни, культуре и самой личности» (21). В данном тезисе раскрывается суть кризисных состояний российского государства на определённых этапах его развития. Надо полагать, что подобные состояния имеют циклический характер. Гармоничные состояния имеют противоположные характеристики, и также циклически повторяются.
По поводу особенностей эволюции российской государственности А. Ахиезер замечает: «Например, неоднократно имевший место в истории России крах государства никогда не был непосредственным результатом ожесточённой борьбы и победы его противников, он всегда был результатом массового отказа поддерживать государство, что приводило к его саморазрушению» (22). Позволим уточнить, что отказ поддерживать государство со стороны общества никогда не был настолько массовым, чтобы приближаться к абсолютным величинам, а принципиальная смена качества государственной власти, если рассматривать период российской истории с момента становления Московского государства, случалась только дважды. Однако можно согласиться с тем, что степень доверия общества государственной власти может быть одним из показателей социальной гармонии. При этом кризисные состояния не обязательно должны приводить к смене государственной власти. «Определённые циклы свойственны любым сложным системам. …Колеблясь по ряду значимых параметров, общество как бы прощупывает границы допустимых состояний, приближаясь к некоторым опасным порогам» (23). В данном утверждении для нас наиболее важны вопросы о том, что подразумевается под «значимыми параметрами» и «некоторыми опасными порогами»? Что является системообразующим фактором российского исторического типа культуры? Что является движущими силами его эволюции?
Прежде чем ответить на эти вопросы и перейти к изложению собственных представлений о закономерностях циклического характера истории российской государственности, следует пояснить, почему мы избегаем дефиниции «цивилизация», вообще, и по отношению к России, в частности, предпочитая понятие «исторический тип культуры».
Каково место России в её историко-культурном окружении?
Надо начать с того, что сам термин «цивилизация» полисемантичен. В этом нет ничего удивительного, так как любой термин и понятие, характеризующие достаточно сложный объект научной рефлексии, допускают вариативность трактовок, а, значит, неизбежны и разночтения. Например, понятие «современная цивилизация», очевидно, диссонирует с понятиями «европейская цивилизация», «китайская цивилизация» и т.п., так как в их основу положены различные идентификационные признаки.
Наиболее удачной попыткой модернизации определения цивилизации представляется рассмотрение ее как материального тела культуры (24).
Очевидно, что проблема уникальности российской цивилизации, эта проблема уникальности российского типа культуры, как исторически сформировавшегося типа социальной деятельности.
Европа, как историко-культурный регион, имеет довольно расплывчатые географические границы. Её геополитическая реальность есть следствие свойственного любой социокультурной общности противопоставления «мы-они». Понятие «Европа», адекватное региону, именуемому так сегодня, становится реальностью в период формирования типа культуры, который принято называть «христианским». Иными словами, Европа — это христианский мир, противостоящий миру нехристианскому — Азии, т.е., по существу, всему остальному миру (применительно к известному хронологическому периоду). В доколонизационный период христианский тип культуры укладывается в географические рамки Европы. Необходимо отметить, что формирование типологических черт западноевропейского и российского типов культуры происходит в эпоху средневековья, и к нач. ХVII в. они приобретают вполне завершенный характер.
Надо отметить, что в современной исторической, культурологической, политологической и т.п. литературе доминирует точка зрения об уникальности России, о ее, едва ли, не самодостаточном характере. В ходу термины «западноевропейская» и «российская» цивилизации. Особенно настойчиво эта мысль звучит в публицистике. Такой подход образует в центре Европы, своего рода, типологическую «дыру», «болото», имеющее весьма расплывчатые социокультурные характеристики и растягиваемое между двумя самодостаточными цивилизациями. Речь идет о восточноевропейских государствах, а теперь к их числу можно было бы прибавить и западную часть бывшего СССР. В полной мере эти тезисы применимы и к ряду других регионов, среди которых, безусловно, и Кавказ. Такого рода «пробел» привел к появлению в 1990-е годы концепций о «кавказской» или даже «северокавказской» цивилизации.
При всем различии Запада и Востока Европы (имея ввиду Россию) необходимо отметить общий источник формирования этих типов культуры. Возникая первоначально как ересь в иудаизме, христианство становится важнейшей составляющей Восточно-средиземноморского региона осевого времени (25), определяющего структуру и характер современной цивилизации, наряду с Индией и Китаем. Именно христианство становится основой западноевропейского и российского типов культуры. Этот факт весьма важен, ибо библейская традиция решающим образом повлияла и на арабо-исламский тип культуры, представляющий собой действительно нечто совершенно самостоятельное. Христианство выступает в этом смысле неким идентифицирующим и «сужающим» фактором в смысле вариативности формирования типологических черт культуры Европы.
Дальнейшее распространение христианского типа культуры получило западное и восточное направления. Колонизация азиатского региона, как известно, не привела к существенному изменению его культурно-типологических характеристик, и европеизация Африки сомнительна не менее. Любопытно, что христианская культура в ее западном варианте распространяется на запад представителями западного же региона Европы, включающего несколько этнических групп (англичане, ирландцы, французы, португальцы, испанцы, голландцы). Среди колонизаторов нет хоть сколько-нибудь заметной доли других европейских народов. Распространение христианского типа культуры на восток осуществляется усилиями российского суперэтноса, включающего в себя несколько субэтнических групп, некоторые из них (главным образом, казачество) особенно активно проявляют себя в колонизации пространств к востоку от исторически определенных границ Европы. Здесь мы также не наблюдаем весомой роли этносов и культур, находящихся под традиционным влиянием России, не говоря уже о ближайших западных соседях.
Практически одновременно начинается распространение христианского типа культуры на запад и на восток. Сложившиеся на новых территориях в эпоху Нового и Новейшего времени социокультурные общности и варианты этнокультур так же своеобразны, как Западная Европа и Россия, и несут в себе особенности их типологических черт.