Несмотря на уже начавшую складываться карьеру солистки, зачислили ее в кордебалет. Недостаток танцев Плисецкая компенсировала выступлениями в «сборных» концертах. Именно тогда на московских сценах появился ее «Умирающий лебедь» – номер, который она будет танцевать всю жизнь и сделает «своим» в той же степени, что и первая исполнительница знаменитой миниатюры М.М. Фокина на музыку К. Сен-Санса легендарная Анна Павлова.
Если бы точно было известно, сколько раз она исполнила «Лебедя», это число наверняка попало бы в книгу рекордов Гиннесса. Но установить его не представлялось бы возможным, даже если какой-нибудь скрупулезный летописец творчества Плисецкой ухитрился бы собрать все разлетевшиеся по миру театральные программки: ей слишком часто приходилось его бисировать. В Токио, Нью-Йорке, Париже и Лиссабоне у нее были концерты, на которых она танцевала «Лебедя» четыре раза подряд. Никогда не любившая повторов, Плисецкая видоизменяла номер: выходила из разных кулис, появлялась то спиной к публике, то лицом, делала разные акценты в финальной позе. Неизменными оставались только прославившие ее на весь мир лебединые движения рук.
…Вы спрашиваете меня о руках… Вообще-то я думаю, что надо танцевать всем телом. Все участвует в танце – ноги, корпус, голова, ну и, конечно, руки. Когда-то в балете руки были очень традиционны, сусальны. В «Лебедином» они складывались вот таким сладеньким, сахарным венчиком. А могут они быть и крыльями, трепетными, тревожными… Каждая балерина ищет эти крылья по-своему. Да, да, у каждой балерины они должны быть свои… Их нельзя взять напрокат… Ваганова говорила: пусть хуже, но свои…
Это цитата из документального фильма «Майя Плисецкая» (1964). Есть там и еще одно принципиальное ее высказывание, относящееся как раз к «Умирающему лебедю»: «Важно танцевать музыку, а не под музыку». Из этих двух цитат можно «сложить» творческий девиз Плисецкой: никому не подражай и превращай в движение музыку. И действительно, в ее танце не проглядывали наброски, сделанные предшественниками. А что касается музыки, она умела «реагировать» на соло любого музыкального инструмента в оркестре, подчеркивала музыкальные акценты не то, что поворотом корпуса или взмахом руки – даже взглядом или движением брови.
В училище Плисецкая последовательно занималась у педагогов Е.И. Долинской, Е.П. Гердт, М.М. Леонтьевой. Она по-разному оценивает их вклад в свое профессиональное становление. А лучшим, непревзойденным педагогом считает Агриппину Яковлевну Ваганову, с которой встретилась уже в Большом театре [2, 263].
То, что я занималась у нее такое короткое время, может быть каких-то три месяца, и не поехала к ней в Ленинград, когда она меня позвала, – моя вечная, незаживающая рана. Ваганова обладала уникальным педагогическим даром. Она знала о человеческом теле, о возможностях мышц все. Знала, как нужно танцевать, и умела показать.
В августе 1943 года А.Я. Ваганова была назначена консультантом Большого театра по вопросам балета, но довольно скоро была вынуждена оставить этот пост. В апреле 44-го последовало назначение нового художественного руководителя балетной труппы: в Большой театр пришел Леонид Лавровский. Его отношения с Вагановой, решительно не складывавшиеся в Ленинграде, никак не могли обещать плодотворного сотрудничества и в Москве. На память о занятиях с А.Я. Вагановой Плисецкой остались две великолепно отрепетированные небольшие сольные партии и некоторые штрихи, найденные ею для роли Маши в «Щелкунчике» П.И. Чайковского (балетмейстер В.И. Вайнонен). Машу, свою первую главную партию, она станцевала уже в первый сезон работы в Большом театре: вводилась быстро, все исполнительницы этой роли заболели, и нужно было срочно найти замену.
Постепенно Плисецкой стали давать интересный для нее репертуар. Вскоре после того как она исполнила партию одной из двух вилис в балете «Жизель» А. Адана (1944, постановка Л.М. Лавровского, в основе хореография Ж. Коралли, Ж. Перро и М.И. Петипа), Лавровский поручил ей и роль Мирты, причем ставил танцевать только в те спектакли, в которых главную партию танцевала Г.С. Уланова. Она стала первой исполнительницей партии феи Осени в «Золушке» С.С. Прокофьева (1945, балетмейстер Р.В. Захаров). Исполнила главную роль в балете «Раймонда» А.К. Глазунова (1945 г., хореография Л.М. Лавровского с фрагментами М.И. Петипа и А.А. Горского), и это ее выступление как нельзя лучше дало понять, что в театре появилась новая претендентка на звание прима-балерины.
27 апреля 1947 года Майя Плисецкая впервые танцевала партию Одетты–Одиллии в «Лебедином озере» (балетмейстер Е.И. Долинская, восстановление 1–3 актов по А.А. Горскому и Л.И. Иванову, новая постановка 4-го акта А.М. Мессерера). Самый репертуарный балет Чайковского стал одним из главных в ее творческой биографии. Плисецкая представала истинным демоном обольщения, танцуя Одиллию. И умела зримо показать метаморфозы, происходившие с лирической героиней. На ее спектаклях зрителю не надо было сверяться с либретто, чтобы понять, когда Одетта сбрасывает с себя колдовские чары, а когда снова становится птицей.
…Наверное, я танцевала «Лебединое озеро» несовершенно. Были спектакли удавшиеся, были с огрехами. Но моя манера, принципы, кое-какие театральные новшества привились, утвердились. «Плисецкий стиль», могу сказать, пошел по миру. Со сцены, с экрана телевизора нет-нет да и увижу свое преломленное отражение – поникшие кисти, лебединые локти, вскинутая голова, брошенный назад корпус, оптимальность фиксированных поз. Я радуюсь этому. Я грущу…
Успех в «Лебедином озере» был огромным всегда – с первого выступления до последнего (1977). В этом балете ее видели все главы иностранных государств, наносившие официальные и дружественные визиты в СССР. Если основной достопримечательностью страны считался Большой театр, то основной достопримечательностью самого Большого театра с полным правом можно было назвать «Лебединое озеро» с Майей Плисецкой в главной роли. Наиболее удачными своими «Озерами» Плисецкая считает «опальные» (ее собственное определение). В октябре 1956 года основная часть балетной труппы отправилась в Англию на первые в истории Большого театра крупномасштабные зарубежные гастроли. Плисецкой ехать не разрешили. Оставшись в Москве, она выразила протест своим танцем, показав максимум того, на что была способна. Никто бы уже не поверил, что ее не взяли на гастроли из-за болезни. Верные поклонники не скупились на цветы и овации. Самых верных потом вызывали в КГБ. Вызывающий успех балерины был расценен как акт гражданского неповиновения и ее самой, и ее поклонников…
Плисецкая объездила, почти без преувеличения, весь мир. Однако в начале ее карьеры будущего разнообразия гастролей ничто не предвещало. В составе делегаций советских артистов балета она съездила на три Всемирных фестиваля молодежи и студентов и на гастроли Большого театра в Индию. В стране вот-вот должна была начаться хрущевская «оттепель», а перед Плисецкой словно опустился ее личный железный занавес: на шесть лет она стала «невыездной». В конце концов дело дошло до открытой слежки: куда бы она ни направлялась, за ней следовала машина с гэбистами, а ночью дежурила под ее окнами. Как потом стало известно, председатель КГБ И.А. Серов объявил ее английской шпионкой.
В 1948 году Плисецкая исполнила роль Заремы в «Бахчисарайском фонтане» Б.В. Асафьева (балетмейстер Р.В. Захаров). В этом спектакле проявилось еще одно свойство ее редкостного природного дара – способность в прыжке на несколько мгновений задержаться в воздухе (так называеый баллон). В 1949 году она впервые станцевала партию Царь-девицы в «Коньке-Горбунке» Ц.Пуни, поставленном А.А.Горским.
22 декабря 1949 года она принимала участие в концерте, состоявшемся в Георгиевском зале Кремля по случаю празднования 70-летнего юбилея Сталина. Задача была не из легких: до блеска натертый паркет к танцам не располагал, а оправдывать оказанную высокую честь надо было высокими прыжками [4, 78].
В 1950 году, станцевав к тому времени уже несколько сольных партий в балете «Дон Кихот» Л.Ф. Минкуса (постановка Р.В. Захарова по А.А. Горскому), в том числе Уличную танцовщицу, выученную специально к сталинским торжествам, впервые исполнила партию Китри. И в этой роли ей не изменил успех – она всегда танцевала под гром аплодисментов, заглушавших оркестр.
Ее прыжки и головокружительные исполнения поддержек, казалось, находились за пределами возможного.
Бесспорными удачами стали пришедшиеся также на 1950 год выступления в оперных спектаклях: в партии Персидки в «Хованщине» М.П. Мусоргского (танцы ставил С.Г. Корень с учетом того, что главную Персидку будет танцевать именно Плисецкая) и в партии Вакханки в «Фаусте» Ш. Гуно («Вальпургиева ночь» в постановке Л.М. Лавровского). В 1951 году отмечалось 175-летие со дня основания Большого театра. Как и положено в таких случаях, артистам щедро раздавали звания. Майя Плисецкая стала Заслуженной артисткой РСФСР.
В 1954 году в Большом театре прошла премьера балета «Сказ о каменном цветке» С.С. Прокофьева в постановке Л.М. Лавровского – Плисецкая исполнила партию Хозяйки Медной горы. Эту же роль она исполняла и в другой версии балета (московская премьера «Каменного цветка» Ю.Н. Григоровича состоялась в 59-м). В 55-м году Л.В. Якобсон поставил на сцене филиала Большого театра балет «Шурале» Ф.З. Яруллина. Плисецкой, занятой в партии Сюимбике, пришлось вновь, только уже совсем на ином пластическом материале, продемонстрировать свое умение превращаться из девушки в птицу. В 56-м в репертуаре Большого театра появился балет «Лауренсия» А.А. Крейна (на сюжет пьесы Лопе де Вега «Овечий источник»). Плисецкая полюбила Испанию еще до того, как побывала в этой стране, благодаря испанскому танцу, который ей очень нравился с детства. Балетмейстер В.М. Чабукиани, предложивший Майе Плисецкой роль главной героини, дал ей возможность сполна насладиться виртуознейшим танцем, пусть и вполне классическим, но уже с испанским характером. В 1956 году Майя Плисецкая поднялась еще на одну ступень иерархической артистической лестницы – ей было присвоено звание Народной артистки РСФСР.