Такие формы слова, как лексико-синтаксическая или лексико-фразеологическая, В. В. Виноградов приравнивает к морфологической; естественно, что при этом понимании нет и распадения единства слова: оно существует как единое целое в многообразии своих форм.
Мы полагаем вместе с Виноградовым, что различия в синтаксических и лексических сочетательных потенциях слова—явление, несомненно, формального порядка, это характерные формальные особенности слова. Однако безоговорочное сближение этих формальных особенностей с морфологическими видоизменениями слова нецелесообразно, так как последние обязательно связаны с неизменностью лексического содержания слова (ср.: derStaat, desStaates или: вед-у, вед-ешь и т. п.) , в то время как особенности синтаксической и лексической сочетаемости связаны именно с изменяемостью лексического содержания. Так, русск, ключ соединяется с атрибутивной предложной группой «от+имя» только в значении 'Schiussel', а не в значении 'источник' (ср.: ключ от двери, от комнаты, от дома), нем. Stock сочетается с порядковым числительным в значении 'этаж' (ср.: dererste, viert.e, zehnteStock); нем. .ziehen связывается с именем в винительном падеже только в значении 'тащить, тянуть', а не в значении 'двигаться, переезжать'. Зато в последнем случае, можно сказать, обязательно присутствие обстоятельства пространственного или (реже) временного характера (ср.: 'da'sGewitterziehtnachWesten; wirzogenzuVer-wandten).
Таким образом, если синтаксическая или лексическая валентность слова и есть характернейшая формальная особенность слова, то она не сопоставима с морфологической формой его. в чем бы эта последняя ни выражалась: в морфемном изменении типа duwag-te-st рядом с wagen или в сочетании слов типа duhastgekampft рядом с Karnpfen.
Отсюда, по нашему мнению, следует: если можно утверждать. что морфологические видоизменения не нарушают тождество слова,.будучи только формами единого семантического содержания, то в отношении других формальных особенностей слов этого утверждать нельзя: они связаны как раз не с единством лексического содержания, а с его расщеплением. Разная формальная одежда облекает здесь разное содержание. Не имеем ли мы тут дело с разными единствами формы и содержания, т. е. иначе говоря, с разными словами?
А. И. Смирницкий совершенно правильно утверждает: для того, чтобы лексические разновидности слова представляли собой варианты одного и того же слова (иначе говоря, чтобы не возникала омонимия), необходимо: 1) чтобы они имели общую корневую часть, т. е. выраженную в звуковой оболочке лексико-семантическую общность, 2) чтобы не было соответствия между материальными, звуковыми различиями и различиями лексико-семантическимн, т. е. чтобы первые не выражали последних. Таким образом, в вариантах слова мы видим либо лексическое различие, которое не выражается внешне, либо, напротив, внешнее различие, которое не выражает лексического различия. Примером второго у него служит английское наречие often и наречие oft; обнаруживая внешнее различие в фонемном составе, обе формы имеют, одно значение, а именно 'часто' и должны быть признаны вариантами (фономорфологическими) одного слова. Пример первой возможности— shade со значением 'тень, неосвещенное место' и shade 'оттенок'; различаясь только в семантическом отношении, они по звучанию совпадают полностью и поэтому тоже являются вариантами одного слова (лексико-семантические варианты). С другой стороны, shade в перечисленных значениях и shadow 'тень, отбрасываемая предметом'—уже разные слова, так как тут налицо излишнее различие и различие семантическое. Смирницкий особенно подчеркивает, что «при наличии внешнего различия даже самое небольшое различие в значении ведет к разрыву тождеств слова».
Совершенно аналогично с изложенным рассуждает А.И.Смнрницкий и в отношении морфологических особенностей слова (особенностей парадигматической схемы): «... различия ... парадигм образуют различие между двумя словами лишь в том случае, когда различие парадигм служит средством выражения другого, не грамматического, а предметного семантического различия...». Так, hang с формой прошедшего времени hangedи hang с прошедшим временем hung—разные слова, поскольку морфологическое различие сочетается здесь с различным лексическим значением (первое значит 'вешать (казнить)', а второе - 'вешать, висеть'); learn с прошедшим временем learnt и learn с прошедшим временем learned, не обнаруживающие никакого семантического различия (оба значат 'учиться'), не могут быть признаны разными словами, а определяются Смирницким как грамматические варианты. Относя эту дифференциацию к немецкому материалу, мы определим, скажем, dasTuch со множественным числом Tucher и dasTuch со множественным числом Tuche как разные слова, так как морфологическая дифференциация сопровождает здесь лексическую (первое означает 'платок', второе—'сукно'). Колебания же множественного числа Thernen и Thernata при форме единственного dasTherna создают лишь грамматические варианты слова, а не разные слова, ибо к этим колебаниям безразлична семантика слова; грамматические разновидности не выражают в этом случае различий в лексическом содержании.
Таким образом, здесь, как и при разнице в звуковом оформлении (shade—shadow) даже самое небольшое семантическое расхождение ведет к разрыву тождества слова. Все это представляется нам правильным, однако мы делаем из приведенных выше положений Смирницкого не те выводы, которые делал из них сам автор, а именно мы находим необходимым применить их не только к звуковому и морфологическому оформлению слова.
Считая синтаксическую и лексическую валентность слова формальной особенностью слова (напоминаем: В. В. Виноградов прямо говорит, что она конституирует форму слова!) и вариации в отношении такой валентности вариациями оформления слова, т.е. внешними различительными признаками, мы предлагаем следующий тезис: при ясно выраженных различиях в способности слова вступать в синтаксические сочетания, синтаксические построения (синтаксическая сочетаемость, валентность), а также в сочетания лексические (лексическая сочетаемость, валентность) даже небольшое различие в значении ведет к разрыву тождества слова. Такие единицы, которые различаются и значением, и формально синтаксически (сочетательными потенциями), мы предлагаем рассматривать как разные слова.
Меру «ясно выраженных различий» можно получить, определив модели окружений исследуемых слов, типовые конструкции с ними и возможности сочетаний с определенными подклассами слов. При этом имеется в виду, конечно, вероятностная характеристика упомянутых формальных черт слова. Сравнение между собой таких формальных черт — назовем их «контурами» — определит, совпадают ли они друг с другом, «налагаются» ли они друг на друга и являются ли они тем самым равными или хотя бы подобными.
А. И. Смирницкий отрицает, как мы видели, возможность использования сочетательных свойств слова для суждения об их тождестве, В. В. Виноградов—тоже. В соответствии со своим взглядом на тождество слова В. В. Виноградов определяет согласно—наречие в значении 'дружно, единодушно' (жить согласно) и согласно — предлог со значением 'в соответствии' (жить согласно предписанию) как «несомненно разные .формы слова». В скобках oil добавляет: «едва и скажем: два разных слова-омонима». Слова, принадлежащие к разным частям речи, по Виноградову оказываются, таким образом, не разными словами, а одним. Вместе с тем второе согласно будет всегда сочетаться с дательным падежом некоторых имен существительных, а первое согласно такой возможности сочетания никогда не обнаружит.
Следовательно, эти две лексемы, хотя они и неизменяемы и морфологически дифференцироваться не могут, различаются синтаксической формой так же ясно и недвусмысленно, как и формой морфологической.
Мы придерживаемся поэтому иного взгляда па вышеприведенный пример и определили бы наречие согласно и предлог согласнои другие аналогичные случаи как разные слова, поскольку весь «контур» их употребления, вся сумма их дистрибуций не совпадают между собой. Дистрибуция определяет и типовые конструкции, характерные для слова в предложении, и лексические подклассы слов, заполняющие отдельные места в этих конструкциях. Различия и в том, и в другом отношении позволяют нам утверждать, что словесные единицы, внешне схожие, не тождественны друг другу, не равны между собой и являются, следовательно, омонимами.
В большинстве случаев объективно существующее различие значений слова (не употреблений его, а значений) связано с различными потенциями в области синтаксической и лексической сочетаемости, с разными правилами конструирования в речи. Именно эти правила придется досконально изучить для того, чтобы можно 6ыло судить о тождестве слова.