Когда учитель начинает сложную тему с догадки учеников, в дальнейшем всегда можно будет вернуться к доминирующему позитивному образу-воспоминанию об интересной работе. В рамках представленного примера интересно, содержательно проходит работа в 11-м классе. По окончании изучения темы «Поэзия первой половины ХХ века» (или «Лирика Серебряного века») уместно провести обобщающее занятие по теме «Русские Гамлеты первой половины ХХ века». Предложив для работы стихотворения: А.Ахматова. «Читая “Гамлета» (1909), А.Блок. «Я — Гамлет…» (1914), М.Цветаева. «Диалог Гамлета с совестью» (1923), Б.Пастернак. «Гамлет» (1946), — обдумываем вопрос-обобщение: Что поэты России искали, обращаясь к образу шекспировского Гамлета?
Догадка, основанная на собственных предположениях о читаемом учителем тексте, хорошо запоминается (ведь совершена собственная мыслительная работа) и вдобавок позитивно проецируется школьниками на изучаемое произведение. Остаётся доминанта художественного образа, и к ней, по учению академика А.А. Ухтомского, учитель, а впоследствии и сам выросший школьник, могут многократно обращаться: есть основа не только в знании, но и во впечатлении.
Три методических способа формирования пространства урока естественным образом влияют на содержание самого урока и, в целом, — на качество и характер процесса изучения литературы. Они методически могут подключаться друг к другу, усиливая эффект влияния на учеников.
2.3 Литературные игры на уроке в средних классах
Чем раньше учитель задастся целью найти для школьников их место в литературном произведении, научит активно отзываться на развитие сюжета, тем больше надежды на то, что воспитание читателя состоится. В том возрасте, когда учитель литературы начинает работать с детьми (5-е классы), им близка и понятна любая игра. Этим и надо воспользоваться. Игрой в начале или в финале урока, во внеурочной деятельности мы настраиваем детей на оптимистичный по отношению к литературному произведению лад. Постепенно усложняя игры, мы формируем устойчивое положительное отношение к литературе, чтению как интересному и полезному занятию. Сверхзадачей игры на уроке/внеклассных мероприятиях является последовательное формирование у школьников литературного слуха, то есть умения слушать и слышать художественный текст и интерпретировать его.
У многих литературные игры ассоциируются исключительно с внеклассными мероприятиями. Но игра может и должна стать и составной частью урока. Приведём несколько примеров.
В 5-х классах в процессе урока или в финале изучения произведения можно провести небольшую игру-разминку «Заверши фразу». Например, учитель произносит начало фразы из пьесы-сказки Е.Л. Шварца «Золушка»: “Очень вредно не ехать на бал...” Ученики продолжают: “Когда ты этого заслуживаешь”. Есть возможность задать дополнительные вопросы: кто произносит эту фразу? В каком эпизоде она звучит? Это эпизод весёлый или грустный, почему? Какова роль этого эпизода в произведении? Кроме тренировки внимания и памяти, умения ориентироваться в пространстве произведения, мы даём ученикам возможность вернуться к тому, что говорилось на уроках, акцентируя внимание на определённой знаковой фразе и персонаже.
Весьма полезно провести прямо на уроке игру «Предмет-загадка». Раздаём записки со словом, обозначающим предмет, или сами предметы (работать можно по группам). По предмету просим отгадать, какое произведение из изученных “спрятано” в нём и объяснить своё решение. Например: очки — Ю.К. Олеша, «Три толстяка»; зеркальце — А.С. Пушкин, «Сказка о мёртвой царевне и о семи богатырях»; солдатик — Х.К. Андерсен, «Стойкий оловянный солдатик» и т.п.
Важно, чтобы мы всё время давали возможность ребёнку по каким-то признакам запомнить произведение, героя, писателя, сюжет, зафиксировав его в памяти за счёт беспроигрышных ассоциативных заданий. Приступая к изучению произведения или завершая знакомство с разделом программы, предлагаем работу-игру по группам «Пластилиновый герой». Раздаём заранее приготовленный пластилин и просим каждую группу слепить героя, или предмет, характеризующий этого героя, или узнаваемую деталь любого из изученных в этом произведении/разделе литературных произведений. Отводим непродолжительное время, далее группы демонстрируют своё изделие, остальные отгадывают. Естественно, что за это ставятся оценки и тем, кто изобразил, и тем, кто быстрее других назвал героя, автора, произведение. “Теребя” так учеников, мы не даём им забыть то, что уже прочитано, обсуждено на уроках, игровыми формами проверки закрепляем эти произведения в памяти детей, одновременно побуждая к чтению.
Развитию литературного слуха способствует игра «Алфавит». В начале или финале урока мы предлагаем на одну из букв алфавита назвать как можно больше предметов, героев, явлений изучаемого в данный момент/заданного на этот урок произведения. Также хорошо задание «Герой», когда учитель просит назвать имена героев одного из изученных произведений — кто больше вспомнит.
Хорошо, когда эти и подобные им задания разнесены по всему курсу 5–7-х классов, а не фокусируются только на литературном внеурочном мероприятии. Тогда школьники позже, в старших классах, легче воспринимают большие, объёмные тексты с большим числом действующих лиц.
2.4 Литературные игры в старших классах
Постепенно, от класса к классу, учитель усложняет те же игровые задания. Для игры «Продолжи фразу» с девяти-, одиннадцатиклассниками полезны, например, такие цитаты:
1) “Чтобы докончить портрет, я скажу, что у него был немного вздёрнутый нос, зубы ослепительной белизны и карие глаза; о глазах я должен сказать ещё несколько слов… (Во-первых, они не смеялись, когда он смеялся! Вам не случалось замечать такой странности у людей?)” (Лермонтов М.Ю. «Герой нашего времени». Ч. 1, гл. 2. «Максим Максимыч».)
2) “Да, стану я их баловать, этих уездных аристократов! Ведь это всё самолюбие, львиные привычки, фатство. Ну, продолжал бы своё поприще в Петербурге, коли уж такой у него склад… А впрочем, Бог с ним совсем! Я нашёл довольно редкий экземпляр водяного жука, Dytiscus marginatus, знаешь? Я тебе его покажу.
— Я тебе обещался рассказать его историю, — начал (Аркадий).
— (Историю жука?)”
(Тургенев И.С. «Отцы и дети». Гл. 6.)
3) “Ну что же, — задумчиво отозвался тот, — они — люди как люди… (Любят деньги, но ведь это всегда было)” (Булгаков М.А. «Мастер и Маргарита». Ч. 1, гл. 12. «Чёрная магия и её разоблачение».)
Эти и многие другие символичные для литературных героев фразы закрепляют в памяти школьников-старшеклассников не только сами произведения, как это было в 5–6-х классах, но важнейшие интонации этих произведений, позволяющие говорить об авторском отношении, о характерах героев, об их своеобразии и неповторимости при всём богатстве русской классики. Интересно, что, последовательно проводя такую работу, достаточно быстро получаем почти точное воспроизведение “ключевых” фраз программных текстов, а это уже немало. Немало — потому что далее, идя от игровых заданий и развивая литературный слух, мы будем сравнивать близкие по смыслу темам фрагменты произведений и распознавать авторов. Понимание авторской позиции, отношения к происходящему, всей интонационной гаммы произведения — вот важнейшая ступень, достигнув которой человек уже остаётся читателем: ведь тут и наступает момент сопричастности, сопровождающейся не только сопереживанием, но и желанием спорить, не соглашаться, любить или ненавидеть того или иного героя, а подчас и самого автора…
Постепенно выстраиваем и ассоциативные ряды к произведениям, усложняя задания за счёт сопоставления. Раздаём, например в 10-м классе, при изучении романа Гончарова «Обломов», три приведённых ниже фрагмента, без указания авторов и названий.
1. “Кибитка тихо подвигалась, то въезжая на сугроб, то обрушиваясь в овраг и переваливаясь то на одну, то на другую сторону. Это было похоже на плавание судна по бурному морю... Я опустил циновку, закутался в шубу и задремал, убаюканный пением бури и качкою быстрой езды.
Мне приснился сон, которого никогда не мог я позабыть и в котором до сих пор вижу нечто пророческое, когда соображаю с ним странные обстоятельства моей жизни. Читатель извинит меня: ибо, вероятно, знает по опыту, как сродно человеку предаваться суеверию, несмотря на всевозможное презрение к предрассудкам.
Я находился в том состоянии чувств и души, когда существенность, уступая мечтаниям, сливается с ними в неясных видениях первосония” (Пушкин А.С. «Капитанская дочка». Гл. 2).
2. “Maman играла второй концерт Фильда — своего учителя. Я дремал, и в моём воображении возникали какие-то лёгкие, светлые и прозрачные воспоминания. Она заиграла Патетическую сонату Бетховена, и я вспоминал что-то грустное, тяжёлое и мрачное. Maman часто играла эти две пьесы; поэтому я очень хорошо помню чувство, которое они во мне возбуждали. Чувство это было похоже на воспоминание; но воспоминание чего? Казалось, что вспоминаешь то, чего никогда не было” (Толстой Л.Н. «Детство». Гл. 11).
3. “— Однако... любопытно бы знать... отчего я... такой? — сказал он опять шёпотом. Веки у него закрылись совсем. — Да, отчего?.. Должно быть... это... оттого... — силился выговорить он и не выговорил.
Так он и не додумался до причины; язык и губы мгновенно замерли на полуслове и остались, как были, полуоткрыты. Вместо слова послышался ещё вздох, и вслед за тем начало раздаваться ровное храпение безмятежно спящего человека.
Сон остановил медленный и ленивый поток его мыслей и мгновенно перенёс его в другую эпоху, к другим людям, в другое место, куда перенесёмся за ним и мы с читателем в следующей главе” (Гончаров И.А. «Обломов». Ч. 1, гл. 8).