Борисов С.
Начало XX века отмечено диверсификацией политических сил , легализацией политической борьбы, формированием политических партий всех направлений. Постараемся показать, как и в каких формах соображения чести влияли на политическую действительность.
Начнём с личности Петра Аркадьевича Столыпина . представителя старинного ( с XVI века известного ) дворянского рода . В 1904 году , когда началась война с Японией , Петр Столыпин был саратовским губернатором . На обеде в связи с отправкой на Дальний Восток отряда Красного Креста . он говорит, в частности: "... Каждый сын России обязан по зову своего царя, встать на защиту Родины от всякого посягательства на величие и честь её!»1 Заметим, что речь идёт не об интересах России , а только о чести её .
В 1906-1907 гг. П. А. Столыпин, уже глава кабинета министров и министр внутренних дел ,подавляя революционное движение , вводит военно-полевые суды. 17 ноября 1917 года депутат кадетской партии Ф. Р1. Родичев, критикуя правительство, употребляет выражение "столыпинский галстук", имея в виду виселицу. Думская аудитория, на миг онемев, обрушивается на Родичева шквалом криков "Долой! Вон! ". Президиум и министры покидают зал . Родичева настигают секунданты П. А. Столыпина с вызовом на дуэль. Премьер-министр,- пишет И. Дьяков,- имевший тысячи способов раздавить неугодного депутата, не колеблясь, поставил под удар свою жизнь во имя чести, уже вытеснявшейся сомнительной парламентской моралью."
В том же 1907 году возникает взаимонепонимание между С. Л, Витте и П. А. Столыпиным, связанное с расследованием обстоятельств покушения на первого. При встрече в Государственном Совете С. Л. Витте демонстративно отворачивается от Столыпина, отказываясь пожать протянутую ему руку. П. А. Столыпин обращается к царю за разрешением вызвать обидчика на дуэль2. Царь, естественно , отказывает, но симптоматичен сам тип реакции государственного деятеля на малейшие попытки умаления его чести .
И ещё один случай: в 1909 - 1910 году П. Столыпин осматривал летательные аппараты, и ему представили лётчика Мациевича, предупредив, что это известный эсер " Вдруг, - пишет А. И. Солженицын, - блеснув взглядом вызова , именно этот лётчик с улыбкой предложил Столыпину - полетать вместе. Не свою только жизнь - даже всю судьбу русскую в руках держа, от подобного вызова Столыпин уклониться не мог: честь поединка парила в нем выше рассудка и обязанностей . как уже не раз при покушениях. Он - тотчас согласился. И они полетели. И сделали круга два на значительной высоте. В любую минуту летчик мог разбить обоих (жертвовать и собою был обычный шаг террористов), а то и попробовать разбить лишь пассажира. Но он этого не сделал, и противники только вели незначащий разговор и мерялись взглядами»3.
Как бы мы ни оценивали сейчас политические взгляды Столыпина, его историческую правоту (или неправоту), нельзя не признать, что честь была частью жизни П. А. Столыпина, его первейшим жизненным регулятивом.
Владимир Федорович Джунковский - также представитель старинного дворянского рода, известного с начала XVII века. Ему суждено было сыграть драматическую роль в судьбе социал-демократического движения и царизма.
С конца XIX века он занимал должности адъютанта московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича , московского вице-губернатора и, наконец, губернатора4. Дальнейшая его деятельность различивши авторами освещается похожим образом: "В результате обострившейся борьбы в верхних эшелонах власти в конце 1913 - начале 1914 г. вынуждены были покинуть свои посты Белецкий и Виссарионов, товарищ министра внутренних дел И. М. Золотарёв. ...Новый товарищ министра внутренних дел и командир отдельного корпуса жандармов В.Ф. Джунковский - человек , воспитанный в традициях дворянской чести и порядочности , узнав о том, что в царском "парламенте" находится агент полиции , заставил Малиновского подать заявление о выходе из состава членов Государственной Думы. Провокатору было выдано "выходное пособие "в размере 6 тысяч рублей и заграничный паспорт. Характерно, что Джунковский уведомил о случившемся казусе председателя Думы М. В. Родзянко."5
Так излагают события историки С. Тютюкин и В.В. Шелохаев. А вот что пишет публицист Виктор Острецов: "Товарищ (на нынешнем языке - заместитель) министра внутренних дел Джунковскими поставил перед царем Николаем II вопрос о том, что с офицерской честью несовместимо наличие в армии секретных агентов. Царь согласился: несовместимо". Далее автор указывает на принадлежность Джунковского к масонам и утверждает, что действия его "сознательно расчищали дорогу революции". Не вступая в дискуссию по этому поводу, процитируем констатацию В. Острецова: "Для нас важен сам факт - обращение к совести власти, моральным принципам как основе государственного Самодержавного строя. И именно на их основе Государь принимает решение чрезвычайной важности»б. Итак, в основа поведения В.Ф. Джунковского лежало попарно чести - будь то собственная дворянская честь, как считаю одни авторы, либо же апелляция к чести самодержавия, как полагают другие. "Феномен Джунковского" высвечивает более общие вопросы соотношения политики и чести. Действительно, следование принципам чести объективно способствовало развитию революционного движения (отсюда велик соблазн умозаключить о субъективной «масонской революционности" Джунковского); оно ослабляло политический сыск, уменьшало контроль полиции и жандармского корпуса за революционерами. Трудно отыскать ответ на этот вопрос. В истории "честь" проиграла революции. Могла ли она победить? Мог ли фактор чести стать политическим .фактором? Переломить общественное умонастроение в свою пользу? Об этом можно лишь догадываться. В.Острецов, по-видимому, подробно знакомился с документами начала XX века. Из его публикации следует, что вопросы чести занимали значительное место в организации политического сыска. Не имея возможности проверить его выводы первичными материалами, все же считаем нужным предоставить ему слово: "Вопросы морали, чести, достоинства обсуждались ... и в Департаменте полиции. Никто не считал, что нравственные принципы в этом ведомстве отменяются... Тот или иной чин политического сыска в официальном донесении начальству мог сослаться на эти принципы и выразить мнение, что-то или иное дело не соответствует правилам морали... Столь же показателен другой эпизод государственно-политической истории России начала века. На страницах газет, в Государственной Думе обсуждался вопрос: " Можно ли в среде террористов и революционеров иметь агентов полиции? Как же это так? А как же закон? А как же быть с честью и совестью?". А премьер-министр Столыпин, он же министр внутренних дел, должен был оправдываться перед этими господами в Думе и в печати. Волна возмущения поднялась в печати, когда появилось на слуху имя Азефа, служившего и полиции и революционерам. Как же так ? Апеллировали к нравственным основам самодержавия, к чести самодержавия"7.
Итак, борьбу самодержавия против революционеров в значительной степени ослабляли принципы дворянской чести, памятование о чести самодержавия, И "казус Джунковского57- яркий пример того, как апелляция к требованиям чести, в экстремальных условиях становится одним из факторов скорейшей гибели того строя, честь которого защищается.
Небольшой штрих в заключении темы. В декабре 1937 года В. Ф. Джунковский был арестован по сфабрикованному обвинению в контрреволюционной деятельности, 21 февраля, 1938 года приговорен к расстрелу8.
Обостренное чувство чести было свойственно и Александру Гучкову, выходцу из старообрядческого купечества, выпускнику Московского университета, создателю партии "Союз 17 октября ("октябристов"), председателю Третьей Государственной Думы. Будучи язвительным в своих думских репликах, А. Гучков готов был личным поединком расплачиваться за собственные ядовитые высказывания в адрес депутатов и за их ответные оскорбления. Дважды он вызывал на дуэль лидера фракции кадетов П. Н. Милюкова. Сам принимал дуэльные вызовы от лидера фракции Союза Михаила Архангела В. М. Пуришкевича, дрался на шпагах с графом А. А. Уваровым. С начала XX века за Гучковым прочно закрепилась слава дуэлянта. Он постоянно с кем-нибудь дрался на дуэли за нанесение ему личных оскорблений.9
Характеристика П.Н. Милюкова, лидера партии народной свободы и всей либерально-демократической оппозиции самодержавию, весьма выразительна: «При всех поворотах судьбы главными качествами Милюкова - ученого, политического лидера и просто человека оставались честь, верность принципам, высоким народным идеалам.59
Созванная в 1908 году Государственная Дума легализовала собственно политическую деятельность, и она же создала проблему регуляции поведения депутатов, так как депутатский иммунитет создавал иллюзию речевой вседозволенности. В действие вступали механизмы, выработанные другими корпорациями - в частности, кодекс дворянской чести, предполагавший дуэль.
О своей (несостоявшейся) дуэли с лидером партии октябристов. А. И. Гучковым, как эпизоде политическом, П. Н. Милюков пишет так: "Я как-то употребил в своей речи сильное выражение по его адресу, хотя и вполне "парламентарное"... Но Гучков к этому придрался и послал ко мне секундантов. Родзянко и Звегинцева, членов Думы... Он прекрасно знал мое отрицательное отношение к дуэлям - общее для всей тогдашней интеллигенции - и, вероятно, рассчитывал, что я откажусь от дуэли и тем унижу себя в мнении его единомышленников. Сам он со времени своей берлинской дуэли имел установившуюся репутацию бретера. Я почувствовал, однако, что при сложившемся политическом положении я отказываться от вызова не МОГУ. Гучков был лидером большинства, меня называли лидером оппозиции, отказ был бы политическим актом. Я принял вызов и пригласил в секунданты А. М. Колюбакина, человека, чуткого к вопросам чести, также и военной, п Свечина, бывшего члена Первой Думы... Мои секунданты очутились в большом затруднении. Они во что бы то ни стало хотели меня вызволить из создавшегося нелепого положения, но должны были считаться с правилами дуэльного кодекса и с моим отказом от примирения... Я .. считал дуэль неизбежной ... Но... мои секунданты... добились компромиссного текста, от которого, по их мнению, я не имел ни политического, ни морального права отказаться. Отказ был бы непонятным ни для кого упорством и упрямством... Я видел, что упираться дальше было бы смешно, согласился с моими секундантами и подписал выработанный ими, совместно с противной стороной, текст. Гучкову не ждалось ни унизить меня, ни поставить меня к барьеру, и политическая цель, которую он, очевидно, преследовал, достигнута не была10. Поступок другого деятеля партии кадетов, отца писателя, В. Д. Набокова, Никита Алексеевич Толстой назвал "рефлексом чести": в марте 1922 года в Берлине, когда к П. Н. Милюкову двинулся террорист, В. Д. Набоков шагнул вперед и заслонил П. Н. Милюкова от выстрела.