Однако хитрость власти заключена в том, что она ради своего самосохранения и ликвидации очагов несогласия стала не только подавлять, но и стимулировать, заигрывать, поощрять, использовать вместо кнута пряник. Если бы власть действовала только по образцу подавления, то ее хрупкость была бы налицо. Отсутствие поведенческой и мыслительной гибкости приводит к саморазрушению. Как можно любить власть, которая только подавляет и цензурирует? Только мазохист может хорошо к такой власти относиться[103]. Ее сила заключена в том, что она производит влияние посредством рождения у масс желания, желания этой власти. На производство желания работает все – от имиджмейкеров, придающих Медведеву и Путину облик компетентных, добрых, серьезных, рассудительных людей до разного рода телевизионных ток-шоу и рекламы (песни о Путине, кириешки под названием «Путинки», лозунги типа «все путем!» и многое другое). Но от этого заигрывания с массами сущность власти не изменилась, власть не стала более гуманной, а просто расширила свою методологию. Насилие осталось, но в мимикрированном виде.
К. Шлегель дает нам прогноз развития ситуации насилия. «Тоталитарное насилие заканчивается только поражением или внутренним разложением. Лишь когда это происходит, наступает делегитимация культа насилия. Цена демистификации культа насилия в Европе в этом веке была высока: она была оплачена ценой полного истощения ее народов и их культуры. Это загадка истории, что после крушения тоталитарных режимов его носители и сообщники оказываются «невинными» и «соблазненными»[104]. Да, они останутся невинными – возможно, виновным будет народ, совокупность людей, не обладающих правом выбирать свою судьбу.
И кто же выбирает за нас нашу судьбу? Вопрос не требует ответа. Когда американцы спрашивали Путина об отсутствии гражданских прав у населения России, он по сути отвечал вопросом на вопрос, апеллируя к тому, что в США ущемляются права негров – мол, кто бы говорил, на себя посмотрите. И вот тебе раз! В Америке появился черный президент. Так американцы утерли нос Путину и прочим нашим «борцам за народные права»… Нос-то утерли, понимающие люди посмеялись, однако в России ситуация остается прежней.
Только выбирающего человека – В. Мухина и О. Дембицкая называют личностью и гражданином[105]. Исследователям выбор представляется в образе результата рефлексии и проявления своей внутренней позиции по отношению к жизненным и социальным явлениям. Выбор – это деятельность, совершаемая по личной воле, требующая знаний и сформированной субъектной позиции. Однако часто выбор человека толпы происходит помимо его сознательной воли. Исследователи считают, что личность – это одновременно носитель социальных отношений и индивидуальной свободы. Но «партия элиты» совсем не учитывает никакой свободы личности, никакой позиции и воли. Поэтому электорат, отдающий свой голос за авторитарную «Единую Россию», можно без всякого преувеличения назвать толпой, бездумной массой. Человек не имеет выбора, и даже этого не замечает. Он действительно думает, что волен выбирать, в то время как перед ним стоит всего лишь иллюзия выбора. У него просто есть примитивное понимание того, что делать можно, а чего – нельзя, но это понимание принадлежит не ему (как он сам думает), а тому, кто ему его навязал. То есть, благодаря корпорациям типа «Единой России» исконно человеческая сознательная деятельность заменяется на бессознательную. Еще Г. Лебон описал основные характеристики толпы: исчезновение личности, преобладание бессознательного, прекращение деятельности мозговых полушарий и т.д. Сознательная личность исчезает, а чувства и идеи единиц, образующих целое, именуемое толпой, принимают одно и то же направление. Формируется коллективная душа, имеющая временный характер и определенные черты[106]. В общем, толпа, масса, представляет собой «человеческое, слишком человеческое» явление в его бездумии и невежестве.
Недаром говорят, что в толпо-элитарном обществе каждый в силу своего понимания работает на себя, а в силу своего непонимания – на человека, который понимает больше. Массы понимают минимум, интеллигенция понимает значительно больше, но, естественно, далеко не все, так как власть умело скрывает огромную часть знания. В обществе, где есть только два класса – толпа (масса) и элита, – нет принципиального различия между интеллигенцией и массой; это различие кроется только в сфере интеллектуального, но не более того. В сфере социально-экономического, статусного едва ли можно нащупать какие-либо различия: сантехник может зарабатывать больше преподавателя вуза (я не хочу сказать, что сантехников всегда и везде стоит высокомерно причислять к категории масс, а преподавателей – к категории интеллектуалов), тот и другой находятся примерно на одинаково удаленном расстоянии от власти, оба в равнозначной степени не имеют возможности влиять на властные решения, обоим закрыт путь в элитарное сообщество. Так что социально-экономический и политический статус интеллектуала массирован.
Ж. Делез вслед за Ф. Ницше критикует так называемого философа-послушника, хранителя общепринятых ценностей, «публичного профессора», прислушивающегося к неразумным требованиям разума – государству, религии и расхожим ценностям[107]. То есть, государство выступает неразумной силой, к которой не следует прислушиваться. Сказать бы это тем, кто со знанием дела и с пеной у рта, стоя за университетскими кафедрами, просто брызжит сантиментами в адрес «избранных народом», а на самом деле избранных в первую очередь собой же.
Ф. Ницше крайне критически подходит к утверждению ценности государства как высшей цели человечества и к утверждению служения государству как самой высокой обязанности человека. Это утверждение, по Ницше, есть возврат к глупости. «Может быть человек, который видит в государственной службе свой высший долг, действительно не знает никаких более высоких обязанностей, но из этого не следует, чтобы не существовало еще иных людей и обязанностей; и одна из этих обязанностей, которую я по крайней мере считаю более высокой, чем государственная служба, состоит в том, чтобы разрушать глупость во всех ее видах, и в том числе, стало быть, и эту глупость»[108]. Как отмечает С.Л. Фокин в работе «Делез и Ницше», сила философа заключена в сопротивлении всякой власти[109].
Античный мыслитель Аристипп сказал: «если все законы отменятся, то только философы будут жить по-прежнему…». Философами он называл тех людей, которые живут не по данным свыше императивам, зачастую абсолютно безнравственным, а по совести, в соответствии с личной моралью и этикой. И в случае совершенно противоположной наступлению беззакония ситуации – в случае наделения «философов» властью – они не потеряют свое человеческое лицо и либо отрекутся от властных полномочий (самодостаточный человек не испытывает вожделения к власти), либо будут ими пользоваться так, чтобы воплотить в жизнь принципы либерализма, а не навязать свой волюнтаризм подвластным. Не зря ведь говорят: хочешь проверить человека – дай ему власть. Это отличный тест на проверку нравственности, который наши политики явно не прошли. Парадокс власти заключен в том, что те, кто ее достоин, к ней не стремятся, а те, кого к ней подпускать вообще нельзя, вполне успешно ее получают, не гнушаясь ради достижения этой самоцели использовать весь арсенал тяжелой артиллерии в виде доносов, интриг, лжи и даже убийств. Г.Е. Васильев называет этот парадокс основным управленческим противоречием[110].
Политики часто бросаются говорить об обязанностях, основанных на какой-то нравственной философии. Из уст безнравственных людей исходит моральный дискурс, по сути являющийся ханжеством и фарисейством. Но всегда находятся те, кто желает усвоить это фарисейство и последовать его «светлой» лучине. И тот, кто желает быть орудием какой-либо партии, без стыда подчиняется всяким патетическим принципам безусловного долженствования[111]. Ах, эти принципы, все эти категорические императивы, которые на руку лишь политическим корпорациям и больше никому. Хотя нет, если вы хотите быть не подлинным человеком, субъектом своего жизненного пути, а лишь средством, способствующим достижению корпоративной цели, – чтите эти нормы, чтите эти принципы и склоняйте головы. Но вряд ли те, кому вы отдаете свою душу и тело, ответят взаимностью. Но ведь они, активные приверженцы корпорации, даже не задумываются об этом, о такой несправедливости. А зачем им об этом задумываться? Зачем вообще думать? Надо делать. Надо жить во благо партии родной. И чувствовать себя вечным по отношению к ней должником.