Причём эта позиция («причины отказа касаются европейцев, а не турок») выражает, по всей видимости, внутреннюю договорённость элит ЕС – Турцию в ЕС не пускать, придумывать новые причины для этого. Имеет смысл говорить о том, что «турецкий вопрос» - хороший политический инструмент, как во внешней политике («за» Турцию в ЕС выступают, прежде всего, лидеры тех стран, которые наиболее заинтересованы в ней как во внешнеполитическом и внешнеторговом партнёре), так и во внутриевропейской. В июне 2009 года некоторые депутаты правых партий ЕС получили поддержку избирателей за критические высказывания в адрес Турции, что вызвало негодование Эрдоана. Проигравшие на выборах социал-демократы заявили, что победа консерваторов – нехороший знак для Турции и её надежд на вступление в ЕС[185]. Голоса же тех, кто считает, что необходимо прекратить давать Турции ложные надежды очень редки. Вот что сказал по этому поводу немецкий политик Вольфганг Шейбл: «Членство в ЕС может быть приемлемо для стран с традициями христианской Европы, но не для мусульманской Турции и азиатской России… следует быть честными в отношении Турции и не заниматься двуличием»[186].
Согласно опросу европейских парламентариев, проведённому в конце 2009 года Евразийским центром изучения общественного мнения 67,5 % депутатов не верят в то, что Турция является европейской страной[187]. Европейцев-противников турецкой интеграции в их желании помешать положительному для Турции разрешению этого вопроса «напутствовал» ливийский лидер Муаммар Каддафи, который полагает, что мусульманскому миру выгодно вступление Турции в ЕС в качестве «троянского коня». Он писал, что Турция – «древо, корнями уходящее в Азию и лишь ветвями касающееся Европы»[188].
В 2005 году Eurobarometer провёл общеевропейский опрос по поводу кандидатур Украины и Турции. Французы настроены против (59 процентов голосов «против» и 37 «за»), такого же мнения придерживаются и немцы (60 и 36). Поляки в большинстве (55 процентов) поддерживают принятие Турции в Евросоюз. В Великобритании голоса по этому мнению разделились поровну[189].
Ситуация мало изменилась и к 2009 году. Согласно результатам опроса «Восприятие европейцами Турции как будущего члена ЕС», который был проведен в августе-сентябре 2009 года в Германии, Испании, Франции, Польше и Великобритании, против вступления Турции в ЕС выступили 52% опрошенных. 41% респондентов высказался бы в поддержку принятия Турции в ЕС, а 7% не дали определенного ответа. Большинство респондентов сказало «нет» во Франции (64,4%), Германии (62) и Великобритании (46,3%). Напротив, «да» вступлению Турции в ЕС доминировало в ответах граждан Польши (54,1%) и Испании (53,2%)[190]. Опрос, проведённый DeutscheWelle также подтвердил тезис о расколе Европы по «турецкому вопросу»: 40,5 % проголосовали «за», так как у Турции «важное стратегическое значение»; 39,9 % - «против», так как Турция «не является европейской страной»[191]. Таким образом, сильны позиции тех, кто считает, что ЕС настигнет «цивилизационный шок» ввиду непонимания между Западом и Востоком[192].
Турция невыгодна ЕС и с точки зрения финансовых расходов. Ассигнования на развитие сельского хозяйства, как подсчитали в 2004 году комиссары ЕС по внутреннему рынку и сельскому хозяйству Фриц Болкестайн и Франц Фишлер, составили бы свыше 11 миллионов евро, а общие расходы на Турцию – обходились бы в 28 миллионов долларов ежегодно[193].
В 2009-2010 годах со стороны противников [прежде всего ХДС/ХСС и Саркози] всё чаще звучит идея о возможности привилегированного членства Турции в ЕС, однако Анкара решительно отклоняет эти идеи, настаивая только на полноправном членстве. Так, Гюль на встрече с президентом Португалии Анибалом Сильвой достаточно резко высказался по поводу идеи Саркози и Меркель о привилегированном партнёрстве: «Политики постоянно сменяют друг друга на тех или иных постах. Некоторые политики, страдающие отсутствием дальновидности, могут выступать с различными заявлениями, но мы не станем долго заострять на них внимания»[194]. Саркози в 2009 году даже заявил о возможности создания тесного союза ЕС-Турция-РФ. Под ним он понимает создание общего пространства в сферах экономики и безопасности[195].
Турция чувствует себя отторгнутой от Европы, что даёт почву для дальнейшего роста исламизации dejureлаицистского общества. Реджип Эрдоан заявил на одном из двухсторонних саммитов Турция-ЕС: «в последние годы существования Османской империи её называли больным человеком Европы, а не Азии. Даже в худшие времена мы считались европейцами»[196]. К слову, сам Эрдоан определяет себя как «мусульманина, турка и демократа во главе светского правительства»[197]. Более того, он заявил, что Турция «никогда не откажется от вступления в ЕС»[198].
«Кроме того, Турция имеет право спросить, не потому ли ее вхождение в Евросоюз проходит столь непросто, что она - мусульманское государство? Но нигде не сказано, что в Евросоюз должны входить только государства, где господствующая религия - христианство. Если ЕС не является «христианским клубом», он должен отнестись к Турции непредвзято и без двойных стандартов. Да и обязательства принято выполнять. Турция свою часть выполнила. Теперь очередь за ЕС. А он занимает теперь странную позицию - и не принимать неудобно, но и принимать тоже не хочется. Зачем тогда обещали, выдвигали требования? Может быть, думали, что Турция сама забудет, что хочет вступить в ЕС?»[199] - продолжает Эрдоан.
При этом важно отметить, что статус «вечного кандидата» позволил Турции за последние годы совершить рывок во всех основных сферах внутренней политической жизни: в экономической (реальные экономические показатели), социальной и политической (реформы). Тем не менее, в конце 2009 года Европарламент призвал Турцию к продолжению реформ, прежде всего в правоохранительной сфере, а также в сфере институтов свободы совести и слова[200], продолжить решение кипрской проблемы и курс на демократизацию конституции страны[201].
Турция продемонстрировала желание пойти навстречу ЕС и во внешнеполитических вопросах. Оставаясь одним из крупнейших партнёров США по НАТО, Турция идёт на уступки ЕС в вопросах урегулирования конфликта с Кипром [de-jure 38% территории Кипра контролируется так называемой Турецкой Республикой Северный Кипр, defacto являющейся марионеточным государством подконтрольным самой Турции] и Арменией [которая требует признать геноцид армян].
Притеснения армян в Оттоманской империи имеют длительную историю; усилились они в последней четверти XIX века, а 24 апреля 1915 года достигли пика: по приказу лидеров младотурок (Талаат-паши, Энвер-паши и Джемаль-паши) началась полномасштабная резня армян по всей Османской империи. Ещё в годы войны её осудили Российская империя, Великобританская империя, Франция (совместная резолюция 1915 года) и США (трижды), правда «геноцидом» тогда не называли – этот термин - «изобретение» польского юриста Рафаеля Лемкина, датированное 1943 годом. Всего по данным армянских историков с 1915 по 1923 годы было уничтожено до полутора миллионов армян (для сравнения: по данным от 2008 года в Армении проживало 3,23 миллионов человек).
Идеологи (турки и азербайджанцы), а также армянские пособники геноцида затем были уничтожены террористической организацией партии «Дашнакцутюн» в рамках операции «Немезис». Однако вскоре армянская независимость, а вместе с ней и армяно-турецкие отношения, приказали долго жить.
После распада СССР геополитическая ситуация на Кавказе вновь запылала огнём нестабильности. Дипломатические отношения между Турцией и Арменией установлены не были, более того – Турция стала главным союзником Азербайджана в Карабахском конфликте.
Между тем, к 2008 году стало ясно, что Европейский Союз в отношении Турции не будет делать исключения, какое было сделано для Кипра. Лицемерно продолжая пресловутую политику «двойных стандартов», ЕС открытым текстом принудил Турцию к урегулированию конфликта, иначе вопрос об интеграции будет закрыт. В итоге летом-осенью 2008 года наметилось потепление в отношениях между Турцией и Арменией. 6 сентября 2008 года президент Турции Абдуллах Гюль прибыл в Армению по приглашению своего коллеги Сержа Саргсяна. Лидеры двух стран посетили футбольный матч Армения – Турция, поэтому внезапное потепление в отношениях между двумя странами начали называть «футбольной дипломатией» (Саргсян пообещал нанести и ответный визит, на игру этих же соперников в Бурсу, если будет открыта граница или хотя бы появятся реальные предпосылки для этого)[202]. При этом, в самих государствах многие встретили эти переговоры с негодованием. Больше всех усердствуют армянские националисты, для которых подобные дипломатические игры – не более чем ошибка Саргсяна, который-де отказывается от позиции по поводу геноцида армян и, более того, едва ли не «продаёт» Карабах[203].
В Турции есть как сторонники, так и противники переговоров. Среди противников – националисты, среди сторонников достаточно широкий спектр социальных групп и отдельных личностей: в конце 2008 года в Турции появился сайт «Простите нас, армяне»[204] - свои подписи под петицией в первые 24 часа существования сайта поставили 5 тысяч человек, а к 2010 году – свыше 30. Интересно то, что даже в их обращении отсутствует термин «геноцид», заменённый на «великую катастрофу». В Турции против подписавшихся даже возбудили уголовное дело по статье 301 УК Турции – «оскорбление турецкой нации и идентичности».