2. Основные усилия направляются на конкретную проблематику и решение острых практических проблем.
3. В конкретных работах ''радикальных'' географов множество деклараций, не подкрепленных ни теоретическими разработками, ни практическими решениями.
В этом противоречивом, парадоксальном треугольнике и существует ''радикальная'' география. В силу специфики ''радикальной'' географии как практического альянса левых сил в мировой географической науке ее философско-методологические основания эклектичны. Они объединяют самые различные подходы, при чем часто не в их целостном виде. Могут объединяться отдельные принципы и понятия совершенно различных политических и научных подходов. Между ними множество противоречий.
''Радикалы'', группирующиеся вокруг ''Антипода'' не пытаются скрывать эклектичность своих философских оснований. Они воспринимают это с точки зрения практического удобства. Эклектика играет тактико-стратегическое назначение. Стремление к построению целостной теории играет второстепенную роль.
Наивно думать, что ''радикальные'' географы не видят противоречий между множеством левых авторов, идеи которых они пытаются использовать. На эти противоречия не обращается внимания до определенного времени. До какого времени? Четкого ответа нет. Вероятно, до победы радикального подхода в географической науке или мировой революции. Затем радикалы начнут выяснять отношения между собой и через некоторое время останется только один выживший подход, который и будет истиной. Так было много раз с радикальными движениями и нет оснований думать, что современные западные ''радикальны'' географы в чем-то отличаются от своих коллег работающих в других областях. Задача ''радикальных'' географов в объединении всех левых.
''Радикальная'' география не вызывает нашей симпатии за свою четко выраженную антинаучность. Одним из свойств ученого должно быть умение и желание увидеть общее за частностями. Для него должно быть характерно и умение рефлектировать, в том числе над самим собой. Этого у ''радикальной'' географии категорически нет. Ее сторонники работают так, как будто бы до них не было ничего аналогичного. Как будто в XX веке нет примеров реализации радикальных подходов на практике в очень широких масштабах. Все начинается с нуля и именно ''радикальные'' географы знают решение всех мировых проблем. Нужно только их слушать. Позиция знакомая по истории XX века. Это сочетается с большой утопичностью и слабой разработанностью предлагаемых решений.
При ознакомлении с ''радикальными'' географическими работами конца 1960- и начала 1970-х годов иногда возникает впечатление, что герои А.Платонова из ''Чевенгура'' перекочевали на Запад и продолжают свои полубессознательные попытки достижения идеального состояния. Глубокая антинаучность ''радикальной'' географии не может не вызывать сопротивления специалистов. Это попытка вернуться к пройденному этапу и практике советской географической науки 1930-х годов. Все подобное творчество блестяще отраженному в антиутопиях Платонова, Замятина, Хаксли и Оруэлла. Основная ориентация ''радикальной'' географии связана с проведением искусственной бифуркации в мировой географической науке. Следствием этого может быть только тоталитаризм. Придется десятки лет перевоспитывать заблудших, наказывать тех кто упорно не понимает до чего же хороша ''радикальная'' география и т.п. Аналоги такого есть в истории советской и китайской географической науки.
В современной ''радикальной'' географии можно выделить следующие философско-методологического подходы:
1. марксистский,
2. анархистский,
3. леволиберальный
4. неомарксистский,
5. марксистско-структуралистский,
6. радикально-экзистенционалистский.
Каждый представлен своими сторонниками и массивом публикаций. Различия между ними в ряде случаев достаточно условны и деликатны. К тому же они изменчивы во времени. Порой в одну и ту же реку не успеваешь войти и один раз, по причине быстрых перемен.
При наличии общих критериев их можно объединить в более общие группы. Но разумно оставить, так как это представляется самим ''радикальным'' географам. Они лучше знают. Отмеченная рубрикация дана, главным образом, на основании анализа массива англоязычной литературы по ''радикальной'' географии. Вероятно, анализ франкоязычной и испано-язычной литературы может дать иной набор подходов.
Приступая к анализу этих подходов отметим, что отнесение тех или иных зарубежных географов к ним не носит абсолютного характера. Во-первых, мы располагаем не полной информацией о зарубежной географии и в ряде случаев приходится судить по одной двум публикациям автора, не зная того, что он говорил ранее и позднее. Это не всегда способствует четкому определению авторских философско-методологических позиций. Во-вторых, постоянство взглядов не является распространенной добродетелью в ''радикальной'' географии. Ее сторонники меняют свои взгляды часто и порой весьма радикально. Поэтому причисление определенного географа к одному из отмеченных подходов следует понимать очень исторично. Аналогичный ''радикал'' может через некоторое время столь же решительно выступить с иных позиций.
Отмеченные подходы в ряде случаев пересекаются. В том числе это может иметь место и в работе одного автора. Поэтому их выделение очень относительно. Но они отражают основную направленность исследований ''радикальных'' географов. Скорее, стоило бы классифицировать не авторов, а публикации. Они могут отражать эволюцию их авторов. Но это не меняет сути.
Начнем рассмотрение ''радикальной'' географии с марксистского подхода. Сразу отметим, что понимаем опасность подобного определения в советской географической науке. Найдется много специалистов, которые способны много и хорошо говорить, что марксизм ''радикальных'' географов не есть марксизм, а одно сплошное извращение. Это совершенно естественное состояние всех левых. Но мы будем придерживаться обозначенной терминологии. Под марксистским подходом в ''радикальной ''географии мы понимаем ту версию марксизма, которая наиболее близка к принятой в СССР. Такой подход носит чисто прагматический характер. Но это единственный выход при обозначении данного направления. Иначе придется вдаваться в вопрос о том, что есть истинный марксизм.
Публикаций, которые можно отнести к этому подходу, в общем, немного. Сторонники этого подхода говорят о значении марксизма-ленинизма для географической науки, о том, что с его помощью можно сделать ее практически значимой областью познания. Противоречия и сложности начинаются, когда от деклараций географы переходят к конкретному анализу определенных теоретических положений и принципов. Декларации звучат более убедительно, чем конкретика.
О своей марксистской сути заявляют многие географы. Например, Р.Волкер, Д.Слатер[75], М.Квини и другие. Положительно оценивают значение марксизма для географии Дж.Андерсон[76]. Конинк борется против ''профессорской идеалистической географии'' и призывает к более широкому использованию географами исторического материализма и материализма в целом.
Пожалуй, самым последовательным сторонником марксизма в зарубежной географии является Ричард Пит. Пропаганде марксистского подхода в географии он посвятил большое количество работ[77]. Излагаются марксистские принципы по различным вопросам. Пересказывать работы Р.Пита не стоит. Они советским географам дадут очень мало. Все это давно знакомо по отечественной литературе.
Нет оснований сомневаться в искренности желания западных сторонников марксистского подхода опереться на него предельно последовательно. Весьма неудобна позиция советских географов в том, что они порой выступают в качестве критерия истины относительно того, что есть марксизм. Но практические успехи, как в развитии географической науки, так и сотворении государства реального социализма, после длительного их развития оказались достаточно скромными и не однозначными. В этой связи сложно анализировать последовательность позиций западных ''радикальных'' географов.
Все же попытаемся рассмотреть насколько они последовательны в проведении исходных марксистских деклараций. Для оценки этого следует учитывать работы строго хронологически. Радикалы проходят часто бурную эволюцию. Например, Д.Харвей часто смешивает либеральный и марксистский подходы[78]. Это явное противоречие в его работах. Но если учесть их хронологию, то оно становится проявлением эволюции взглядов автора. В 1971 году Д.Харвей писал о Марксе и его взглядах весьма туманно. Его позиция к этому времени четко не определилась.
Со временем прослеживается явная тенденция к все более последовательному переходу на марксистские позиции. Но и в этот период не проводится четкого различия между марксизмом советского образца и неомарксизмом. В 1975 году Д.Харвей писал, что... Тут же он опирается на мнения Лефевра, Маркузе, Лукача и других неомарксистов, которые в СССР оцениваются как люди извращающие реальный марксизм.
У Д.Харвея подобного разграничения нет и он не видит ничего страшного в использовании работ неомарксистов. Подобное характерно для большинства его работ. В зависимости от их тематики акцент делается то на неомарксизме, то на версии марксизма близкой к советской. Оценивать это можно различно. С нашей точки зрения, основное тут в понимании особенностей западного понимания марксизма. Советский стереотип марксизма нельзя распространять на Харвея и упрекать его в противоречиях. Он является человеком другой социо-культурной системы.